А я поняла, что сделаю все, чтобы выжить. И пусть в глазах плывет от боли, я выживу.
— Иди к кровати, — приказали мне. — Отстегивай протез и ставь его рядом с кроватью, так, чтобы ты сама дотянулась. Сейчас ты уснешь. Утром как проснешься первым делом пройдись по палате. Потом медсестра сводит тебя в душ. В этом протезе можно купаться.
Просто кивнула. С третьей попытки удалось отстегнуть протез. Уснула я с большим облегчением.
— Интересно, как быстро она сломается? — спросил Дмитрий у врача.
— До нее ломались за пару месяцев и сами обрывали свою жизнь, — ответил врач — Она сильная, преодолевает боль лучше парней.
— Хм, посмотрим. Интересно будет понаблюдать за ней.
Утром, еще когда просыпалась, услышала разговор врача с медсестрой, он отдал распоряжения по уколам для меня.
— Заживление идет хорошо, ее иммунитет не отторг имплант.
Не знаю что мне кололи, но с каждым днем боли было все меньше и меньше. Боль была только в душе. Родные не звонили и не писали мне, из школьных знакомых тоже никто не писал. Да и друзей у меня не осталось, их всех заменили. Решила принять как факт, что я вижу других существ. Пока в психушку не забрали, будем считать что я вижу мир таким, какой он есть. На выходе из клиники меня встретил Дима. Это было удивительно настолько, что я остановилась и смотрела на этого странного ящера и даже позволила себе смотреть ему в глаза. Он не дал пойти на общественный транспорт, забрал сумку и усадил в машину. Кто был за рулем я не видела, общаться с ним не хотелось.
— Я переживал, видел твою аварию. Куда тебя отвезти?
— К бабушке, меня отселили в ее квартиру.
— Прям так отселили? — усмехнулся парень.
— Да, прямо это не сказали. После того как я пришла в себя и могла общаться, ни разу не приходили. Но все подали под предлогом, что я уже взрослая и должна жить сама. Может это и к лучшему, до универа рукой подать и до подработки близко.
— Подработки? — услышала искренне удивление парня — А ты сможешь?
— Жить захочешь, придется смочь.
— Тебе больно?
Я только натянуто улыбнулась и стала смотреть в окно. Квартира у бабушки была двухкомнатная, на третьем этаже. Подъем дался мне непросто, это было сложно скрыть. Прошло еще слишком мало времени и я чувствую боль при движении. Но мне сказали, чтобы я двигалась и побольше, иначе не восстановлюсь. Решила даже возобновить бег и через полгода побежать марафон. Это даже для меня звучит как самоубийство, но я делаю это, чтобы сбежать от страха за будущее.
— Хм, действительно все перевезли и даже продукты есть. Выживу. Спасибо, что проводил. Тебе пора.
— Ты обиделась, на мой ответ на твои чувства. Я вспомнил все. Да, тогда ничего не сказал и тебя это задело.
— Это уже не важно, я это переболела. Ты прости, но мне нужно отдохнуть, хоть несколько часов. У меня еще планы на вечер.
— Какие?
— Иду пробоваться на подработку. Будут инструктировать. Но там ничего сложного, на кассе в фастфуде стоять принимать заказы и все.
Я до конца лета работала по двенадцать часов в день. Больше мне просто не позволяли. Часто видела Диму, он приходил с друзьями. Он словно проверял меня на что-то. Всегда подходил именно на мою кассу. А до этого смотрел на меня изучающим взглядом. Да, зрение периодически показывало мне его и большую часть посетителей как ящеров. Иногда видела пауков. Если замечала их при Диме он поворачивался, смотрел в ту сторону, пытаясь понять, что я такого увидела. А может и понимал, что я видела. Иногда он подходил к тем паукам и через время они снова подходили заказывали что-то, но уже на моей кассе. Но если кто-то думал, что я буду орать или паниковать, не на ту нарвался.
