Старшина Румов, вернее уже лейтенант Румов, его тоже повысили в звании, причём сразу дав не младшего лейтенанта, а сразу лейтенанта, пробирался вместе со своей группой по подземным проходам в немецкий тыл. Место предстоящей работы он досконально изучил еще после прибытия дивизии в Сталинград. Не жалуясь на память, он тщательно изучил этот участок города, как сверху, так и его подземные коммуникации, так что теперь он отлично ориентировался, как наверху, так и внизу и мог легко выйти в любую точку и внизу и вверху. Работать в последнее время стало тяжело, накрученные немцы шарахались каждой тени, а на любой звук сначала стреляли и только потом смотрели, что там. Пока непосредственно их дивизию бог миловал, они до сих пор ни кого не потеряли, даже ранеными, а вот соседям доставалось, причём не только в соседних армиях, но даже в соседних дивизиях. Охотится на немецкие патрули Румов не хотел, надоело, к тому же начальству требовался язык, хотя по большому счёту необходимость в нём была мизерной. Бои превратились в позиционные, а хорошо выстроенная оборона не позволяла противнику провести внезапный прорыв наших укреплений. Для подобного требовалось нарастить силы, а такое незаметно не сделать, так что толку от языка почти ни какого, всё замерло в устойчивом равновесии.
В ночной тишине звуки разносятся далеко, а потому звук работающих моторов группа лейтенанта Румова услышала издалека. До позиций три километра, по местным понятиям это глубокий немецкий тыл, хотя мы уже показали немцам, что безопасных мест тут нет. Вскоре вдали мелькнул узкий луч синих фар, звук двигателей усилился и вскоре показались два немецких бронетранспортёра, а между ними легковой открытый автомобиль, в котором судя по всему сидел крупный немецкий чин. Раздумывать времени не было от слова совсем, Вместе с ним, группа Румова насчитывала 12 человек, а потому он мгновенно просчитав ситуацию, половину своей группы послал на другую сторону улицы, благо дома тут уцелели, правда целых окон почти не было. Погода тоже была отличная, что с одной стороны плохо, а с другой хорошо. Хорошо для нападения, всё отлично видно, тут даже в ночной темноте не промажешь, так как небо ясное и луна светит, а плохо, что в момент нападения и разведчиков станет видно, да и потом если что уходить от погони будет сложней, так что и не знаешь, к добру эта погода или к худу. Достав свои наганы с глушителями, разведчики приготовились. Когда передовой бронетранспортёр поравнялся с головой засады, сразу четверо разведчиков, с обоих сторон дороги рванули к нему. Одновременно с этим тоже произошло и с замыкавшим Ганомагом, вскочив на надгусеничные полки по обоим бортам, и схватившись одной рукой за борта бронетранспортёров для устойчивости, разведчики открыли огонь из своих наганов с глушителями. Немцы даже ничего понять не успели, всего несколько секунд, как все солдаты были убиты выстрелами в упор, тут промахнутся практически не реально, тем более не новичку, а матёрому бойцу, который воюет не первый месяц, а то и год. Сам Румов вместе с тройкой оставшихся бойцов рванул к легковому автомобилю, в нём было трое немцев, водитель, судя по всему адъютант или порученец на переднем сиденье рядом с ним и само начальство на заднем сиденье. Водителя и адъютанта застрелили мгновенно, а пассажира тюкнули по кумполу и пока он плавал в нирване беспамятства, быстро вытащили из машины, после чего завели ему руки за спину и связали, а рот мгновенно засунули заранее приготовленный кляп, после чего зафиксировали его повязкой, это что бы немец его не выплюнул. Рядом с языком был толстый портфель, который Румов прихватил с собой даже не глянув что там такое. Судя по витым погонам и лампасам на брюках, им попался немецкий генерал, добыча более чем солидная, а на часах всего два часа ночи, интересно, это куда или откуда ехал в такое время немецкий генерал. Не теряя зря времени, разведчики подхватив немецкого генерала и посыпав всё вокруг табачно-перцовой смесью рванули прочь. Вскоре они уже спускались в подвал небольшого дома, где скрывался вход в подземный ход и через час уже хвастались своей добычей перед начальством.
