Полугодие закончилось. Я не торопился изучать семьдесят седьмой. Что-то привлекло мое внимание в прогнозах погоды и коротеньких заметках происшествиях. Я еще раз пересмотрел информацию о погоде. Черт, без бумаги и ручки не запомню!
Я поднялся и подошел к библиотекарше. Теперь за столом выдачи сидела та, которая вынырнула из-за стеллажей, немного моложе и добрее. А за пределами работы большая любительница сладкого и похохотать. Напускная суровость не скрывала чертиков, скачущих у нее в глазах.
— Прошу прощения, не могли бы вы мне одолжить листок и ручку или карандаш ненадолго?
— Вот еще! — фыркнула барышня.
— Не думал, что понадобится выписать даты. Вот и не взял, — я состроил просящую рожицу и жалобно улыбнулся, разводя руками.
Девушка сдержала улыбку, быстро оглянулась через плечо и, не увидев никакой опасности, протянула мне листок блокнота и огрызок карандаша.
— Ручку не могу, привязана, — пожала плечами библиотекарь.
— Спасибо, — я посла ей воздушный поцелуй и вернулся на место.
Еще полчаса я сосредоточено выписывал порывы ветра, скорость, направление. Затем сравнивал и анализировала. И только когда нашел заметку про небольшое землетрясение, в моей голове все встало на свои места.
Наша семья в июле семьдесят восьмого уезжала на свадьбу к маминому брату в Сыктывкар, поэтому про цунами, накрывший город, я если и знал, то забыл по причине малолетства. Через две недели тихое и ласковое Азовское море покажет свой дурной характер. Море сотрет с лица земли целые поселки и сотни жизней. Тысячи останутся без крова.
Откуда знаю? Изучали советские трагедии в Центре подготовки спасателей.
Глава 10
Я сидел и тупил над полученной информацией, не зная, что делать. Там, у себя, я мог бы пойти к начальнику. Петрович как минимум всегда выслушает, а потом начинает думать и действовать. В нашей стране, как бы она не называлась, неизменно только одно: бюрократическая машина. Пока расчеты дойдут до нужных людей, пока они примет решение собрать комиссию для принятия решения, пока это чрезвычайная комиссия решит, кому перенаправить вопрос и вообще что делать? А вдруг информатор псих? Природный катаклизм уж случиться.
Судя по самым известным фильмам, так происходит не только в нашей стране. Кто-то не верит, кто-то не желает признавать очевидные факты. В результате гибнут люди. Так было, так есть и, к сожалению, так будет. Человечество живет по принципу: несчастье может случиться с кем угодно, но только не со мной… А потом становится слишком поздно. Так случилось в Крымске, большие начальники тянули резину, надеясь на русский авось. В результате не сработала система оповещения, погибли люди.
Так, Леха, кончай философию, думай, что делать будешь? А если поговорить с Кузьмичом? Рассказать ему все. Как есть, показать свои выкладки? Он мужик умный, к тому же на флоте служил, да и море как свои пять пальцев знает, в приметах, ветрах и прочих приблудах разбирается… Показать, посоветоваться, поинтересоваться, к кому идти за помощью?
Проблема в том, что точную дату я не помню. Смущало меня и то, что в моих детских воспоминаниях отсутствовали картины больших разрушений в нашем городе. Если бы цунами накрыло местный курорт, от него не осталось бы и следа. Как от Северо-Курильска, который погиб в пятьдесят втором от тройного удара стихии. Историю про гибели почти восьми тысяч людей в Советском Союзе естественно закрыли грифом «Совершенно секретно».
Когда спустя сорок лет правда вышла наружу, отец рассказал свою историю. В октябре шестьдесят девятого, спустя семнадцать лет после курильской трагедии, цунами накрыло и Азовское побережье. Отцу было двадцать, и он ездил добровольцем восстанавливать разрушенное советское хозяйство в Темрюкский район, который стал эпицентром. Взяли с него, как и положено, подписку о неразглашении. Центральная пресса эту трагедию не озвучивала.
Только в газете «Советская Кубань» в начале ноября я нашел короткую заметку о спасательных работах: «К спасательным работам были привлечены рабочие, колхозники и служащие ряда городов и станиц Кубани, а также воины Краснознаменного Северо-Кавказского военного округа. Сразу после наводнения в прибрежную полосу прибыло много автомашин и тракторов, вертолетов, амфибий, катеров и других технических средств. Поистине массовый героизм проявили воины Советской Армии, летчики гражданской авиации. Ими спасены сотни местных жителей».
