что способствовало пополнению казны. Пускай польза редчайшей магии была очевидна, подобное использование ребенка казалось мне несколько жестоким и изматывающим, несмотря на то, что кентаврида утверждала меня в обратном. Когда мы сидели вместе в библиотеке, терпя вечное присутствие Лайма, Ждака и Харона, я решила задать ей волнующий вопрос.
– Эльфия…
– Да, Госпожа, – тут же отозвалась она, мило улыбаясь.
– А ты никогда не думала о том, что променяла шило на мыло?
– О чем вы?
– О том, что ты находишься в заброшенном регионе, куда отсылают преступников и где Императрица пользуется твоей силой?
Харон, стоявший позади меня и читавший философскую книгу, неожиданно хмыкнул, отвернувшись к полкам.
– Не надо так говорить, Госпожа Сисиль, – грустно ответила Эльфия, – все здесь очень добры ко мне – никогда прежде не было ко мне такого отношения. Все трудятся для единой цели, помогают друг другу, все честные…Тут даже ценности другие! Все довольны тем, что есть…
– Эльфия, они просто смирились с тем, что ничего другого не будет.
– Нет, это неправда! Ведь вы их ведете! Я поняла – всё, что говорят о вас, – ложь. Вы можете сделать этих людей счастливыми! Помогать вам – мой путь добродетели.
Тут уже настала моя очередь краснеть. Буркнув что-то вроде благодарности, я уставилась в книгу, которую меня заставил читать Лайм, и тут же поймала на себе внимательный взгляд со стороны Харона. Упаси Богиня Жизни, если он испортит мне такой прекрасный момент своим нападением! Но я зря боялась. Ведь у меня был Лайм, который и сам прекрасно справлялся с подобной обязанностью.
– Эй, Госпожа.
– Чего тебе?
– Насчет нашего туалета.
– Что не так?
– Там на двери появилась выцарапанная надпись: «Не допускай утечки газу – прижмись плотнее к унитазу». Это ты сделала?
– Возможно.
– Госпожа, прекрати портить туалет.
– Там пусто и грустно, и некому руку подать в минуту душевной невзгоды…
***
Я проснулась прямо посреди глубокой ночи, услышав пронзительный и злобный крик Агриппины, звучавший со стороны подсолнуховых полей. Мгновенно выскочив на балкон и ничего не увидев, я выбежала из комнаты в одной ночнушке, столкнувшись в коридоре с Ждаком – оказывается, он специально поднялся, чтобы разбудить меня. Вместе мы выбежали в бальный зал, а оттуда в гостиную и главный холл, двери которого уже были распахнуты настежь. Там меня встретила взволнованная Ольха, что куталась в теплую старую шаль.
– В небе что-то происходит, – испуганным голосом ответила она, а после перевела взгляд на проснувшихся Кирку и Харона, что спустились в холл по боковой лестнице. – Так темно, что ничего не видно…
В этот момент со стороны полей раздался оглушительный взрыв, распространившийся по округе вместе с грозным рыком, не принадлежавшим моему грифону. Поковырявшись в ухе, я выскочила на улицу, побежав в сторону полей, игнорируя крики остаться в замке. В босые ноги врезались камни и колючки кустарников, что было, мягко говоря, неприятно, но стоило мне увидеть горящее поле, как боль тотчас утихла. Золотые подсолнухи, которые я заботливо растила на вспаханном селянами поле, полыхали ярким огнем, освещая текущие близ ручьи и часть неба, в котором надрывно кричала Агриппина.
Я видела её белоснежные очертания, её огромные крылья, которые она складывала, чтобы спикировать на темную летающую массу. Лишь на мгновение разглядела я это создание, что раскрыло пасть, выпуская в поле струю огня, и с немым ужасом узнала я в монстре черного дракона. Будто бы дежавю. Мне казалось, что давным-давно прежняя Сисиль стояла на том же самом месте, безвольно и бессильно наблюдая за тем, как горит её территория.
«– А если бы тебе были предначертаны одни неудачи?
– Такого быть не может. Богини вознаграждают детей своих за терпение. Все окупится, главное, не сходить с пути.»
Как же мне не сходить с пути, когда все мои попытки протянуть руку к светлому будущему, жестоко караются, и кто-то будто бы выбивает из-под моих ног опору, на которую я вновь и вновь пытаюсь подняться. Как идти по выбранной тропе, когда ты знаешь, что любой успех потребует неоправданной жертвы? Что делать, если ты обязан идти вперед, хотя цель кажется недосягаемой?
– Отзови грифона, – услышала я басовитый голос и медленно обернулась к полураздетому Харону, что сжимал в руке ярко пылающий синий меч. – Отзови, – повторил он более мягко, смотря прямо мне в глаза, и повернувшись к полю, я громко засвистела.
Агриппина послушалась тут же, выскользнув из сражения и направившись ко мне, вот только дракон неожиданно последовал за ней, и запах гари пропитал растрепанные волосы. Приземлившись на землю, грифон заслонила меня собой, угрожающе раскрыв острый клюв и распушив подгоревшие перья, но дракон подлетал всё ближе, уже раскрывая пасть с многочисленными клыками.
Харон, что до этого стоял рядом со мной, сохраняя удивительное хладнокровие, вдруг оттолкнулся от земли так сильно, что оставил в ней настоящую дыру, при этом взлетев прямо навстречу дракону. В ужасе я и Агриппина смотрели на клоки земли, щурясь от жара со стороны поля, но только мы подняли головы, как нас будто бы окутали вуалью. Мы открыли глаза уже в замке рядом с Эльфией, что, очевидно, использовала магию телепортации – она облегченно улыбнулась и сильно сжала мою руку, прижавшись щекой к плечу. Подле неё стояли Лайм и Ольха.
– Это снова из-за меня, – произнесла кентаврида, не скрывая слез, – опять вы страдаете из-за меня…
– Подожди, милая, – Ольха попыталась успокоить девочку, – это может быть дикий дракон…
– Нет, – строго ответил Лайм, – диким драконам свойственно нападать на стада и людей. Зачем ему поле с подсолнухами? Аритька не блещет креативностью.
– Такое ведь уже было, – ответила я, – я помню, что мои поля уже горели когда-то…
– Это было восемь лет назад. Вы начали выращивать редкие лекарственные травы, чтобы не покупать их у второго региона.
– Вот, значит, как…
– Видимо, теперь она показывает своё недовольство тем, что её дочь у нас.
Эльфия закрыла лицо руками, но Ольха заботливо погладила её по плечам. Я же посмотрела в окно, словно бы могла там что-нибудь разглядеть. Требовать возмещения ущерба, полагаю, было бесполезно – Аритька переведет вину на диких драконов, и подкупленный суд подтвердит это, ведь Императору нет дела до подобных разборок. Моя злость не знает границ. Одни Императрицы хлебнут за свои действия, другие