Не люблю, когда меня будят посреди ночи, обычно это означает, что наступает писец, особенно в связи с последними событиями, а у нас как известно, если вы не забыли, на дворе война, Великая Отечественная, только сегодня было небольшое исключение из правил. Разбудили меня естественно не из-за пустяка, вот только повод оказался замечательным, мои орлы вернулись из поиска со знатным уловом. Я сам не ожидал от ребят такой знатной и жирной добычи, целый немецкий генерал-майор, командир противостоящей нам немецкой дивизии собственной персоной попался моим разведчикам. Как оказалось, он возвращался от своего начальства и по своей прихоти решил поскорей вернуться в свою дивизию, только не доехал, мы его по дороге раньше перехватили. В качестве бонуса нам достались и его бумаги, где были последние сводки по немецким войскам. В свою очередь будить уже своё начальство я не решился, пускай спокойно поспят, будет им приятный сюрприз к завтраку. В принципе мне этот генерал был малоинтересен, ничего особого немцы не затевали, так что и нервничать смысла не было ни какого, а вот перед начальством отчитаться, тут совсем другой коленкор. Захваченный в плен немецкий генерал это престижно, пускай не первый, уже достаточно их захватили, но и не так часто такое происходит, если сравнить, то мяч пока на немецкой половине поля и они в этом футболе ведут. Утром, после завтрака, распорядился отвезти немца к Севастьянову, а сам позвонил ему.
— Доброе утро, Прохоров у телефона.
— Чего тебе?
Судя по голосу Севастьянов был не в духе, может не с той ноги встал, а может ему начальство за что дыню выписало, тут не часто случаются награждения непричастных и наказания невиновных.
— Да вот, подарок для вас небольшой, мои разведчики ночью в поиск ходили, жирного немца захватили с бумагами, я его с сопровождением к вам отправил, уже подъезжать к вам должны.
— Это всё?
— Да.
— Тогда свободен.
Вот и поговорили, надеюсь немец улучшит настроение Севастьянова. А генерал Севастьянов был не в духе из-за ЧП произошедшего вчера в штабе армии. Не зря говорят, что всё зло от баб, в штаб армии прибыла новая связистка, которая мгновенно вскружила головы большому количеству штабных работников. И ладно бы если она всех отшивала, так нет, со всеми флиртовала, и как итог — вчера прямо в штабе армии подрались капитан и майор из-за этой профурсетки. Раздувать скандал он не захотел, так как это рикошетом ударит по нему самому, но и без последствий оставлять это нельзя. Слухи по любому пойдут, тут как в деревне, все всё знают, так что лучше избавится от корня проблемы, да и командиры были опытными, лишатся их Севастьянов не хотел. В результате он принял соломоново решение, капитана с майором на губу, на десять суток, на хлеб и воду, а смазливую связистку сплавил из штаба армии своему соседу, пускай теперь у того голова болит от Шекспировских страстей. Тот слыл большим бабником, так что пускай теперь он с ней разбирается, хоть своей ночной секретаршей делает. И тут звонок от полковника Прохорова, правда вскоре его настроение значительно улучшилось, это когда прибыл подарок от Прохорова. Немецкий генерал с ворохом документов был хорошим подарком. Всё равно скоро слухи о Шекспировских страстях дойдут до штаба фронта, и хотя он вроде как разрулил ситуацию, но осадочек у начальства останется, а так, на фоне немецкого генерала это будет уже не как ЧП, а как курьёз. Уже не в первый раз Севастьянов благодарил свою судьбу, что ему на пути встретился ещё тогда капитан Прохоров, и что он, хотя вначале и наехал на него, но позже решил всё же нормализовать с Прохоровым свои отношения и тот не стал вспоминать плохое, а сразу показал, что готов плодотворно сотрудничать. Теперь вся его карьера зависит от Прохорова, и тот не зазнаётся, не лезет вперёд, его вполне устраивает его роль, и то, что для всех он всего лишь командир дивизии в его армии. Только он собрался звонить в штаб фронта, что бы доложить о немецком генерале, как раздался звонок телефона.
