Губы вожака пиратов во сне растянулись в счастливой улыбке, а из краешка рта по подбородку поползла тягучая слюна. Он видел новый сюжет, в котором ему строят великолепный дворец на берегу Ваирского моря, куда привозят сотни прекраснейших женщин и идут караваны с драгоценностями, золотом, скульптурами и благовониями.
И в этот момент капитана потревожили. Кто-то небрежно толкнул его в бок сапогом, и он открыл глаза. В недоумении Мишо захлопал ресницами, сел и увидел перед собой того, кого здесь и сейчас увидеть ну никак не ожидал. Над ним возвышался хозяин галеры «Дочь порока», знаменитый на всех островах архипелага Ташин-Йох капитан Каип Эшли, которому он задолжал пол сотни золотых иллиров и вот уже год не мог отдать эту сумму.
– Седой? – Удивлённый Гундос сел и опёрся о ствол дуба, лицо пирата уже привычно приобрело глуповатое выражение, а губы расплылись в угодливой улыбке. – Какими судьбами? Что ты здесь делаешь?
– Мимо проходил, – сверху вниз глядя на Мишо, усмехнулся Седой, – гляжу, Гундос отдыхает, вот и решил с тобой пообщаться.
Цинк повернул голову вправо и влево, осмотрелся и обнаружил, что его людей рядом нет. Зато вокруг полно пиратов Седого, рядом с которыми были моряки из экипажей его братьев. А помимо них здесь же находились остверы, судя по экипировке и вооружению, дружинники богатого феодала.
Капитан «Амалии» почувствовал неладное. Голова его втянулась в плечи, а спина вжалась в ствол дерева. Глаза Мишо ловили взгляд Эшли, а тот присел рядом с ним на корточки и спросил:
– Что, Гундос, не понимаешь, что происходит?
– Не-е-е-т. – Голос Мишо задрожал.
– А хочешь, я тебе объясню?
– Да-а-а.
– Тогда слушай. Мы, я и мои братья, а также некоторые капитаны Эльвика Лютвира решили на время флаг сменить, и теперь за остверов будем биться. Понял?
– Нет.
– Эх, Гундос, какой же ты тупой. – Эшли напоказ и несколько наигранно тяжко вздохнул и спросил Цинка, впервые обратившись к нему по имени: – Мишо, ты хочешь быть богатым?
– Да. – С ответом капитан не колебался.
– А знаменитым?
– Да.
– А иметь отличный корабль?
– Само собой, это моя мечта.
– А с теми, кто тебя не уважает, поквитаться желаешь?
– Разумеется.
– Так вот, у тебя есть шанс всё это получить и наказать насмешников.
– Как?
– Ты можешь присоединиться ко мне и нашему войску, помочь нам захватить корабли из эскадры Одноглазого, разоружить экипажи, которые недовольны своим положением, и уничтожить тех, кто повеление Совета капитанов ставит выше собственной вольности. – Эшли поднялся.
– А конкретней объяснить можешь? – Гундос немного пришёл в себя, осознал, что прямо сейчас ему ничто не грозит, и тоже встал.
– Куда уж конкретней. Всё просто. К демонам Одноглазого и его братву, начинается передел собственности. Хватит! Они пожировали. Теперь наша очередь. Поможем имперцам взять эскадру и разбить войско Барчи. Получим галеры и пойдём на Данце. Старых козлов из Совета капитанов и Гильдии купцов – под нож, откупимся от остверов и сами островом править станем.
Мишо шмыгнул носом:
– А получится?
– Не дрейфь, брат-капитан, получится. Это тебе говорю я, Каип Эшли, а моё слово крепкое. У тебя есть шанс изменить свою жизнь, так не упусти его. Отомсти врагам, возьми себе их золото, трахни чужих баб, которые на Данце остались, и почувствуй себя человеком. Всё в твоих руках.
– Подумать можно?
– Нет. Если да, то ты с нами, до самого конца. Ну а коли нет, тогда тебе не жить.
Капитан «Амалии» помедлил, поразмыслил над словами Седого, вспомнил про свой проигрыш вчера вечером и утреннее унижение от Мангуста, припомнил многие иные обиды, как реальные, так и мнимые, подумал о своих радужных мечтах и согласно кивнул:
– Я с вами, Седой. И здесь дело не в том, что я боюсь смерти. Просто ты прав. Шанс надо использовать. Только у меня есть одно условие.
– Какое?
– Капитаны Мангуст и Крэ должны умереть в любом случае.
– Это даже не обсуждается. Они оба из старых семей, что один, что другой, так что им всё равно умирать. – Эшли кинул взгляд назад и обратился к облачённому в кольчугу остверу, стройному поджарому мужчине с властным лицом, который стоял невдалеке и наблюдал за ходом беседы: – Господин граф, всё хорошо, бравый капитан Гунд… – он поправился: – Мишо Цинк с нами.
На ходу сняв с головы шлем и обнажив короткие, выгоревшие на солнце волосы, тот, кого Седой назвал графом, приблизился к Цинку:
– Ты готов убивать тех, с кем ещё вчера делил хлеб и вино?
