— Нет у императора, значит, у нас будет. Ты пожестче с ними. Чем бы воин не занимался, лишь бы зае...ся, — добавил князь под хохот окружающих. Тут еще не знали старую армейскую мудрость. — Времени оставляешь только на поесть, на поспать и помыться. Из первой тагмы лучших отбери и десятниками поставь. Ну, и лучших десятников сотниками сделаешь. Как вернусь, мне отчитаешься за каждого бойца. И сделай так, чтобы ты негодных сам выгнал. Если это мне придется делать, я подумаю, что ты зря свой хлеб ешь. Подними записи, что мы с тобой делали, и ни на волос от них не отступай. Воинский Устав ратники наизусть знать должны.
— Сделаю, ваша светлость, — склонил голову Деметрий, который понимал всю тяжесть поставленной задачи. Ведь то, что велел сделать князь, в этом мире было прочно забыто еще лет двести назад. Легенды о дисциплине в римских легионах были только легендами. В армии Империи уже столетия большая часть воинов набиралась из варваров. А последние императоры Запада и вовсе считали, что римлянам в войске нечего делать, потому что боялись мятежа. — Но предупреждаю сразу, воины будут очень недовольны.
— Куда воина не целуй, везде жопа, — князь познакомил соратников с еще одной истиной эпического масштаба и те замолчали, пытаясь осмыслить новое знание, свалившееся на их многострадальные головы.
— Теперь о главном, — снова заговорил князь. — Княжество слишком большим становится, и людей в нем много. Нужно, чтобы у нас порядок в делах был. Каждый из вас свой чин получит и тот набор дел, за которые передо мной ответ будет держать.
Соратники посмотрели на князя непонимающе. Они любое дело готовы исполнить, что князь поручит. И только в глазах Деметрия понимание боролось со страхом. Не могло быть такого в словенском княжестве! Ну, просто не могло, и все тут!
— Ты, Лют! — сказал князь. — Назначаешь главой Земского приказа. Ты ведаешь пашнями, покосами, ремеслами, выделением скота и инструмента. Жупаны подчиняются тебе в мое отсутствие.
— Ты, Збыслав, — Самослав посмотрел на Збыха, который даже покраснел от удовольствия. — Ты главой Денежного Приказа станешь. На тебе подати, торговля, сборы с купцов, продажа и добыча соли. Казна тоже на тебе. В счетоводы Любаву возьмешь, она толковая.
— Теперь ты, Деметрий! — посмотрел князь на ромея. — Ты будешь Легатом, командиром легиона. Которого у нас пока нет, — хмыкнул князь. — Но скоро будет.
— Горан! Ты станешь главой Приказа Тайных дел. Ты следишь за владыками, вечевыми старцами и нашими жупанами. Кто что говорит, кто чем недоволен, кто заговоры плетет.
— Да могу не справиться, княже, — почесал бороду Горан. — Боятся меня людишки-то, не будут мне душу открывать.
— Не будут — согласился князь. — Для этого я тебе Звана придам. Никто о том знать не должен, но сбор сведений на нем будет. Купцы, коробейники, сплетники — ничем и никем брезговать не нужно. Все, кто «слово и дело» скажет, прямо к тебе, Горан, должны идти, и дознание тоже на тебе будет. Если кто-то явным разбоем будет заниматься, ты тех смертью казнишь. А вот Зван людей слушать станет, да рыть дальше, словно крот свою нору, чтобы до истины докопаться. Когда я вернусь, мы это наладим вместе. Тут работы на долгие годы...
Все склонили головы, признавая мудрость молодого князя. Но и беспокойство появилось немалое. Это же, если каждый точно знает, чем заниматься должен, то и вина тоже вся твоя. И не отвертишься...
* * *
И вновь род покойного владыки Буривоя.
Городище, окруженное покосившимся тыном, напоминало муравейник. Полусотня ратников из дулебов, взятых в войско после битвы, разбирала все строения, что были расположены внутри стен. Те, кто здесь жил раньше, переезжал в посад, который новый жупан размечал вместе с одним из воинов. Чудное дело творилось. Все дома от ворот на выстрел из аварского лука удалены были. Они ровными линиями строились, а между ними дороги получились. А еще князь повелел, чтобы между теми домами не менее двадцати шагов было. Это он огня опасается. Внутри стен останутся только ратники жить со своими семьями. А, учитывая, что пришли сюда молодые парни, и все сплошь неженатые, в женской половине рода началось что-то вроде легкой, но очень приятной паники. Из соседних вервей, как бы невзначай, то одна бабенка придет, то другая. А то и отцы, у которых дочери на выданье, решали, что вот именно сейчас им непременно нужно в город сходить, за солью. И не беда, что по лесным буеракам надо полсотни верст отмотать. Соль, она в хозяйстве штука нужная...
