— Один — один.
— Как это?
— Ты грохнул этого, в тельнике, когда он меня схватил, я бабу, когда она в тебя вцепилась.
— Не. Пока два — один. Я ж тебя в доме не грохнул!
Осмотрев двор, незнакомец спросил: — Какие планы, сержант?
— В РОВД надо добраться. Доложить. Там пусть большие начальники решают, что и как.
— Ну, докладывай. Я, пожалуй, дожидаться не буду, — мужик наклонился над телом женщины, вытащил из нее нож и обтер лезвие о рукав ее кофточки, — через лесок до станции побыстрее будет, чем тебе до РОВД. Надеюсь не свидимся более. Бывай.
— Так ты не понял! Мне докладывать надо с тобой. Ты участник.
— Ну вот что ж ты такой медленно созревающий? Нормальный мент, имея два покойника в доме с дырами от огнестрела, четыре ранее сбесившихся трупака во дворе и не известно скольких за двором, не задерживать меня должен, а мчаться за помощью зрелых товарищей. Подумай, с дыркой в пузе, как у этой, — он кивнул ножом на тело женщины, — ты быстро добежишь? Вот! Вижу, что понимаешь. А как начальство во всем разберется, так вместе со всеми и будешь меня отлавливать. Опять же, приметы мои ты им расскажешь.
Перебросив для демонстрации несколько раз нож между пальцев, незнакомец сделал несколько шагов спиной вперед, развернулся и скрылся за кустом жасмина, который рос на границе двора и огорода.
Присев на ступеньку крыльца Владимир задумался. Прав урка. Во всем прав. Мне он не по зубам. Доложить о ЧП надо в первую очередь. А еще надо тут обстановку понять и как-то выбраться. И самочувствие хреновое, голова болит, сушит во рту.
Сняв с одного плеча китель и закатав рукав рубашки, он осмотрел место укуса. Кожа не повреждена, но контуры от зубов четко видно. Под кожей, из поврежденных укусом капилляров, наливался кровью будущий синяк.
Вернувшись в дом, очередной раз переступив через труп хозяйки, Мелов подошел к столу. В бутылке оставалось грамм 150 водки. Достав из кармана брюк носовой платок, чтобы не стереть возможные отпечатки пальцев стрелка, он взял бутылку за горлышко, и для самоуспокоения плеснул на место укуса.
Наклонившись к умывальнику, сделал всего пару глотков. Вода закончилась еще при промывании глаз, а жажда мучила все сильнее. А ведь еще только утро и нет солнцепека.
Решившись еще немного нарушить обстановку на месте происшествия, Владимир полез в подвал. Сориентировавшись по электропроводке, нашел выключатель, но света не было. Немного привыкнув к полумраку, подошел к стеллажу с банками. Взяв одну трехлитровую поднялся на верх. Соленые огурцы. Хороши как закуска. В большой кружке, где вертикально стояли ложки и вилки, нашел нож для консервов и открыл банку. Вначале сделал несколько больших глотков рассола. Жажда отпустила. Пока. Он понимал, что соленое будет требовать воды, приложился еще раз. За тем, двумя пальцами выловил три крупных огурца и быстро съел их. Хоть что-то пусть в желудке болтается. Банку с оставшимися огурцами поставил возле печи. Надо будет потом следователю при осмотре указать на изменения, которые он внес в обстановку.
Выйдя во двор, Мелов подошел к калитке и замер. В двадцати шагах от него, спиной к нему, стояли раскачиваясь с носка на пятку, два зомби. То, что это уже не обычные люди, было понятно с первого взгляда. У того, что был мужчиной, брюки сзади отвисли от тяжести ранее скушанной еды, а у некогда женщины, вся блузка и юбка были перепачканы кровью. У их ног, в дорожной пыли, лежали остатки растерзанного тела, судя по размеру, ребенка.
Отпрянув назад во двор, Мелов присел на корточки и начал глубоко дышать, сдерживая позывы к рвоте. От неожиданности и абсурдности увиденного, только что съеденные огурцы, рвались наружу. Владимир не боялся покойников, стойко переносил запахи, витавшие в морге, будучи патрульным, часто помогал при переноске трупов с мест происшествий, но увиденное здесь в рамки здорового смысла не укладывалось.
