— Я медведя поймал!
— Так тащи его сюда!
— Не идёт!
— Так иди сам!
— Не пускает!
Залез я в угол, потерпел немного от весомых плюх и стал клинчевать, постепенно разворачиваясь на сто восемьдесят градусов. И пока рефери не разорвал захват, резко увеличив дистанцию с ближней на среднюю, начал обстреливать Роберта, который уже сам очутился в углу. А вот, не рой яму другому! Кенийца спас перерыв. Все же пару раз по печени я ему ощутимо заехал, и из угла бы он так просто от меня не ушёл.
— Штыба, ты зверюга! Слышь, зрители орут? — сообщил первым делом Копцев в перерыве.
— Ш-ш-штыба, Ю-ЭС-ЭС-А! — вопил зал.
Мой бокс им понравился!
А во втором раунде начался грязный бокс со стороны соперника. Я пытался работать на средней дистанции, мой соперник же лез в ближний бой. И в какой-то момент ударил меня ниже пояса. Судья заметил это и сделал предупреждение кенийцу, устное пока. Но этот черт не унялся и ударил ещё ниже и ещё сильнее! Благо, рост позволял ему работать по этому уровню, десять сантиметров разница у нас. Я чуть не упал на канвас. Рефери опять сработал правильно — он снял очко с Роберта и дал мне две минуты на восстановление. Как же мне было хреново! Но надо держать удар! Команда «бокс», и я, методично работая по разным уровням, многоударными комбинациями зажал Вангилу у канатов, разбив тому нос! Опять пауза, соперника могут снять из-за травмы, но до конца раунда немного, и, поколебавшись, кенийцу врач разрешил продолжить бой. Добить не удалось, противник повис на мне и висел так до самого гонга.
— Неплохо, Толя! Он ничего сделать тебе не может! Вперёд сильно не лезь, ведешь прилично, — сквозь гул беснующегося зала слышу голос Копцева.
Да, третий раунд для Вангилы — последний шанс на победу. Но для этого ему нужна победа нокаутом. Я ведь веду прилично после двух раундов, а с него и очко сняли ещё, то есть у него уже 59, а не 60 баллов в судейских записках. Я сразу хорошо встряхнул соперника правым навстречу, но пыла ему не охладил. Начинаю сушить бой, уже сам обнимая коротышку. Внезапно моя голова отлетает в сторону от апперкота! Вот нахрена я встал около соперника? Будь это кто-то иной, кто не держит удар, как Штыба, голову бы сейчас искали где-то на парковке рядом с ареной. Я зажмурился, и ноги сами понесли меня в угол. Роберт, обрушившийся на меня всей своей мощью, быстро начал выдыхаться, я же заклинчевал его, и момент был упущен.
Корейцы орут от восторга, зрелище им нравится! А кениец в последние тридцать секунд боя совсем сдох. Да, вот так вот! Удивительно, но сдох физически. Хотя, чем славятся африканские атлеты? Правильно, двужильностью. Но бегунов по голове не бьют! А Вангилу я лупил, не жалея — апперкот, правый крюк, опять апперкот, и мой соперник, широко раскинув руки, без сознания рухнул на пол. Можно и не считать. К поверженному боксеру сразу же выскочил доктор.
Крики, поздравления. Меня обнимают товарищи по сборной. Жаль, Марта не видела. А нет, видела! Она с каким-то статным и не старым ещё мужиком стоит на трибуне и машет мне рукой. Скорее всего, отец. Роберт Вангила — серебряный призёр Олимпиады, наконец, встал на ноги и поплелся ко мне. Что ж, поприветствую его. Мы даже обнялись для фоторепортеров. Но улыбаться я не стал, памятуя о том, что в глазах европейцев моя улыбка выглядит диким оскалом.
— Толя, это было великолепно! Я так кричала! — искренне радуется норвежка и знакомит меня с отцом.
Делаю вид, что не знаю, что тот кронпринц и крепко жму руку. А вот не так просто даже боксёру передавить в рукопожатии яхтсмена. Приветствую и брата Марты, Хокона, которого сразу и не заметил.
— Не было же тебя, я смотрел перед боем, — улыбаюсь девушке.
— Успели к самому началу! Было интервью для прессы по поводу нашей будущей Олимпиады, — ответила Марта.
— Поздравляю с победой! Дочь, нам пора идти, — торопит её отец, и они уходят.
А я досматриваю поединки. Финалы Олимпиады — это вам не хухры-мухры. Сегодня, кроме нас с Цзю, золото завоевал болгарин Иван Маринов. Простите, не Иван, а Ивайло — двукратный чемпион Европы, чемпион мира и бронзовый медалист Олимпийских игр в Москве. В весе до 54 кг победил американец, опять же болгарина. И сейчас, не менее знаменитому, чем Маринов, ГДРовскому спортсмену Генри Маске поднимают руку. Ещё один бой пока идёт, но там всё ясно — знаменитый в будущем Рей Мерсер втопчет в пыль корейца. Я, кстати, Рея тоже вживую смотрел в той жизни.
