Приехавших из Сатки мастеровых Расул поразил кузней: пневматический кузнечный молот, индукционная печь — по гаражу заводские ходили с открытыми ртами. В токарке застыли перед станками, где под руководством Айрата стажировались пацаны. Долго они там не задержались, Айрат попросил на выход: «Посмотрели и хватит, не смущайте парней мне!» В этот же день, после короткой экскурсии — пристроили на производство, работы было много. Шашки, двуручные пилы для лесозаготовки — хватило всем.
Галка давно подступалась, прося заняться ножами, и для своих, и на продажу. Появившиеся новые рабочие руки, привычные к работе с металлом — позволили заняться и ими. Расул переговорил с Борей, чтоб практикантов из учеников приобщил, рукоятки делать и ножны: «Качество у наших ножей отменное, будем элитный сегмент осваивать». Борис согласился, посмеявшись: «Надо финки НКВД сразу клепать, пока бренд не занят!»
Оказалось, что присланные мастеровые с грамотой, мягко говоря — не в ладах. И разница в системах измерений: между принятой здесь и привычной потомкам метрической — не способствовала взаимопониманию. «Вечернюю школу организовывать надо, без вариантов!» — Заключил Расул: «И раз уж детей нашему алфавиту стали учить, надо и метрическую систему продвигать. Я с этими вершками, аршинами и прочими частями организма не дружу, а переучиваться поздно. У нас и техдокументация вся в метрах-килограммах».
По поводу метрической системы спорили давно, почитай — с самого начала. И наконец решили: горно-заводской округ, отданный в управление, новые производства и технологи планируемые к реализации — это шанс начать продвигать привычную систему измерений. «А не то мы вместо прогресса — увязнем и забуксуем на месте, ещё на стадии проектирования. Добро на наш алфавит, если верить газетам — сверху будет, не отвлекайтесь, работайте. Местных тоже по нашему учить будем» — Подвел итог спорам Захар. «Только по вечерам пусть учатся!» — Не преминул вставить Расул: «Они у меня днем мало того, что осваиваются — помогают здорово. Всю черновую работу на них спихнули, и им практика, и у нас времени больше, весна всё ближе и ближе, а мы в кустарщине погрязли…»
На базе школьного корпуса организовали школу рабочей молодежи, вечернюю. В которой преподавали не только будущим заводским мастерам. Отпущенные с завода Корепановым крестьяне поселения вернулись не одни, оказалось, что тринадцати-четырнадцатилетние дети в это время привлекались к заводским работам как взрослые. И если крестьяне справные могли позволить детей не отправлять на заводские работы, то у бедноты выхода не было. Ксения Борисовна ужаснулась, прознав про это: «Вот тебе и работные дома Англии!»
Наведалась к Председателю, обсудили сложившееся положение. Захар подключил Викула с Вахромеем и через два дня десяток гаврошей, повидавших и ямы углежогов, и заводские домны — впервые переступили порог учебного корпуса. Форсили они изрядно, заводские всё таки, а не дяревня лапотная! На перемене их заводила, выйдя за учебный корпус — набил трубку табаком, ловко запалил трут и закурил, поучая своих приятелей: «Дети они тут ишшо, жизни не видели. Кому эта грамота сдалась?! А мы вот этими руками», — потряс грязным кулаком с неровно обгрызенными ногтями: «копейку зарабатывали!»
Вышедшей их усовестить и призвать к порядку Мане — пообещал дать по шее, обозвав белобрысой козой. Взбешенная Маня, верно оценив сложившуюся ситуацию — вступать в полемику не стала, дошла до медиков, где в обязательном порядке дежурил кто-нибудь из казаков. Вскоре излишне борзый ровесник Мани был сунут казаком головой в сугроб, курительные принадлежности у него изъяты, а вся компания поставлена перед фактом: учиться никого не заставляют, не хотите грамоту постигать — пойдете работать.
Молодой пролетарий покорился, но поклялся отомстить, к чему и подбивал своих приятелей. Приятели, оценив кормежку в школе, а вечером и мультики — по дороге домой заводилу предали, сказав, что это не их война. Они лучше грамоте в тепле учиться будут, чем сопли с ним морозить в заводе. К тому времени он и сам осознал, что погорячился, надо было как-то исправлять нехорошо начавшееся знакомство. «Вот бы школа загорелась!» — Мечтал он, бредя за санями в темноте: «А эта коза там металась в огне! И я бы её спас!»
