что ты видишь перед собой, не более чем образ… Оболочка, коих у меня великое множество. Возможно тебе проще будет понять, если я скажу, что для меня это — одежда. Как твоя накидка.
— Одежда? Так… Ты внутри? — спросил мальчик и прищурился, как будто стараясь заглянуть птице в клюв.
И снова она покачала головой:
— Нет, Нара. Мы всюду. Мы ветер, который дует в чаще, мы дождь, что капает с небес, и снег, что сыпется зимой. Мы облака и звёзды… Мы — Дух.
Когда всякое живое сбрасывают свою бренную телесную одежду, оно сливается с нами. В нас живут все твои предки и предки всех зверей и растений с начала времён… Однажды, когда придёт твой час, и ты к Нам присоединишься… Ты знаешь, кто Мы такие? — спросил птица.
Мальчик широко раскрыл свои серебристые глаза, но затем прищурился, подумал пару секунд и сказал:
— Ах, ты… Ты великий дух! Память! Я слышал про тебя. Мне На рассказывал, — хмуро заговорил ребёнок. — Когда с дерева падают плоды, они сгнивают, но само дерево остаётся. Так и мы, — мы умираем, но наш великих дух живёт. Мы приносим ему дары каждое лето… Это ты?
— Да, Нара, это мы…
Мальчик выдохнул и сразу исполнился благоговением. Почтительно наклонив голову, он спросил:
— Так… А зачем ты… То есть Вы со мной хотели поговорить?
— Всему есть причина, Нара… — ответила птица.
— Всему есть причина… Мы говорим с тобой, потому что мы тебя выбрали. Мы долго наблюдали за печалями и горестями твоего народа, и решили помочь вам. Для этого нам нужен Вестник, вершитель нашей воли… Ты особенный, Нара, ты лучше любого подходишь на эту роль… Готов ли ты принять её? Стать путеводным сердцем для своего народа?
Нара медленно кивнул. Затем задумался, — думал он недолго. Уже очень скоро мальчик сделал серьёзно лицо и сказал белой птице:
— Хорошо. Я попробую.
…Иного, даже эльфийского ребёнка, наверняка обескуражила бы такая просьба. Ему нужно было бы время всё обдумать, прийти в себя, свыкнуться со своей ролью, — но Нара ничего этого не потребовалось. Он был умён и решителен не по годам.
— Хорошо, Нара… Отныне Ты наш наместник. Мы поделимся с тобой самым дорогим, что у нас есть… Своими знаниями.
Тут взгляд птицы, пронзительный и ясный, переместился с ребёнка на палочку и заострённый камень, которые лежали рядом с ним на дереве.
— Сейчас тебе нужно не копьё Нара… Найди в своём племени сухожилие зверя, сделай из него нить — крепкую и длинную, и принеси сюда… И потом…
Птица стала расписывать, как сухожилие следует совместить с веточкой — крепкой, но упругой, — и как после этого нужно сделать маленькие, тонкие копья, которые можно будет запускать с помощью получившегося инструмента.
Нара слушал. Глаза ребёнка горели. Уже на половине рассказа он догадался, как использовать это оружие, — Лук, — как называл его Великий Дух, но всё равно мальчик дослушал урок до конца, чтобы ничего не упустить.
После этого Великий Дух попрощался с ребёнком, взмахнул крыльями и умчался через древесные ветви в голубую высь. Нара следил за белой птицей, пока она не растворилась в горизонте…
Впрочем, «Великим Духом» она перестала быть ещё раньше, — когда Александр прекратил процедуру внедрение.
Мужчина глубоко вдохнул и открыл глаза.
Он сидел посреди чёрного пространства, перед огромной картой своего мира. На коленях мужчины лежал небольшой листочек, на котором были расписаны фразы:
«Здравствуй Нара…
Мы — Великий Дух…
Ты избранный, Нара…»
Это был сценарий «Встреча и Избранным»… Надо поправить и на с… Который Александр заранее для себя подготовил, чтобы не дай бог не сорваться во время представление и не промямлить какую-нибудь чушь… Кроме него рядом лежала ещё одна шпаргалка — распечатанный листок, озаглавленный: [Изготовление лука подручными средствами]…
Александр собрал все свои бумажки, ещё пару минут понаблюдал за Нара, который после того как Великий Дух улетел снова взялся за работу, — какой, всё же, удивительный ребёнок, — а затем пошёл на выход из Серебристой пластины.
У мужчины было ещё полным-полно работы.
Алфавит сам себя не придумает…
Глава 21
Медь и Бронза
Алфавит сам себя не придумает… Подумал Александр и сразу нашёл это утверждение спорным. Нет, разумеется это было чрезвычайно интересно — сделаться Кириллом и Мефодием для целого народа, повторить подвиг Буддистских монахов, которые придумали один из трёх алфавитов японского языка… Да только проблема в том, что и те, и другие и третьи знали языки, для которых делали письменность.
Александр же эльфийский язык не понимал вовсе. Он был человеком целеустремлённым, конечно, но выучить речь просто наблюдая, а вернее слушая её со стороны, когда у тебя нет и не может быть учителя — мягко говоря непросто. Чтобы общаться с Нара, мужчине пришлось модифицировать птицу, которую он выбрал себе в качестве аватара, и приписать ей телепатию.
Во время разговора он просто открывал клюв, само же общение между ними происходило не вербально.
Перед этим Александр много готовился. Пару дней в образе птицы он летал между эльфийскими племенами и читал мысли. Так он узнал про Великого Духа, которому они поклонялись… Эта религия, на грани с шаманизмом (если не сказать — с обсессивно-компульсивным расстройством, которое, надо заметить, является корнем любой религиозности), была очень удобной благодаря своей примитивности.
В ней не было никаких чётких доктрин.
Она была как мягкая глина.
В будущем Александр мог придать ей любую форму и придумывать для неё любые догматы.
Вводить их можно было заповедями, — надо будет их записать, кстати говоря, — и с помощью Нара, которому уготовано было
