Михи заворчал. Ему нравилась похвала.
— Так что, думаю, ваши занятия весьма скоро закончатся.
— Да?
— Он не самоубийца. И понимает, что если дать тебе шанс, ты не удержишься, — маг поднялся и взмахом руки отпустил рабов, что держали зеркало. Те поспешили убраться.
Люди Миху побаивались.
— Но пока нужно, чтобы ты удержался, понимаешь?
Маг сделал шаг.
И Миха тоже сделал. Навстречу. Их пока разделяла решетка, весьма крепкая, надежная, но все же и это можно было счесть сближением.
— Если ты убьешь Мастера боя, то наставник станет куда как осторожней. Он пока верит, что его заклятья способны тебя сдержать.
— Да, — согласился Миха, опустив взгляд.
— Конечно, — улыбка мага стала широкой. — Как оно может быть иначе, верно? Он ведь опытен. Он ни за что не допустил бы ошибки. Верно?
— Да.
— И хорошо. Поэтому ты сдержишься. В конце концов, Мастер боя — лишь инструмент.
— Ненавидишь? — уточнил Миха. До сих пор он не рисковал задавать настолько личные вопросы. И по тому, как судорога исказила лицо мага, понял, что он прав.
Но тот быстро справился с эмоциями.
— Это не должно тебя волновать.
— Почему?
— Друзьями мы вряд ли станем, а вот союзниками — вполне.
Влезать в союз с сомнительными условиями Михе совершенно не хотелось. Но с другой стороны, какой у него выбор? Что-то подсказывало, что без помощи не обойтись.
— Что ты хочешь. От меня.
— Учись произносить длинные фразы. Речь тоже нужно тренировать. Ты умеешь читать?
— Нет.
— Плохо, но времени на это нет. Представится случай — научись. Неграмотный человек вызывает жалость.
Иногда этого мага хотелось убить ничуть не меньше, чем прочих.
— А от тебя мне нужна будет малость. Убей.
— Кого?
— Наставника. Да и всех, до кого дотянешься.
— Тебя?
Маг осклабился.
— Это не так просто, дикарь. Шанс у тебя будет. Но воспользуешься ли ты им — дело другое. А теперь, будь добр, постарайся никуда не вляпаться раньше времени.
Не получилось.
В том смысле, что Миха вляпался прямо в грязную лужу, появившуюся на знакомой арене. А мастер, словно издеваясь, еще и плетью приложил, что называется, от всей души.
— Вставай, или решил, что раз одежку напялил, то она тебя спасет?
Одежду, к слову, было жаль.
Новая же! Никакого уважения к чужой собственности. Миха стиснул рукоять клинка, прикидывая, что если вот сейчас метнуть его, то шанс будет.
Но не тот.
Он поднялся.
И отряхнулся, подумав, что кожаные штаны, оказывается, не так уж и удобны, когда мокрые и к заднице липнут. А рубашка, шитая из сурового полотна, от плети и вправду не спасла. Хорошо, хоть куртку снять додумался, а так бы и её прорвало.
— Что-то ты сегодня квелый какой-то, — Мастер боя хохотнул и крутанул любимую плеть, распоров воздух перед самым носом. — Не прихворнул ли часом?
— Нет, — Миха двинулся по кругу, ступая осторожно.
Еще бы ботинки ему.
Или нет?
Ноги чувствовали каждую песчинку, каждый стебелек соломы, камешек, грязь, а в ботинках так не получится.
— Тогда шевелись, — щелкнула плеть, поторапливая. — Мне тут с тобой недосуг возиться.
Миха ушел от удара.
И постарался отрешиться от всего. От собственной ненависти. От ярости, сдерживать которую получалось с трудом. А главное, от взгляда, прикипевшего к затылку.
Союзник, стало быть?
Посмотрим, что за союз.
Магистр первым покинул балкон, не дожидаясь финала.
— Готов признать, что ваша задумка с одеждой имеет некоторый смысл, — произнес он, нервно оглядываясь. Пустые лаборатории изрядно действовали на нервы. — Он почти похож на человека. Это, несомненно, заказчику понравится.
Ульграх молча поклонился.
Все-таки раздражает. Вездесущестью своей. И молчаливой готовностью служить, будто и вправду вжился в роль послушного ученика. Да только Магистра не провести, нет-нет, а мелькает в серых глазах что-то такое, донельзя нехорошее.
Доносит?
И думать нечего. Но только ли отцу? И что именно? Он слишком себе на уме, чтобы рассказывать обо всем.
— И когда его ждать? — осторожно задал Ульграх вопрос.
Правильный вопрос.
— К сожалению, — Магистр осторожно поскреб зудящую руку. Краснота постепенно расползалась, чему виной было исключительно волнение.
В том числе из-за мальчишки.
— К сожалению, — повторил он чуть громче, — наш заказчик не сможет прибыть сюда.
— И что теперь?
Видеть его растерянность было приятно.
— Теперь мы сами доставим образец.
— Так не делают.
— Не делают, — согласился Магистр, с трудом сдержав смешок. И вовсе он не столь уж невозмутим, славный отпрыск великого рода. — Однако это в наших с тобой интересах. Ты ведь желаешь отбыть побыстрее?
Ульграх кивнул. И заметил:
— Агент отца отписал, что все готово. Что нас ждут при дворе.
— Вот и отлично, — Магистр потер руки.
— Я не понимаю.
— А тебе и не нужно… ученик, — он не отказал себе в удовольствии указать мальчишке его место. — Завтра… пожалуй, нет. Послезавтра. Мы отправляемся. Проследи, чтобы твоему человеку выплатили компенсацию. Да и в лабораториях приберись, а то пыльно очень.
Щека Ульграха дернулась. Но нет, сдержался.
— Будет исполнено, Учитель.
И вновь поклонился. Низко. Только мерещилось в этом поклоне что-то донельзя издевательское.
— И раз уж ты так хорошо поладил с образцом, проследи, чтобы его разместили достойно. Все-таки заказчик на нас рассчитывает.
Магистр позволил себе выдохнуть, лишь когда дверь лаборатории закрылась за спиной его. Отчего-то бешено колотилось сердце, а треклятый зуд распространился и на другую руку. И даже мазь, купленная в лучшей аптекарской лавке, не принесла должного облегчения.
Появилось вдруг стойкое желание спрятаться.
Отказаться ехать.
Он ведь не должен. И Совет в последнее время притих, будто позабывши о его, Магистра, существовании. С ними ведь тоже можно договориться.