Я сбегал в книжный магазин, купил тетрадку за три копейки и шариковую ручку за тридцать пять. Вернулся в библиотеку и засел переписывать прогнозы погоды. Выписывал направление ветра, осадки, влажность и давление, пытаясь вычислить вероятность наводнения.
Голова пухла от мыслей. Пальцы почернели от типографской краски. Обе библиотекарши уже откровенно косились в мою сторону. Видно было недоумение, написанное на лице старшей работницы: зачем двадцатилетнему мальчишке копаться в пыльных архивах десятилетней давности? Лето в разгаре, сессии закончились, большинство студентов разъехались на каникулы, а этот торчит тут, мешает работать в тишине.
Я задумчиво смотрел в окно, когда скрипнула входная дверь, и библиотечную тишину нарушил перестук женских каблучков. Я заинтересовано повернул голову, увидев, как мисс Зануда (так которая выносила мне подшивки), недовольно поджала губы, оглядев посетительницу.
— Здравствуйте! — раздался звонкий голос, и я замер, стараясь слиться со своим, надеясь, что девушка меня не заметит.
Низко склонившись над газетной подшивкой, я осторожно повернул голову в сторону кафедры выдачи. Да, вчера на аллее было темновато, и при свете дня я вряд ли бы её узнал, но вот голос. Такой голос забыть трудно.
Возле Зануды стола стройная девушка не старше двадцати, хотя я мог и ошибиться. В те года советская молодежь выглядела добротней что ли, девочки были похожи на девушек, юноши на мужчин. Не то что в мое время иной раз и не поймешь, парень перед тобой или девчонка. Косы, боевая раскраска, одежда унисекс, а то и похуже. И это я про обычную молодежь. Про этих, которые испоганили радугу, я вообще молчу!
Девчонка была хороша. Легкий летний сарафан чуть расклешённый к низу, белые босоножки на каблучке, русые волосы, собранные в хвост. На такую любой обратит внимание на улице. Но синяки под глазами и искусанные губы портили красоту девичьего лица.
— Здравствуйте! — повторила моя беглянка чуть тише. — Мне, пожалуйста, журнал «Здоровье» за два последний года… — девушка подумала и добавила, — и за этот тоже.
— Фамилия, — уточнила библиотекарь.
— Рыжова Оксана Ивановна.
— Распишитесь.
Оксана Ивановна расписалась и осталась ждать у выдачи. Я по-прежнему сидел, согнувшись над подшивкой, стараясь, чтобы девушка меня не признала. Всегда существует вероятность быть опознанным. Даже если наша встреча состоялась при таких странных обстоятельствах и почти в темноте.
Девушка огляделась, и отвернулась. Я выдохнул, только теперь осознав, что затаил дыхание. И продолжил наблюдать. Зануда вынесла ей первую подшивку, грохнула на первый стол.
— Спасибо, — поблагодарила Оксана.
Девушка подхватила журналы и ушла в самый конец зала, сев за моей спиной на моем же ряду. Черт, вот что за невезение! И не подсмотришь, что ищет! Странный выбор для молодой девчонки. Может, медичка? Готовиться к экзаменам или перезачету? Да Леха, ума у тебя палата! Оно ж конечно, все должники готовятся к пересдаче исключительно по научно-популярному советскому изданию.
Интересно. Что она там ищет? — слушая шелест страниц, размышлял я. Оксана никак не выходила у меня из головы. Увидев ее при свете дня, я удивился вдвойне. Ну никак эта милая девушка не походила на помощницу воров. Оно, конечно, по-всякому случается, и миловидная старушка-соседка, трепетно любящая своих внуков и пять кошек, может оказаться отравительницей.
Парни из Хабаровска рассказывали, как у них бабульку восьмидесяти лет судили за несколько убийств в начале двухтысячных. Съехала старушка с ума-разума после смерти мужа и пошла крошить людей направо и налево, расчленять и на мусорку в пакетах выносить. Так что симпатичное личико и невинные глазки — не показатель порядочного человека. Так же как и хамство с агрессией не говорит о том, что товарищ урод. Иногда психика именно так защищается от окружающего мира.
