Контакт! Из мглы выходит нечто, такое же неясное и сумрачное, как все вокруг. Я не вижу, но догадываюсь, что Оно смотрит на меня очень пристально, как будто изучает.
- Кто ты?
Голос хрипл до невозможности. Еще бы! От такой ситуации только обосраться. Ответ возникает прямо в моей голове, наверное, у существ Тьмы нет возможности говорить, как мы.
- Ты знаешь…Любопытно видеть тебя твоими же глазами. Очень необычные ощущения.
Странно, страха нет, совсем нет. Оно же вроде как должно вызывать у меня животный страх? Хотя Лурье рассказывал, что АОТы его специально генерируют, это метод их самозащиты в чуждом мире. Так, так…
- Ты Смотрящий?
Во мгле проявляется некая проекция головы. Она чужеродна, но не ужасающа и задумчиво качается из стороны в сторону.
- Можно и так сказать. В той сломанной проекции мне подобным дали именно это название. Вы, люди, любите все обзывать по-своему. В каждой из проекций.
- Проекции? Это Бэкапы?
Смотрящий на минуту задумался, затем кивнул.
- По смыслу подходяще название. Копия основной матрицы. Их очень много, ваша Вселенная несовершенна, поэтому постоянно себя клонирует. Это одна из форм отторжения от родного мира.
- Родного мира?
Голова закружилась, и я пошатнулся в кресле, с обоих сторон тут же выросли поручни, в которые я что есть мочи вцепился.
- На сегодня с тебя хватит, мы еще увидимся.
- Эй, служивый! Что с тобой?
- Да чего ты его дергаешь? Не видишь, человеку плохо, тащи к фельшару.
- Эй, робята, подхватили!
- Что же вы, батенька, так себя не бережете?
Сквозь муть проглядывается добродушное лицо старорежимного такого земского доктора. Он озабоченно трясет острым подбородком, отпускает мою руку.
- Что со мной…? - пытаюсь прохрипеть. Кто-то заботливо подносит ко рту кружку.
- Давление шалит-с, да и пульс, знаете ли...
Резкость восстановилась, и я оглядываюсь, помещение фельдшерского пункта неказисто, заставлено переносными койками, стойками для капельниц, в углу теплеет печка, под потолком облупленная и засиженная мухами лампа. Скорей всего использовали помещение для техперсонала. Станция здесь, вообще, допотопная, как и многое в стране. Разруха от не так давнопрошедшей великой войны до сих пор сказывается. Так и в моем слое страна только семидесятым годам оклемалась.
- Не было никогда у меня давления.
- Батенька, все бывает в первый раз, - вздыхает дежурный фельдшер и углубляется в чтение моего формуляра. – Вы у нас, получается, проездом. Такс…ранение…ага, голова. Контузия? Тогда понятно. Сейчас отлежитесь, оклемаетесь маленько, ваш поезд через три часа. Я распоряжусь, чтобы вас сразу посадили, а пока вот рассосите эту таблеточку. Братцы, напоите человека чаем.
Один из мрачных санитаров согласно кивает и тащит ко мне чайник. Чай столовский, «помоечный», зато с сахаром. Достаю часы и смотрю на время. Ничего себе! Два часа как не бывало. В окно заглядывает солнце, хмарь, видать, рассеялась. От распахнувшейся двери резко пахнуло морозцем. На север едем, там будет еще холодней. Все-таки на дворе уже декабрь. Пока не спеша пью горячий чай и пытаюсь понять, что на меня нашло? Это было настоящее видение или завихрение моего собственного мозга? Хотя Такое нарочно не придумаешь, да и не верю я в подобные совпадения. Убийство человека и контакт со Смотрящим. Я своими же руками раздираю оболочку этого мира. Или как там? Проекция. Кхм, в принципе подразумевает тоже самое, что и Бэкап. Обычное и бессмысленное жонглирование словами и символами. От перемены мест слагаемых сумма не изменяется.
