А потом враг пошёл в наступление: несколько человек побежали между домами в нашем направлении.
– Наступают! – крикнул я. – Всем к окнам!
Я принялся стрелять из карабина. По зданию начал бить башенный пулемёт броневика, заставляя защитников прятаться под подоконниками, вскоре к нему присоединился ещё один. Заметил я его не сразу. Тот притаился между домов, затерявшись в листве растущих во дворах кустов.
– Пулемётчик, – сказал я Катрин, – между третьим и четвёртым домом. Сними его.
Катрин некоторое время молча вглядывалась в листву, а потом кивнула:
– Вижу.
Она прицелилась, замерла на пару мгновений, выстрелила. Пулемёт замолк. И в следующий миг снаряд угодил прямо в стену между мной и Катрин.
Не дожидаясь, пока пыль рассеется, я подбежал к девушке. Та сидела, прислонившись к стене. Взгляд блуждал, карабин лежал рядом. В волосах – пыль вместе с кусочками штукатурки.
– Ты ранена? – спросил я.
– Чего? – спросила она, наморщив лоб.
– Ранена? – крикнул я громче.
– Не знаю, – Катрин взялась за виски и уставилась куда-то в пол. – Голова... Чёрт... Раскалывается.
– Кажется, контузия. Уходим отсюда. Встать можешь? – я помог ей подняться и, поддерживая, отвёл в коридор.
– Отступают! – крикнул кто-то из местных.
Я вернулся к окну: и правда, враг бежал, оставив на подступах к зданию нескольких воинов.
– Мы не можем дальше ждать, – сказал я Виноградову, отозвав его в коридор, – иначе нас всех перебьют. Я должен подобраться поближе и обезвредить этот чёртов броневик.
– Может, отступить? – предложил Виноградов. – Вряд ли они погонятся за нами. Мы не сможем помешать им войти в город. Жители наверняка уже успели убежать. Пора и нам отступить.
Грохот взорвавшегося в соседней комнате очередного снаряда и крики раненого как бы подтверждали мысль, что оставаться тут – значило обречь себя на верную гибель.
– Может быть, – согласился я, – но вначале попробую ликвидировать машину. Попрошу своих прикрыть и перебежками подберусь поближе.
– Хорошо, пойду с тобой, – Виноградов вынул из-за пазухи короткоствольный револьвер крупного калибра.
– Не стоит. У меня защита. А у тебя её нет. Да и оружие неподходящее.
– Не волнуйся. Чем-нибудь да помогу. Пошли.
Остальным я приказал не высовываться, а мы с Виноградовым спустились вниз. В руках у меня был карабин, в кобуре – револьвер, который я собирался применить, когда подберусь близко к цели.
Полуторка по-прежнему стояла на площади в слепой для противника зоне. Ахмед пристроился за углом ближайшего барака и наблюдал за врагом. Когда мы вышли, он поднял винтовку и в кого-то выстрелил.
– Так парни, сюда все, – приказал я. – Слушайте план.
План мой был прост: я бегу вперёд, остальные – стреляют, стараясь не подставиться под пули и снаряды. Пока я говорил, пушка жахнула ещё два раза. Головорезы могли в любой момент повторить штурм.
Мы отошли в сторону так, чтобы я мог подобраться к противнику с тыла. Перебежками между деревьями, сараями, телегами и какими-то бочками и отправился через двор. Ускоряться не стал. Я не знал, сколько мне потребуется сил и решил пока экономить.
Засевшие во дворах бойцы, начали стрелять. Я даже не видел, где они находятся. Зато видел всадников, которые вскинули карабины и тоже стали в меня целиться. За спиной затарахтел наш пулемёт, хлопнула винтовка Ахмеда. Один из всадников свалился на дорогу, остальные поскакали в укрытия.
Я достиг следующего дома и спрятался за углом. Осталось пробежать последний барак, и я окажусь на улице недалеко от броневика. Но тот меня опередил. Я добежал до телеги и укрылся за ней. В это время броневик выехал из-за дома. Грохнула пушка. Я обернулся. Нашу полуторку окутал пар, а когда он рассеялся, оказалось, что машине разорвало капот. Первой мыслью было: живы ли Кузьма с Максимом. Но я тут же забыл о них, когда увидел, как в мою сторону двинулась группа головорезов, стреляя на ходу из всего своего арсенала.
