считая мужа погибшим, все эти семьдесят лет она не переставала его любить, сохраняя всё светлое о нём в своей памяти. И даже сегодняшняя встреча не изменила то чувство: не переросла любовь в ненависть. И понимая, что между ними всё кончено — она лич, он саур, Дарна не понимала, что ей делать именно здесь и сейчас. Но долго размышлять ей не дал истошный женский крик:
— Пощадите его, ваша милость! Не убивайте, прошу!
Дарна резко повернулась в сторону шума, через секунду выхватила кинжал из ножен и, зайдя за дерево, разрубила верёвку, удерживающую Есения:
— Пойдём к отцу... И подлечи себя, не мучайся.
ГЛАВА XI
Светлан очнулся оттого, что кто-то поправлял у него под головой мешок. Приоткрыв глаза, он увидел лицо матери; родное, любимое и такое печальное, что не смог сдержать слёз.
— Прости, мама...
Охнув, Велеока засыпала сына вопросами:
— Ты как себя чувствуешь? Ничего не болит? Зачем ты полез к Блайзу? А если бы он тебя убил, обо мне ты подумал? Пить хочешь? Ты ж с оружием обращаться не умеешь!
— Да, мам, дай водички. — Прервал поток слов женщины мальчик. — И со мной всё хорошо.
— Сейчас, сынок, сейчас.
Не успела Велеока шагнуть к передку подводы, где лежали бурдюки с водой, как рядом со Светланом раздался голос сестры.
— Мам, мне тоже принеси.
— Очнулась, доченька? Да-да, сейчас принесу!
— А с тобой что случилось, Дарка? — повернул голову к Божедарке Светлан. — Ты ж с мамой была около телеги.
За девочку ответила мать, успевшая налить воду в две кружки.
— Спасала тебя и сомлела. Дар у неё открылся целительский, и, как сказал маленький господин, не рассчитала силы.
Велеока отдала кружки детям, помогла им приподняться и прислонила спиной к бортам.
— Ух ты! Да ты потом можешь у любого благородного в замке жить и горя не знать! — Восхитился поначалу Светлан, но потом, вспомнив произошедшее на дороге, понурился. — Хотя какие сейчас замки? Тут бы живыми остаться, а не о замках думать!.. Мам, а что за маленький господин? Там же скелеты были.
В этот момент в метрах десяти от них раздалась певучая, хоть и громкая эльфийская речь. Светлан и Божедарка одновременно вздрогнули и переглянулись между собой — от эльфов они ничего хорошего не ждали. Но, видя спокойствие матери, успокоились и сами.
— Вон он идёт. Это он, кстати, от тебя Блайза откинул. — Велеока печально улыбнулась. — Малышкой Божедарку назвал, а сам чуть старше её.
Приподнявшись над высоким бортом телеги, дети только сейчас поняли, что находятся на краю лесной поляны. Слева обзор закрывал круп мерина, запряжённого в подводу, справа находились односельчане — три женщины и их дети от трёх до пятнадцати лет. В центре поляны сидели и лежали пленные сауры под охраной скелетов, а в метрах десяти сбоку от пленников-людей около деревьев лежали пять эльфов. Шестой стоял с гордо поднятой головой и напыщенно что-то говорил находящемуся перед ним человеку. К ним плавной стелющейся походкой подходил тот самый маленький господин, про которого и говорила мать. Разглядывая его, Светлан испытывал двоякое чувство восхищения и зависти: намного младше его и уже воин. В кожаной, прошитой стальными пластинами одежде, без шлема, но с двумя длинными кинжалами на поясе, вполне заменяющими ему мечи по соотношению к его росту. Два боевых ножа, закреплённых к голенищам сапог и третий, висевший боком на пояснице, закрепляли образ бывалого солдата. Божедарка же обратила внимание на ровную осанку, изящную фигуру, чуть продолговатое, с правильными чертами лицо, короткие светлые волосы, чёрные брови и выделяющиеся синевой даже с такого расстояния большие глаза с длинными чёрными ресницами. Дальше произошло то, что повергло сервов в не шок, нет, а в некий ступор, а пленников в уныние. Все знали, что всё закончится именно этим, но подспудно ожидали, что не прямо сейчас, а позже. Витязь оглушил эльфа, командир что-то сказал юному воину, и тот, присев на корточки, вогнал клинок в глаз эльфу. Встал, подошёл к другому, повторил. И так, пока не покончил со всеми эльфами. Светлан смотрел и не испытывал никакого сожаления к врагам, потому что и сам был готов убивать. А вот Божедарка отвернулась и не видела, как после короткой заминки мальчик с командиром и скелетом пошли к саурам. Не видела, что первым к ним лежал Блайз и как сжались кулаки у брата при виде скорой расправы с его несостоявшимся убийцей. И её буквально подбросило от страшного, истошного крика матери:
— Пощадите его, ваша милость! Не убивайте, прошу!
# # #
Блайз, как и другие его товарищи (кто был в сознании), видел, как, повинуясь приказу некроманта, мальчик убил эльфадов. Ни малейшей жалости к ним солдат не испытывал, наоборот, ощутил некое злорадство. Те, кто мнил себя высшей сущностью над людьми, сдохли от руки мальчишки-хумана. Ни для кого не было секретом, что любой эльф, от обозника до короля, даже аристократов-людей считает просто умными животными, что уж говорить о крестьянах и солдатах. Правда, эльфы были не дураки и понимали, что выиграли они войну только за счёт тех людей, что пошли под их знамёна. И если начать совсем уж неприкрытый беспредел против всех сословий, то восстание полыхнёт по всему Авасибу. Для того, чтобы убить дворянина, солдата или другого вольного человека, эльфадам нужен был повод — оскорбление словом или действием, во избежание дисциплинарного наказания и штрафа. Так что эльфады дворян и свободных людей при многочисленных свидетелях и не задирали особо. А для убийства крестьянина не было и таких ограничений. Войдя в раж и опьянев от крови, новые властители, бывало, вырезали целые деревни, заплатив потом хозяину золотом. Землепашцы и до эльфов уже как несколько столетий имели статус крепостных и были говорящим имуществом. И раньше, как слышал Блайз от отца и деда, дворяне во время войн не убивали сервов — глупо уничтожать свою будущую собственность. Потому и пошёл Блайз на службу к графу Оршанскому, чтобы не быть совсем уж бесправным скотом, чтобы вытащить и свою Велеоку из холопского ярма. Но не учёл её беременность и что ожидало бы её, роди она незамужняя...А теперь уже ничего не изменить — Блайз скрипнул зубами от терзавшего его бессилия. «Хвала Ушедшим Богам, что племянница спасла от сыноубийства. Как же неохота
