— У меня ноги затекли, — жалуется Анжелика.
— А я спать хочу.
— Как можно хотеть спать в таких условиях?
— Бывало и хуже.
— Блин, Коля, что ты за человек? Когда я тебя первый раз увидела, то подумала, что ты божий одуванчик, но никак не… — она не спешит заканчивать предложение.
— Не кто? Договаривай, не стесняйся. Я не обижусь, обещаю.
— Никак не матёрый уголовник… — с трудом выдавливает Анжелика.
— Во всём виноваты инопланетяне. Черти большеголовые…
— Опять ты за своё. Правду, видимо, никогда не расскажешь?
— А кому она нужна, когда есть такая замечательная история про анальный зонд?
— Понятно, — Анжелика начинает вошкаться. — И набок не лечь, вот ведь засада…
— Это можно устроить, но тогда мне придётся подвинуться.
— Ты хочешь, чтобы мы легли спина к спине? — в её голосе я слышу нотки страха.
— Боишься лицом к лицу? А, стесняшка? — коварно хихикаю.
— Нет, не боюсь! — заявляет Анжелика.
— Тогда я влево, ты вправо.
Начинаю извиваться аки змей и ползти к левой стенке. Анжелика пытается пододвинуться к правой. Со стороны это наверняка выглядит крайне комично.
Я уже на финишной прямой, а она всё никак не может развернуться набок и упасть вниз. Я вынужден помочь ей руками, насколько это возможно.
— Коля! — вскрикивает Анжелика.
— Да поворачивайся ты… — продолжаю орудовать руками.
— Ты меня за грудь схватил! Сейчас же отпусти!
— Упс… Пардон, я не специально, — убираю руки и вытягиваю их по швам. — Давай сама тогда.
— Пытаюсь… Говорю же, ноги онемели…
Не хотел лапать её без спроса, но оно вышло само собой. Обидно, что и не потрогал толком ничего, и клеймо извращенца получил. Вряд ли Анжелика поверит, что я сделал это случайно, ведь она видит меня матёрым уголовником восемнадцати лет. А там гормоны, либидо, амбиции…
— Ура! — облегчённо выдыхает Анжелика. — Я смогла.
— А я уже думал, ты всю дорогу будет вошкаться, — пытаюсь пошутить, дабы разрядить обстановку.
— Тесно… Кажется, у меня начинает развиваться клаустрофобия.
— Ой да ладно тебе. Расслабься.
— Чтобы ты опять мог меня потрогать? Ну уж нет! — я чувствую жар её дыхание на своём подбородке.
— Говорю же случайность. Поверь, если бы я хотел, то облапал бы сразу, как только нас запечатали.
— Нет, ты специально выждал подходящий момент и воспользовался им.
— Ага, конечно. Я похож на девственника-терпилу, который будет часами ждать заветную морковку?
— Ну не знаю…
— Если я хочу что-то заполучить, то начинаю действовать сразу, а не хожу вокруг да около. А если бы я был тем, кем ты хочешь меня выставить, то я бы начал с подглядываний. Как минимум отложил бы медитацию. Ведь у меня была такая замечательная возможность, когда ты спала.
— Коля… — шепчет Анжелика.
— Я вижу, что ты недотрога. Возможно, даже девственница.
— Коля!
— Прости за грубость, но я частенько говорю то, что думаю. Поэтому раз я сказал, что это была случайность, значит, так оно и было! — повышаю голос.
— Ладно, ладно… Прости, что пыталась выставить тебя извращенцем…
— Вот и славненько.
После этой перепалки мы едем молча, слышен лишь звук двигателя и колёс. Я неожиданно понимаю, что на дорогах нет ни одной ямы или выбоины! Как так-то? Не узнаю Россию-матушку…
Если бы мы ехали по тем дорогам, к которым я привык, то по приезду нам с Анжеликой понадобились бы два новых позвоночника. А может, и по целому комплекту рёбер.
Но в этом мире всё не так — наш грузовик плывёт по асфальту, точно бумажный кораблик по тихой речке. Надеюсь, у меня действительно есть права: руки чешутся, как хочется за руль.
Сперва, конечно, сон… Если бы не случай с грудью, я бы уснул прямо тут, в ящике. Вот бы Анжелика удивилась, когда я захрапел бы посреди поездки.
Проходит ещё минут сорок, прежде чем грузовик останавливается на обочине. Я слышу мужскую речь: кто-то яро о чём-то спорит.