В голове сержанта резко изменились приоритеты. Неизвестный урка, его возможная причастность к убийству Шлепноги и Анны, да и сами трупы покойных, ушли на второй план.
На первое место вышли мысли как выбраться из села и выбраться незаметно, и желательно побыстрее.
Выходить по улице — не вариант. Даже если он сможет быстро нейтрализовать обоих зомби, нет гарантии, что шум не подтянуться другие.
Второе — оружие. Кочерга весомый аргумент в драке, но не оружие.
Вернувшись к сараю Мелов осмотрелся во дворе. Воткнутый в большую колоду топор, очень радовал глаз. Хороший, на длинной рукоятке. Аккуратно, чтобы не нашуметь, положив кочергу на землю, Мелов рывком выдернул топор. Заглянув в сарай справа от входа увидел старый кухонный стол с двумя дверцами и выдвижным ящиком. В этот ящик спрятал папку, где покоились номерные бланки для административных протоколов и два, так и не доделанных, материала по заявлениям.
Вернувшись к калитке, сержант еще раз осмотрел улицу.
Зомбипарочка была на месте. Бывший мужик все так же раскачивался, глядя в даль по улице, его проголодавшаяся подруга, стоя на четвереньках, объедала куски мяса с большой кости.
«Если это был их ребенок, то себе на прокорм выращивали», — промелькнула в мозгу ненужная мысль. Зеленый мент в голове, осторожно предложил напасть и убить зомби. Но слабое самочувствие и головная боль настояли на отходе огородами.
Сильно пригнувшись, на полусогнутых ногах, прижимая одной рукой к груди топор, а второй рукой придерживая фуражку, Владимир, постоянно цепляясь за кусты молодой картошки, побежал к дальнему краю огорода, за которым раскинулась лесопосадка из пирамидального тополя. Один край лесополосы оканчивался возле трассы, а второй упирался в проходную давно неработающего кирпичного завода.
Глава 18 Кречет.
07.00 тоже время
Кречет психовал. Так вляпаться! Гребаная черная полоса жизни началась с вечера прошлого дня. Приехав электричкой на железнодорожный вокзал города Чанина, приспичило ж ему попить пивка в привокзальном буфете. И пиво он не большой любитель, и знал, что на вокзалах не пиво, а помои для приезжих, но бес дернул и предложил опрокинуть бокальчик.
Пышных форм буфетчица, в синем с белой оторочкой переднике, поставила перед ним бокал золотистого напитка, прокрытого небольшой, в пару миллиметров, пеной и бросила пару монет сдачи на блюдце, стоящее на прилавке. Забирая сдачу Кречет, краем глаза, увидел вздернувшуюся бровь буфетчицы, которая заметила наколку на пальце — перстень с червовой мастью.
Отойдя к столику у окна, он с удовольствием приложился к кружке и сделал пять больших глотков. Пиво было дрянным, но освежало.
— Привет.
Кречет повернул голову и оценивающе осмотрел стоящего рядом парня, лет двадцати с копейками. Парень был в черной футболке с какой-то иностранной надписью и спортивном костюме, молния которого была застегнута до пупка владельца. Руки он держал в карманах спортивных брюк. На голове красовалась бейсболка со значком «Адидас», за ухом торчала сигарета, кофейного цвета.
— И тебе привет, прохожий.
— Я не прохожий, я туташный, — улыбнулся парень. — А ты прохожий.
— Я приезжий, — сказал Кречет и сделал большой глоток. Встревать не хотелось, ни в разборки, ни в какие-то сомнительные истории, поджимало время. То, что парень из местной босоты и «прокачивает» его, он понял сразу. — И чего представителю чанинского бомонда надобно от приезжего?
Пару минут они пободались взглядами, и парень миролюбиво улыбнувшись спросил: — Катала? — местный взглядом и кивком головы показал на наколку.
— Детская шалость, — еще раз отхлебнув пивка, ответил Кречет, — папка выпорол за нее.
— Если надо, есть где остановится, есть где перекинуться в картишки, девочки. Интересно?
— Интересно, но не сегодня. Время — деньги. А сейчас ни того, ни другого в избытке. Звиняй, тороплюсь. Я так понял, искать тебя через хозяйку трехлитрового бюста в передничке?
— Та да. Валета спросишь.
— Хорошо. Бывай. Может быть заскочу послезавтра, если срастется.