Оставшееся от работы время я приводила себя и квартиру в порядок. Готовила себе кушать и ложилась спать. Иногда сидела в сети, пытаясь понять одна я такая или есть еще кто видит. С началом учебы меня ждало разочарование за разочарованием. Либо ящеров стало больше, либо моя шизофрения прогрессирует. Почти вся группа была зеленой и не человеческой, а еще у нас в группе было несколько паучков. Вот они смотрятся весьма странно, словно в человеческую оболочку запихнули паука. Это я еще на работе заметила.
— Чего пялишься? — спросила меня паучиха, поймав на разглядывании ее персоны.
Моргнула пару раз и увидела как обычно. Она была одета во все черное и с черными волосами.
— Я к тебе обратилась.
— Прикид классный, мне нравится.
Она удивленно моргнула восемью паучьим глазами, а я отвернулась и сосредоточилась на вошедшем преподавателе. Он тоже был пауком, я только сглотнула. Преподаватель начал занятие. Интересно, когда крыша уедет окончательно? Но вот следующие слова за моей спиной меня заставили усомниться в моей ненормальности.
— Она нас видит как есть. Она периодически зависает и рассматривает то, что у этой оболочки нет.
— Не выдумывай, если бы она увидела паука, то ору было бы много.
— Я не боюсь пауков, — сказала тогда не поворачиваясь.
Тут даже преподаватель который явно слышал перешептывания удивленно посмотрел на меня. Мы все сделали вид, что никто ничего не говорил. Самое обидное для меня, круглой отличницы в школе, и закончившей ее с отличием, тут я получала максимум четыре, но и тройки мне тоже не ставили, я отвечала всегда правильно. Просто отлично никто не ставил. Было до безумия обидно. А еще обидней стало, когда меня стали называть калекой. Я не скрывала, но и не демонстрировала протез. Но уже было не видно даже в походке. Не стоит говорить, что друзей у меня не было, меня избегали. А если говорили, то только по необходимости или я к ним обратилась. Чувство одиночества давило и от него пока не могла избавиться никак.
На одном из занятий по физическому развитию, нам хотели назначить дополнительные часы тренировки для внутренних соревнований между факультетами.
— Меня не будет, — сказала преподавателю.
— Раз ты не участвуешь, решила прогулять?
— Нет, я буду бежать марафон десять километров завтра утром. Потому меня не будет на занятиях в университете. Оценки меня уже не волнуют. Пропусков может быть, — я задумалась — для отчисления, больше половины занятий за год нужно пропустить. Так что это роли не сыграет. И тем более я не выступаю, не вижу смысла тут прыгать.
— А ты борзая.
— Какая есть, вся своя.
Препод улыбнулся, на ящере это смотрелось жутко.
— Дай телефон, установлю тебе одну программу. Завтра перед стартом запустишь, хочу знать как ты пробежишь.
— Хорошо.
— Свободна на сегодня.
Когда ушла к преподавателю подошла моя группа.
— Она нас видит! Мы ее не смогли спровоцировать, чтобы она это признала и выдала.
— Бывают люди, что принимают, что видят нас, возможно она смирилась с этим, а может думает, что у нее едет крыша. Но для сумасшедшей она слишком спокойная. А куда делся парень из вашей параллели?
— Его забрали в центр реабилитации, еще один паучок будет. Скоро в этом университете не будет людей.
— Что же, неплохо. Только от одной мы не избавимся, она бракованная. А была бы замечательная шкурка для одной из самочек. И пахнет вкусно, коктейль получился бы вкусный.
— Коктейль еще могут сделать, — сказала одна из ящериц — нашего напитка становится все меньше и меньше. Скоро будет очень сильный дефицит. Люди слишком плохо размножаются.
А я пробежала марафон с протезом и безумно гордилась собой. Сразу отметила когда следующий марафон, который смогу пробежать. Если буду готовиться каждый день, то через три месяца осилю двадцатку. А еще через три месяца, сорок. Вот только на финальный марафон пришлось пойти раньше, вскоре после марафона двадцати километров. Не знаю зачем, но преподаватель по физподготовке университета просто поставил перед фактом, что я завтра бегу сорок два километра. И он проследит, чтобы я на него явилась. Я посмотрела внимательно на ящера, сейчас человеческих лиц видела все меньше и чаще, только их суть. Научилась даже на таких лицах различать мимику. Но его мотива так и не поняла.
