деле, зачем они приехали сюда; они не объясняли мне этого полностью.
— Мне очень трудно поверить, что вы не подслушивали, — сказал Снейп.
Я внимательно посмотрела на него. Знал ли он, что я подслушивала его разговор с Дамблдором? Выдала ли я себя, или он заглянул в мой разум, чего обещал не делать.
— Мои папа и мама были одними из лучших людей, из тех, что я когда-либо знала, — сказала я.
В кои-то веки можно было говорить искренне.
— Она была профессором, и он — главой отдела найма и представителем профсоюза.
Мне не хотелось слишком вдаваться в детали, потому что, если он начнет рыться в моем прошлом, то найдет, что люди, о которых я говорила, не существуют. Или даже хуже, они и правда существуют, но от заведения своего первого и единственного ребенка их отделяет еще четыре года.
Ранее я видела Земли, где предположительно должны были быть копии людей, которых я знала. Идея того, что от Мамы и Папы меня отделяет всего лишь океан, была болезненной, потому что они не будут моими настоящими Мамой и Папой. Это станет постоянным напоминанием о том, что я потеряла, и чего у меня никогда больше не будет.
— Поспите, — сказал он. — Завтрак обычно с 6.30 до 8.30 утра, но сейчас, когда присутствует только персонал, он не начнётся раньше 8. Обед в полдень, и ужин обычно в промежутке от 6 до 8. С наличием только персонала, ужин будет проходить в шесть.
Ах, еда. Единственная вещь, о которой будет беспокоиться одиннадцатилетний.
— Голодны ли вы сейчас? — спросил Снейп.
Я покачала головой. Поела на Косой Аллее.
После того, как он ушёл, я выбрала кровать и начала вытаскивать необходимые мне вещи. Я обожала свою мошну; она содержала в себе целый гардероб и все книги, а как только я заполучу сундучок, то смогу заполнить его другими вещами.
Книги заклинаний для первого года была написаны в легком для чтения стиле. Отчасти потому, что писались для детей одиннадцати лет, но я помнила, как читала более тяжелые книги в этом возрасте. Конечно, руководства по эксплуатации всегда стараются делать более лёгкими для чтения, чем необходимо. Военные так делали, потому что никто не хотел бы продираться сквозь заковыристые формулировки, когда вокруг падают бомбы.
Заклинания, которым планировалось учить первогодок, были полезны в качестве оружия.
В заклинание, создающее огонь, я влюбилась сразу и бесповоротно. Левитирование предметов могло пригодиться, чтобы сбрасывать что-то на врагов. Заклинанием для разрезания тканей можно порезать шею. Возможность одарить кого-то простудой не казалась такой уж полезной, но я решила не делать поспешных суждений.
Например, оно может облегчить пытку. Держим рот жертвы закрытым, а затем используем заклинание, чтобы заполнить ее нос и легкие слизью. Действие будет сопровождаться определенной степенью паники.
Закрывающие и открывающие замки заклинания были бы полезны в настоящем мире, но если каждый первокурсник знал, как их использовать, то замки были или полностью бесполезны, или защищались более сильной магией.
Было заклинание для создания вспышки в случае бедственного положения, что могло оказаться полезным в координировании войск или для... настоящих бедствий. Было заклинание, превращающее твою палочку в фонарик. Заклинание, создающее дымовую завесу, выглядело действительно полезным.
Я попробовала несколько заклинаний, и ни одно из них так и не сработало, но, возможно, дело было в моей усталости.
У этого тела не было выносливости, к которой я привыкла, и это обессиливало. Мне нужно было вернуть былую форму — ложиться спать в 9 вечера не входило ни в один из моих планов.
Хотя это всё равно произошло.
Хотя, мой отдых оказался беспокойным, из-за снов о странных инопланетных существах, с длинными руками и ногами, и слишком большими головами и глазами. У них были уши, как у летучих мышей, и всю ночь они мыли, чистили и прибирались.
Осторожно, нецензурная лексика!
— Она демонстрирует признаки многократного воздействия проклятия Круциатус, — изрекла вторая по степени устрашения ведьма, из числа находившися в замке на текущий момент. — В таком количестве, что я удивлена, как она до сих пор пребывает в здравом уме. Я видела авроров, так и не ставших прежними после схожих уровней воздействия.
Знаете что, я даже больше не удивляюсь. Вот правда — ни капельки. Хотя следовало удивиться, не принимала ли Поппи что-то из своих собственных запасов, раз уж её обмануло бесстрастное лицо этой жутковатой маленькой девочки. Ни за что, этот «ребёнок» не может быть в здравом уме. Конечно, я выразил свои опасения более дипломатично. Она, конечно, всё равно проигнорировала меня и продолжала разглагольствовать о смерти:
— Имеются признаки воздействия тёмной магией, каких я не видела ранее. Схоже с тем, что мы видим в людях, погибших от Убивающего Проклятия, за исключением того, что, конечно, это должен быть менее эффективный вариант, раз уж она, очевидно, жива.
* * *
Немного ранее:
— Фоукс — феникс, — объяснил оптимистичный идиот. — Его жизненный цикл включает в себя сгорание до смерти, и затем возрождение. Особи его вида, в сущности, бессмертны.
— Я знаю, каково ему пришлось, — еле слышно сказала девочка, словно считала, что я достаточно глуп, чтобы не уделять внимание кому-то, намеревающемуся убить меня.
* * *
Я… конечно, это совпадение. Я имею в виду, что никто никогда не выживал после Убивающего Проклятия. Верно? Все знают, что это полностью невозможно. Полностью. Идем дальше.
Больше ничего полезного Поппи не сообщила. Пыталась ли она разыграть меня? Она ведь на самом деле не могла быть настолько наивной, не так ли? Мы же говорим об одной и той же девочке, верно? Может быть, мне и правда нужно пополнить запасы её зелий.
Старый дурак отмёл все мои предупреждения и счёл, что Эберт — маленькая сияющая гриффиндорка в процессе становления. Я ясно видел — взывать к её рассудку бесполезно, так что ушёл. Болваны. Болваны повсюду.
Снова обратив свое внимание на маленькую Мисс Маньячку (13), я осторожно приблизился на