Я принялся палить в ответ, сзади тоже раздавались одиночные. Но теперь огневой мощи нам явно не хватало, чтобы сдержать противника. Пули свистели перед моим носом и разносили в щепки укрывавшие меня борта телеги. Застрочил пулемёт броневика.
И вдруг я увидел, как с нашей стороны во врага полетели призрачные чёрные спиральки. Их было много, они попадали в людей, и те валились на землю, корчились от боли и замолкали. Похоже, чары эти сотворил Виноградов – больше некому. Вот, оказывается, что он имел в виду, когда говорил, что чем-нибудь да поможет.
Я побежал дальше. Укрылся за деревом в каких-то метрах десяти от бронемашины, которая, не прекращая, строчить по мне из пулемёта. Вынул револьвер, прицелился в башню – с такого расстояния пуля уже должна пробить броню.
Засветился узор на барабане, я выстрелил. Взвёл курок и снова выстрелил.
Грохнула пушка, и снаряд разнёс в щепки телегу позади меня. Я же снова высунулся и продолжил стрелять. После третьего выстрела пулемёт броневика перестал плеваться свинцом. Он попытался отъехать за дом, но пятая пуля попала в водительскую дверь, и броневик остановился – главная угроза была ликвидирована. Да и не рвался больше противник в атаку: смертоносная магия и потеря машины охладили его пыл.
Я перезарядил револьвер и направился к броневику. Выглянул осторожно из-за угла дома: никого. Подбежал к машине, проверил: водитель мёртв, в башне – тоже покойник. Один из бортовых люков оказался открыт: кто-то всё-таки выбрался.
Я высунулся из-за броневика и никого не обнаружил. Дорога была чиста. Вышел, огляделся. Я был уверен, что противник устроил засаду во дворах одноэтажных домиков на противоположной стороне улицы.
Но оказалось другое...
Из за угла вышли двое. Оба – с красноватой кожей, азиатским разрезом глаз и длинными волосами. В ушах и губах – деревянные вставки, а обнажённые торсы разрисованы татуировками. Один был высоким и худым, второй – коренастым и немного полноватым.
Обоих окружила огненная оболочка, и я понял: предо мной – сильные.
Коренастый протянул руку, и в меня полетела стрела из пламени. Потом – ещё одна и ещё. Длинный же метнул нечто похожее на огненный диск. Я еле увернулся от него, но одна из стрел всё же угодили в меня и прожгла дыру в гимнастёрке.
Я принялся стрелять в ответ, но пули не причиняли моим врагам.
Мы шли друг на друга. В руках индейцев появилось огненное оружие: у длинного – копьё, у коренастого – копьё и топорик.
Револьвер мой опустил, я положил его в кобуру и ринулся на врага.
В меня полетел огненный диск. Я увернулся. Затем уклонился от пламенного копья, которое швырнул коренастый индеец. Но тут же в его руке появилось новое. Мы сблизились. Он попытался достать меня копьём, я уклонился. Он нанёс удар топориком, я поставил блок и снёс врага с ног апперкотом.
Но тут же налетел длинный и принялся попеременно то бить копьём, то швырять почти в упор огненные диски. Я отбил копьё, увернулся от диска и ударом в живот отправил противника кувыркаться в дорожной пыли.
Вскочил первый и снова набросился на меня, пытаясь то ткнуть копьём, то пробить топориком. Оружие состояло из чего-то вроде магмы, каждый удар его прожигал мою одежду и ослаблял энергетическую оболочку. Мои же удары, хоть и сбивали противников с ног, но вреда им не причиняли – виной тому было странное магическое пламя, которым окружили себя оба индейца.
Я снова отправил в нокдаун коренастого, а длинный – уже тут, как тут. Сражение продолжилось.
Моя гимнастёрка превратилась в тлеющие лохмотья, энергия с каждым ударом (как моим, так и по мне) убывала, а противники поднимались и продолжали драться, не ослабляя натиск ни на миг. Кажется, они находились на очень высокой ступени, раз выдержали столько ударов, и я вдруг понял, что если ничего не изменить в тактике, они меня задавят.
И тогда я решил взять инициативу в свои руки, хоть это и было весьма энергозатратно.
Когда коренастый в очередной раз налетел на меня, я выпустил ударную волну и сшиб его с ног. Выпустил вторую, отбросив длинного, а затем подбежал и, не давая подняться, мощным ударом вбил его в дорогу.