— Не нравится мне это. Анжел, ты можешь снять крышку при помощи магии, но только тихо? — шепчу я.
— Сейчас попробую, — она на ощупь пытается провести по нужной татуировке.
Крышка медленно приподнимается с характерным звуком выдёргивания гвоздей. Ругань снаружи переходит в настоящий ор — это хорошо и плохо одновременно. Нас вряд ли услышат, однако что-то явно идёт не по плану.
Анжелика кладёт крышку нашего гроба рядом с другими ящиками, коих тут больше десятка. Внутри со стороны кабины водителя горит фонарь, позволяющий осмотреть окружение. Фургон маленький, немногим больше «Газели».
Я вылезаю из ящика и разминаю мышцы. Тело пронзают миллиона острых иголок. Анжелика делает разминку прямо там, в лепестках роз.
Грузовик неожиданно трогается и резко ускоряется. Ящики медленно ползут к двери, я помогаю Анжелике подняться и уклониться от них.
— Что происходит?! — кричит она.
— Похоже, мы остановились раньше времени…
Раздаются хлопки, затем удар! Нас, вместе с ящиками, отбрасывает к стене. Хлопки продолжаются.
— Выстрелы! — констатирую я. — Пригнись!
Мы падаем на пол. Замечаю дырки от пуль рядом с кабиной водителя.
Времени нет, нужно действовать!
Подползаю к стене с дырками, достаю «Беретту» и делаю пять выстрелов практически вплотную. Образуется достаточно большая дыра, чтобы можно было оценить обстановку.
Вижу два чёрных «Гелика»: один пытается вырулить из кювета, а второй идёт на обгон. Оба «сидят» очень низко и двигаются валко — по всей видимости, бронированные.
— Не, братик, в другой раз, — стреляю по переднему колесу обгоняющего.
Перезаряжаюсь и выпускаю ещё одну обойму в моторный отсек. Колесо лопается, разбрасывая куски резины в разные стороны, а двигатель затихает. С первым всё остался второй.
Он прячется за корпусом повреждённой машины, а потом резко набирает скорость и идёт на обгон. Через дырку я его уже не вижу, приходится стрелять наудачу.
Выпускаю обойму, затем вторую, но так и не слышу звуков лопающегося колеса. Да и сам «Гелик» не желает появляться в зоне видимости.
Звучат новые выстрелы. Грузовик начинает плавно поворачивать в сторону правой обочины. Я понимаю, что водитель уже нежилец.
— Анжела, быстро сюда! — помогаю ей подняться и буквально оттаскиваю к стене, за которой находится кабина грузовика.
Когда мы съедем в кювет и во что-нибудь врежемся, то ящика нас просто размажут. Поэтому проблему нужно решить кардинальными образом.
— Коля, мне страшно… — Анжелика трясётся и еле стоит на ногах.
— Закрой уши! — использую рисунок «Орла». — Сейчас будет очень громко!
Прицеливаюсь по центру между двух дверей и нажимаю на спуск. Модифицированный патрон разносит в клочья преграду и рядом стоящие ящики.
Грузовик съезжает на поле и начинает вибрировать, оставшиеся ящики ходят ходуном. Скорость уже значительно снизилась, но всё ещё составляет около пятидесяти километров в час.
Замечаю выведенный из строя «Гелик», которые сворачивает на обочину и медленно катится за нами. Пытаюсь прицелиться и выстрелить, но трижды промахиваюсь: два патрона уходят выше, а один врезается в грунт и поднимает большое облако пыли.
— Нужно прыгать! Скорее! — ору я и тащу Анжелику за собой.
— Коля, я боюсь! Слишком быстро!
Относительно ровное поле заканчивается, и начитаются кочки. Фургон то и дело подпрыгивает — вот теперь я узнаю родные дороги. Ящики вываливаются через выбитые двери.
— Доверься мне! — дотаскиваю её до края. — Прыгай!
— Я не могу… — Анжелика вырывается и хочет убежать обратно.
— Скорость уже небольшая… Да что я тебя уговариваю?! — выталкиваю её наружу и прыгаю сам.
Мы по инерции катимся кубарем, то тут, то там меня бьют небольшие камни. Больно, но терпимо. Слышу громкий удар, затем звон стекла.
Косплей колобка заканчивается, и я вижу, что грузовик «обнимает» сосну. Хорошо, что мы успели выпрыгнуть, ведь доски от ящиков буквально впились в стену, у которой мы стояли. Как говорится: «Здесь могла бы быть ваша… голова».