И снова Гундос не колебался:
– Да, готов. Они, – он пренебрежительно махнул рукой в сторону бухты, – мне никто, а многие из них мои враги.
– Хорошо.
Граф замолчал, а Седой спросил Мишо:
– Твоя команда за тобой пойдёт?
– Пойдёт.
– Когда у вас смена?
– На закате.
– Кто придёт?
– Экипаж «Ласточки».
– Это люди капитана Фьюри Быстронога?
– Его самого.
– Сколько всего кораблей в бухте?
– На берегу тридцать пять галер и на рейде шесть каракк.
– А сколько охраны?
– Шесть полных экипажей и четыре сводных с разных галер и транспортов. Всего получается тысяча мечей и десять магов.
– Почему так много?
– Не знаю.
– Кто командует?
– Мангуст, сука!
– И кто под ним помимо тебя ходит?
Гундос стал загибать пальцы:
– Георг Крэ, Фьюри Быстроног, Рыжий Ян, Йон Заря, Вильен Игрок, Лофф Серый, Валли Марлин, Кристофер Зубец и Бонза-младший.
Вопросы сыпались на Мишо один за другим. И вскоре он выложил Седому и имперцу всё, что знал. Наконец граф, услышав, что хотел, ушёл, а Седой, задав Цинку ещё пару контрольных вопросов, сказал:
– Пойдём к твоим людям.
В голосе Седого зазвучали командные нотки, и Мишо повиновался. Он пошёл вслед за Эшли, а пока двигался, видел, что роща заполнена отдыхающими матросами из экипажей Седого, Торвальда Топора, Люд олова, Наёмника, Кровавого Жэнера и других капитанов, а вместе с ними – имперцами, среди которых мелькали оборотни. Пираты-перебежчики и остверы вели себя спокойно, никто не проявлял по отношению к Цинку агрессию или презрение. И, следуя за Седым, через пару минут он оказался на поляне вблизи дороги и обнаружил здесь всю свою команду. Матросов «Амалии» вместе с непутёвым магом и старшим помощником, словно стадо баранов, разоружив, согнали на открытое пространство, и люди не понимали того, что же здесь происходит.
По периметру поляны стояли бойцы Эшли и несколько корабельных чародеев. Седой остановился, хлопнул Мишо по плечу, указал ему на толпу матросов и сказал:
– Пообщайся с экипажем и объясни людям ситуацию. Если в ком-то неуверен, подмигни моим ребятам, и они решат все вопросы.
– Ясно.
Мишо поправил топор, который у него никто не отбирал, и шагнул к своим людям. Он уже знал, что им сказать и чем поманить. И, чувствуя за спиной молчаливую поддержку Эшли, был уверен в себе как никогда в жизни.
Двум пиратским капитанам, Гундосу и Седому, оглядываться было некогда. Один агитировал свой экипаж, а другой его контролировал, и меня они не замечали. А я смотрел на них, невольно сравнивал таких разных людей, наблюдал за тем, как Мишо вёл разговор с подчинёнными, и отмечал, что окружившие своего вожака матросы слушали его очень внимательно. И если поначалу на лицах рядовых пиратов было недоверие, то после того, как Гундос достаточно красочно расписал им маячившие от присоединения экипажа «Амалии» к отряду Каипа Эшли и силам графа Ройхо радужные перспективы, они завелись. Глаза моряков заблестели, шакалы морских просторов воодушевились и были готовы убивать своих вчерашних товарищей с других кораблей без каких-либо колебаний и сомнений.
При этом причины, толкнувшие моряков на предательство, а я расценивал поступок ваирских капитанов и матросов именно так, у всех были самые разные. Одних манило золото, вторых – бесплатные спиртные напитки, наркотики и шлюхи, третьи просто хотели жить, а четвёртых, которых было большинство, привлекала возможность самоутвердиться и почувствовать себя человеком, который решает судьбы других людей. И можно было бы удивляться подлости и беспринципности этих мелких людишек, для которых нет ничего святого, но я удивлён не был, ибо знал про общественное устройство и жизнь архипелага Ташин-Йох достаточно, чтобы понять всю закономерность происходящих событий. Откуда? Так ведь я готовился к тому, что мне придётся с ними столкнуться. И когда я только-только начинал интересоваться ваирцами, то перво-наперво усвоил одну нехитрую истину, которая помогла мне достаточно быстро разобраться в хитросплетениях жизни на архипелаге. А звучала эта истина примерно так: «На словах все жители островов равны, однако одни всегда равнее других». И после этого, лично для себя, я разделил всех обитателей архипелага на пять условно-сословных групп.
Первая конечно же рабы. Они бесправны, и, как правило, это попавшие в плен к пиратам матросы торговых кораблей и прибрежные жители империи Оствер. Этих людей мне искренне жаль, и при первой же возможности они будут освобождаться. Воинов поставлю в строй, а крестьяне пусть продолжают грести.