Жупан Драгомир взялся за дело всерьез. Ратники стучали топорами, ладя новый терем для высокого начальства, и полсотни изб, где они с семьями жить будут. Тут, на аварской границе князь повелел пограничную заставу ладить, и тут они служить будут, за свой труд жалование солью и зерном получая. Как обустроятся, то сразу начнут засеки делать и наблюдательные вышки ставить. Князю видение от богов было, что аварского набега нужно ждать. А тут с такими вещами никто и не думал шутить. Такой шутник и дня бы не прожил.
Вечевые старцы чесали затылки. Вроде и страшно было до жути, а вроде и не обижали пока никого. Дань жалко, конечно, но жупан с собой целый воз соли привез, топоры, мотыги, серпы и наконечники для сох. И все это богатство он старостам был готов под будущий урожай давать. Жупан Драгомир, на удивление, оказался прост и доступен, сам из воинов, который доблестью себе гривну на шею заслужил и белый плащ, какого здесь ни у кого не было. Может, и обойдется...
— А скажи нам, почтенный жупан, — набрались как-то смелости уважаемые в роду люди, чтобы задать волнующий всех вопрос. — А как сделать так, чтобы боярин Горан к нам не приезжал больше, а? — и они с надеждой смотрели на высокое начальство.
— Страшно? — с искрой веселья в глазах спросил Драгомир.
— Да едва дерьмо в заднице удержалось, — честно признались старцы. — Чуть до нежданчика дело не дошло. Мы к господарю князю со всем уважением. И, кх-м, — добавили они, жутко стесняясь собственного вранья, — и к княгине тоже завсегда... со всем почтением, значит. Она же нам тут, как родная была, — сказали уважаемые люди, пересчитывая пальцы на босых ногах.
— Да? — с сомнением спросил Дражко. — Ну, ежели как родная, то поклон от вас передам при случае. А чтобы боярин Горан путь сюда забыл, в вашем роду все жить должны так, чтобы куриный чих за день пути слышно было. Тихо должно быть! Все понятно, почтенные?
— Да как не понять? — вздохнули уважаемые люди. — Мы буйных сами угомоним, владыка, дай нам время. Тут, э-э-э... еще вопрос есть.
— Да знаю я ваш вопрос, — махнул могучей рукой Драгомир. — Невесты красивые есть?
— Да целый табун! — оживились старцы, радуясь догадливости нового начальства.
— А такие, как княгиня, есть? — с жадным любопытством спросил жупан. — Она же из вашего рода вроде бы?
— Да что в ней такого-то? — взвились уважаемые люди. — Тоща, как весло! Вот у нас дочери, так дочери! Кровь с молоком! Жопы такие, что не у каждой коровы увидишь! Сиськи, что твоя голова! А княгиня эта, тьфу! И что князь в ней нашел?
— Ты, почтенный, так и не понял ничего, — ласково посмотрел на говорившего жупан. От его улыбки ледяные мурашки побежали по спинам уважаемых людей. — Если ты еще раз что-то такое про княгиню или князя скажешь, то боярина Горана даже дождаться не успеешь. Я тебя на кол своими руками пристрою. А перед этим язык отрежу.
— Я все понял, владыка, — стремительно побледнел чересчур говорливый старец, который внезапно ощутил острое желание осмотреть изнутри последний писк столичной моды — небольшой домик с кокетливым сердечком, вырезанным в двери.
Глава 32
Через месяц после отъезда Само из Орлеана.
Длинный дом, в котором жил глава рода Бертоальд, ничем кроме размера, от других домов родовичей не отличался. Длинное строение, крытое деревом и дерном, давало кров большой семье, где у четырех-пяти разных очагов жили отцы, сыновья и внуки. Дым от горящих дров поднимался вверх, на высоту трех человеческих ростов, чтобы обойти закопченную дочерна потолочную балку, и уйти в дыру под крышей. В очаге, сложенном из камня, весело трещали дрова, а вокруг суетились бабы, ставя на огонь большой котел. Вытянутый стол, изрезанный ножами, стоял в центре дома Бертоальда. Тут он пировал со своими воинами. Тут он принимал гостей. За этим же столом сейчас сидели главы самых больших родов саксов, что откликнулись на его зов, и приехали сюда, к берегам реки Везер.