— Толя, тебя зовёт руководство, — отвлек меня Копцев.
Не дали мне таки досмотреть финалы! Топаю в раздевалку и вижу довольную физиономию Вадима Михайловича и озабоченную Грамова! Грамов — это председатель НОК и глава делегации СССР на Олимпиаде. А ещё он председатель госкомитета СССР по физкультуре и спорту, а ещё он был против поездки в Лос-Анджелес на Олимпийские игры 1984-го года. Знаю и ещё кое-что — он со Ставрополя, со всеми вытекающими.
— Штыба, расскажи, какие дела у тебя с норвежцами? — с порога спросил Марат Владимирович.
— А вы меня не поздравить позвали? — ляпнул я.
Черт, вот куда меня несёт? Зачем контры сразу начинать?
— Извините, вырвалось, — говорю оторопевшему функционеру. Марта — велосипедистка, познакомились в Москве, она к нам на соревнования приезжала, а папа её вроде бы яхтсмен. Да, точно — яхтсмен. Марта сказала, он бронзовый финалист и чемпион мира в каком-то океанском классе!
— И про то, что они из королевской семьи, ты не знаешь? — кривя губы, спросил Грамов.
— Краем уха слышал. Имеет значение? Марту я видел пару раз всего и то два года назад, отца её в первый раз вижу. Хотя что-то Власов мне про неё рассказывал… Уже не помню что.
— Кто говорил? Власов? Это Александр Владимирович? Или ты про кого? — замешкался с вопросом Грамов.
Он не в курсе моих связей? Не сказали или ему плевать?
— Ну, мы в ресторан ходили вместе тогда! Я, он и Марта. Я чемпионат Европы выиграл, вот и пошли отметить. Точно! Там в «Арагви» ещё Отар Евтихиевич был. О! Я вам сейчас такое расскажу, — якобы возбудился я.
Рассказываю про то, как цирковой факир выпил пять бутылок коньяка и не умер.
— Погоди, Толя! Власов, Черкезия, шведские принцы и прочее. Голова кругом идёт, — совершенно искренне жалуется Грамов.
— Так норвежские же! — поднимаю палец я.
Глава 17
Глава 17
— Норвежские. Да пусть будут! Кстати, ты ведь прав. Поздравить тебя и этого второго нашего хочу. Где второй? — грозно вопрошает Грамов.
Под царские очи тащат моего ничего не понимающего друга. Но тот не спорит, да и вообще не отошёл ещё от осознания, что завоевал золото Олимпиады. Вот кому хорошо! А я стой и ломай голову — меня отругали или похвалили за связь с кронпринцем?
— Худенький какой. Ничего, сейчас можно вес не держать, — разглядывает Грамов Цзю. — Что там у нас по турнирам в следующем году?
— Чемпионат страны во Фрунзе, — быстро ответил стоящий рядом Копцев.
— Да это они выиграют! Я про международные. Чемпионат мира когда? — поморщился чиновник.
— Чемпионат мира у нас в Москве будет в сентябре. Но до этого пройдет чемпионат Европы в Афинах, в мае-июне, — Копцев всё знает.
— Вот! Чтобы или там, или там золото было. Задача понятна?
— Да! — ответил я.
— Так точно! — выпендрился бравый солдат Цзю.
— Ну, а это вам, ребятки, для затравки, — Грамов взял по пухлому конвертику из рук Вадима Михайловича.
Любопытный Костя попытался сразу же сунуть туда нос. Мол, сколько дали? Но мой локоть в его бочину отвлёк друга от этого, прямо-таки скажем, не очень красивого поступка.
До обеда успел позвонить домой и поговорить с бабулей. Она сначала не поняла, что я там выиграл, а потом порадовалась, хотя, может, так и не поняла до конца. Кроме меня, позвонить разрешили Витьке и Цзю.
После обеда нас вывезли в Сеул. Разумеется, кроме Яновского и Шанавазова. У тех завтра бои. Почти всем деньги выдали, но разные суммы, в зависимости от выигранных боёв. Артемьеву за бронзу дали четыре тысячи баксов, а нам с Костей — по шесть. Ну и рубли, сказали, дома дадут, как обещали. Половина суммы была в местной валюте, вторая — в долларах, но их тоже можно поменять будет при желании. Ещё вручили суточные, вторую часть, из расчёта три с половиной доллара за сутки. Немного, но кое-что!
