сложилось) проходили все материалы по операции "Тополиный пух". Конечно, логичнее было бы провести их по Управлению Особых отделов и перевести туда всех фигурантов по делу, но на совещании, состоявшемся в кабинете Берии в присутствии всех заинтересованных лиц, было решено, что партизанский отряд "Башня", являющийся официальным прикрытием этого самого "Дома Риллинтар" так и останется в ведомстве Судоплатова. Тем более, что по сообщениям агентуры диверсионная деятельность данного отряда в районе его дислокации приносит немецко-фашистским захватчикам множественный урон. Единственное, что было сделано в угоду дополнительной секретности так это то что отряд провели не по второму отделу (территории СССР, оккупированные и угрожаемые противником) и третьему отделению этого отдела (БССР); а по четвертому отделу, отделение "М". В которое сразу же принялись переводить всех оставшихся в живых специалистов, работавших в свое время в спецотделе Глеба Ивановича Бокия как раз по нужному направлению. Оных к слову было найдено не так уж много, некоторых пришлось выдергивать даже из Главного управления исправительно-трудовых лагерей. Туда же переводили и проходящих по операции "Тополиный пух" консультантов и научный состав. Комплектование, проводимое под личным присмотром "Самого" было закончено в рекордные сроки и уже в первых числах августа отделение заработало в полную силу, анализируя, обрабатывая всю доступную информацию. В ведение этого отделения была передана отдельная номерная радиостанция, для осуществления кодированной радиосвязи с партизанским отрядом.
Конечно, странным совпадением и наверное большой удачей было то что один из первых фигурантов по делу Тополиного пуха был как раз бывшим кадром из расформированного спецотдела, занимавшегося до тридцать седьмого года как раз вопросами мистического и парапсихологического характера. Конечно, подробная проверка товарища Кадорина была проведена, причем не только по ведомству Абакумова. В конце концов, за неимением лучшего специалиста, слишком уж хорошо зачищали в свое время людей из спецотдела и в особенности завязанных на мистике, капитана оставили на этом фронте работы. Обладая аналитическим умом, приличной подготовкой и некоторым специфическими знаниями он оказался лучшей кандидатурой для дальнейшей работы с этим самым "Домом Риллинтар".
Конечно же удаленная работа и полный отказ объектов покинуть район Источника, да и сам факт его существования, сильно нервировал руководство, начиная от Судоплатова, заканчивая сами знаете кем. Но в связи с нелегким, а можно сказать практически катастрофическим положением на фронтах, вопрос о проведении силовых акций был отложен и принято предложение Молотова, как ни странно полностью себя оправдавшее.
Тем более что несомненные плюсы сотрудничества с Домом Риллинтар не замедлили себя показать. Начиная со столь хорошо принятого в войсках зелья кошачьего глаза и лекарственных препаратов на основе листьев меллорна, заканчивая некоторыми специфическими веществами и объектами, работа с которыми была только начата в лабораториях отдела "М".
25.09.1941 г. Где-то в Белорусских лесах, на одной неприметной полянке. (за точное местонахождение немецкое командование отдало бы душу)
Разместившиеся с относительным удобством вокруг костерка отгоняющего ночную мглу и осеннюю прохладу индивидуумы с удовольствием потягивали из берестяных стаканчиков круто заваренный чай, являвшийся фактически основной статьей импорта вновь образованного Дома. И в дополнение к столь великолепному напитку слушали наполненное эмоциями выступление одного из присутствующих. Им был наконец-то достигший некоторых успехов штатный радист отряда, доставшийся Дому Риллинтар как бы в наследство после убытия Кадорина на доклад начальству. Так уж получилось, что в наполненный грузом самолет, за прочность конструкции которого Ссешес вполне обоснованно опасался, просто физически не вместил бы дополнительного пассажира. И именно по этой причине Олег вместе со своим нежнолюбимым "северком" прочно обосновался в подземелье Дома. Правда догадаться, что эта радиостанция в девичестве носила вполне русское имя "Север" при первом, да и последующем взгляде было ой как не просто. Все дело в том, что забрасываемые в тыл врага группы оснащались несколько модифицированными "северками", как их любовно называли в войсках. Модификации касались в основном изменения всех существующих надписей на английские и уничтожения всех видимых номиналов радиодеталей.
Теперь уже штатный связист Дома Олег обеспечивал связь с центром, ну и в свободное время занимался экспериментами. Еще до войны он был записан в радиокружок, где молодому парнишке привили любовь к конструированию и сборке различнейших самых извращенных схем и конструкций. Ну а после училища связи НКВД его наклонности расцвели буйным цветом. Видимо если бы не судьба, закинувшая молодого радиста в густые леса беловежской пущи и не эта проклятая война, то через некоторое время Олег обязательно бы стал конструктором радиоаппаратуры причем скорее всего своих любимых мобильных радиостанций в которых он съел мало того что не собаку. Во всяком случае, заохоченные Ссешесом при ночных вылазках немецкие радиостанции, в немного некондиционном конечно виде, были принимаемы Олегом просто таки с детским восторгом. Некоторые из них ему даже удалось починить. Поэтому в каморке Олега, куда был пробит дополнительный воздуховод через который выходили провода растянутых над подземельем антенн и противовесов было организованно практически круглосуточное прослушивание сухопутных и воздушных диапазонов немецких радиостанций. Особенно после того как ему совместно с дроу удалось решить проблему электропитания имеющейся в наличии радиоаппаратуры. Что было к слову совсем не просто.
"Придирчиво осматривающий внутренности трофейной Torn.Fu.d2, принесенной кстати на собственном горбу, Ссешес периодически задавал наводящие вопросы, касающиеся в основном принципов радиосвязи. Все же светиться хоть какими-то знаниями ламповой техники дроу было не с руки, ибо и так в некоторых вещах было допущено столько проколов, что он и сам иногда удивлялся, как его еще не попытались взять за жабры. Взять хотя бы знание языка. Ведь Русский язык до того сложное и много плановое явление что диву даешься. Если изменить интонацию всего одного слова, то все предложение может принять совершенно противоположный смысл. С точки знания любого другого языка — это просто ужас. Так и сыплются многие засланные казачки, пытающие выдавать себя за русских. Выучить язык можно — вызубрить правила, отточить произношение, исправить артикуляцию. Но вот что делать с образом мышления? Без него не получается уловить именно суть, смысл эмоций и оттенков. Конечно помогают методы языкового погружения, но для полной аутентичности нужно время и часто довольно солидное. Вот и получается, что знание языка и идиом показываемое вот этим самым "дроу" является довольно подозрительным. В принципе, в голове Ссешеса пробегали некоторые догадки, что ему доброе дело делают некоторые накопившиеся после Великой отечественной войны изменения в языке и довольно часто проскальзывающее в его речи обороты из молодежного сленга, но некоторая тревога все равно его не оставляла. Радовал только довольно значительный акцент, связанный с особенностями строения речевого аппарата. Он-то хоть особых оснований для паники