Хм, а зачем интересно я Смотрящему понадобился? Он меня так внимательно разглядывал. Хотя он же сам упомянул, что в первый раз видит меня по-нашему. Что еще он сказал? Или, вернее, не сказал. Что-то про миры. Мне показалось, что ему сложно объясниться со мной в понятным мне же терминах. Точно! Я тогда остро почувствовал волну недовольства, проявленную Смотрящим, когда тот осознал, что ему не хватает знаний о моей Вселенной. Кто же он такой? У меня защемило под ложечкой от неприятного предчувствия еще одной встречи с потусторонним. Да, Смотрящий пришел к нам с той самой стороны, откуда еще никто не возвращался. С ума тут сойдешь!
- Кружку отдай!
Я очнулся и заметил странный взгляд, который бросил в мою сторону пожилой дядька-санитар. Что-то многовато стариков в тылу. Где же вся наша молодежь?
Второй раз меня накрыло уже в поезде. Он уже не был так отлично оборудован, как госпитальный. Обычный плацкарт, ужасно неудобный для раненых и выздоравливающих людей. Но что поделать, война же мировая, с такими же огромными масштабами. По-видимому, перед грядущим наступлением командование старалось максимально освободить полевые госпитали и медсанбаты, отправляя всех в глубокий тыл. Хотя где он нынче глубокий тыл? При свете дня мы не раз наблюдали следы работы американской авиации. Разбитые поезда под откосом, взорванные мосты, сгоревшие напрочь станции. Пока были целы аэродромы в Польше, враг старался нанести нам максимальный ущерб. В саму Москву United States Air Force прорваться не смогли, поэтому вымещали зло по округам. Прикрыть все объекты наши ПВО были еще не в состоянии. Они и так смогли сделать немыслимо – заставить бравых американских летчиков летать под нашим небом. Я вспомнил, что и в моем слое они также обломались во Вьетнаме.
- Что ж такое делается, - матерый мужичище, стоявший у окна, истово перекрестился. Ему, похоже, было наплевать на косые взгляды некоторых его товарищей по несчастью. По всему видно - это была цельная и глубокая натура. Такие в былые времена при крещении уходили в языческие леса, при Никоне в дальние староверческие скиты, от помещиков в Донские степи или таежные дебри Сибири. Такие крепкие мужички, в общем-то, и построили Русь-матушку, раздвинув её до пределов.
- Гражданский разбомбили, - вздохнул кто-то слезливо, - наверное, и деток поубивали.
- Типун тебе на язык!
Матерый хмуро оглянулся:
- Кассетными прошлись, суки, по беженцам. Там из-под снега чемоданы торчат и детские коляски.
По полкам прошли вздохи, сдержанная матерная ругань, а меня внезапно накрыло. Место Силы, место Смерти. Именно здесь зло увеличилось на порядок, нанеся очередную кровоточащую рану в плоть данного Бэкапа. Каждый раз, совершая зло и насилие, мы рвем тончайшую ткань нашего Мироздания. Это надо знать и запомнить всем людям. Хотите умирать вечно – станьте исчадиями ада!
В этот раз серой мглы не было. Все действо происходило по лучшим голливудским лекалам - белоснежная бесконечность и синева над головой. Я восседал на ужасно удобном футуристическом кресле, будто возлегши на пуховой перине. Сфокусировав зрение на стоящем напротив меня таком же кресле, я с огромным удивлением обнаружил там так хорошо знакомого мне толстого человека.
- Петр?
- И ты, о Брут! - Лурье хохотнул и поднял в правой руке бокал с чем-то янтарным. – Закажи и себе чего-нибудь, тут это просто. Не на сухую же нам беседовать.
- Э, - только я задумался о хорошем стакане виски, как из подлокотника выехала кружка с совершенно бесподобном на вкус напитком. Туда даже не забыли положить два кубика льда. Однако! – Петя, это рай?
- Даже не знаю, что тебе сказать. Но обычно все здесь, - Лурье покрутил головой, - выглядит несколько иначе.
- Серое и неосмысливаемое?
- Типа того. Это, как бы, комната для переговоров. Тот же мир совсем другой, я даже не смогу тебе его объяснить.
- Ты умер, что ли?
- Ну да, типа того. Выволоцкий, сволочь, в очередной раз нажрался и прозевал морок. Убил сторожа, меня и Светку.
- Это ту длинноногую красотку?
- Ага!
- Сволочь!
- Точно! Она, кстати, со мной. Я же тут могут принимать разные формы, это для тебя прикинулся старым и немощным пьяницей.