Ксении Борисовне поневоле пришлось помимо детей — преподавать азы грамоты и заводским, по вечерам. Детьми пришлось заниматься Егору, по крайней мере — Ксюша ещё ни разу не спалила, что они смотрят мультики до её прихода. С ними всё было у него сложно, с одной стороны они своей непосредственностью и живостью иной раз утомляли, с другой — привязался к ним.
Все вместе ждали вечером прихода хозяйки из школы, дети сразу облепляли зашедшую с улицы, не успевшую раздеться Ксюшу. Трезор протискивался между ног, ткнуться носом в хозяйку, Гугл, распушив хвост — нарезал круги. Егор с умилением наблюдал за этим со стороны, думая, что надо завтра детей с утра пораньше в школу отправить, а Гугла — в подпол, мышей ловить…
Забежавший днём Серёга был удивлен его реакцией, изложив брату обстоятельства своего визита:
— Завтра староверов идем брать, с Пантелеем договорились, они со стороны завода подойдут. Мы со стороны реки. Жалко ты не пойдёшь, Захар не дает народу много. Оно с одной стороны верно, воевать там не с кем, с другой — разбежаться могут…
— Как это не пойду!? — Вскинулся Егор. — Я только за! А чо одним днем, давай спальники и пожрать возьмем, пару суток последим за ними?!
— Ты же после поездки с Айратом сказал, что больше ни ногой из деревни, хватит с тебя приключений?
— Мало ли чо я сказал! — Заявил Егор. — Я казак сейчас в первую очередь! Давай сегодня выедем, засаду обустроим, а?!
Глава 11
Деревня Попадалово, январь 1797 г.
— Давай иди, не шарохайся дома, детей разбудишь! Поспать тебе дала, впритык подняла. — Ксюша разбудила мужа и шепотом инструктировала. — Кофе в дороге попьешь, я тебе термос приготовила, бутербродов положила. Вали уже, я посплю ещё!
Согнала его с кровати и как была, в халате — легла сама, прикрыв глаза: «Чо стоишь то? Иди уже, вражина!» Егор наконец то вспомнил, что у них сегодня спец операция с выездом в логовище староверов, глянул на часы и чертыхнувшись — стал судорожно одеваться. Стоило поторопиться.
Деревня как вымерла — ни огонька, но полная луна давала достаточно света, до конного двора Егор дотопал без происшествий. А там уже наводил суету Анисим, в утреннем морозном воздухе издалека было слышно: «Ну кто так засупонивает? Откель у тебя руки растут?!» Поздоровался с мужиками, всё как Серый и говорил — человек десять собралось.
— Дед! — Увещевал ветеринара участковый. — Вот куда нам пять саней?
— Цыть! Будешь меня ещё учить, как продразверстку проводить! Как конфискованное вывозить, а? То-то! И я не намерен пешком идти, по сроку службы в санях положено!
Егор вполголоса поинтересовался у Лёхи: «Он чо, с нами собрался!?» Не успел Лёха ответит, всё расслышавший Анисим обрушился на Егора:
— Да, еду!!! Если уж такие дрищи, как ты с Айратом кулаков бьют, не могу в стороне остаться! Я с детства, может, мечтал контру подстрелить! Или даже председателя!
— Всё-всё, дед! — Примирительно сказал Серёга. — Собрались? Выезжаем, грабить никого не будем, слушаемся меня. Кому не нравится, — выразительно посмотрел на Анисима, — тому лучше остаться!
Дед, бурча себе под нос что-то нелицеприятное о современной молодежи — устроился в санях и обоз тронулся. Егор сел с Айратом, пока тот правил лошадью — открыл рюкзак, достал термос и плеснул себе кофе, спросив у товарища: «Тебе налить?» «Пей пока» — отозвался токарь: «попьешь — нальешь, вожжи подержишь…»
Сани неспешно скользили через поля, за ними как привязанная плыла луна, а впереди, за логом с Кулемкой — темнел лес в начинавшейся за пределами пятикилометрового круга зоне отчуждения. Егор допил кофе, выплеснул за борт саней остатки, налил Айрату и перехватил вожжи:
