Григорий управился с работой минут за сорок, после чего поставил повозку на ход, закинул внутрь тяжелые сундуки и вручил нам фонарь. Пока мы загружали остальные вещи, а Матвей запрягал лошадей, мужик ушел пешком, сославшись, что до деревни недалеко и его помощь больше не нужна.
Через час мы въехали на подворье заброшенного дома. Ничейных изб в Роднино хватало, крестьяне разбежалась, притесняемые прежней властью. К себе в гости Григорий не позвал, но указал на добротное жилье из свободных, с пристроенной во внутреннем дворе баней, хозяйственными сараями и навесом со стойлами для лошадей.
Матвей закатил повозку под навес, а мы поднялись по ступеням крылечка в дом, где сначала попали в сени, а после в горницу со старинной печью. Кроватей в избе не предусматривалось. Люди спали на печи, широких лавках, что тянулись вдоль стен, и на полати – лежанке из досок, оборудованной под потолком.
Сил на обустройство ни у кого из нас не осталось, поэтому попадали на лавки в одежде и моментально уснули. Зато с раннего утра слуги развели вокруг суету, обживаясь на новом месте. Когда я проснулась, ощущая, как ломит каждая клеточка после ночи на досках, Матвей уже бочку водой наполнил и дров наколол, Павка полы притерла и пыль убрала, а Матрена растопила печку и готовила завтрак. Без таких помощников не знаю, как быстро бы я освоилась с жизнью в деревне. Тут даже желание помыться вылилось в ряд сложных приготовлений. Ни водопровода, ни отопления в доме отродясь не водилось. А привести себя в порядок жизненно необходимо, чтобы предстать перед жителями Роднино настоящей хозяйкой.
Благодаря невероятным усилий Матрены с Павкой я превратилась в ту барышню, которая накануне покинула столицу. Волосы роскошной медной гривой легли на плечи, белая блузка похрустывала при движении накрахмаленным воротничком и манжетами, расклешенная книзу юбка приятно шуршала по полу оборками и подчеркивала изящный силуэт фигуры.
Вещи не сильно пострадали, намокнув по дороге. Только перина была безнадежно испорчена и часть посуды превратилась в черепки. Бабулька сокрушалась, конечно, подсчитывая убытки, но текущие заботы не оставили ей времени на сожаления.
Ближе к обеду жаркое летнее солнце испарило влагу и высушило грязь на дорогах. Остались только озерца стоячей воды в низинах и овражках. Я рискнула прогуляться пешком, чтобы осмотреть окрестности и заодно взглянуть на замок. Ну, или то, что от него осталось.
Со мной увязался Матвей сопровождающим и Матрена, которой парнишка проболтался о нашей встрече с волком. Теперь бабулька никуда меня одну не желала отпускать, как будто ее присутствие поможет, реши вдруг ночной монстр напасть днем.
По центральной улице я прошлась, не встретив ни единой живой души. У меня даже возникло чувство, что тут и нет никого, кроме нас и того дикаря с окраины. Но нет, приглядевшись внимательнее, я обнаружила присутствие человека. Обжитые дома отличались уютом и благоустроенностью, не пугали видами заколоченных окон и заросших бурьяном подворий. Просто время для прогулки я выбрала неудачное. Мужчины работали в поле, а женщины хлопотали по хозяйству.
К замку через заросший травой парк вела мощеная булыжником дорожка, по которой легко проедет груженая карета. За дорогой давно никто не ухаживал, ее засыпало буреломом и прошлогодней листвой. Но я легко представила себе, как живописно здесь было в период расцвета с чистенькими тропинками, свежевыкрашенными лавочками и беседками, аккуратно подстриженными кустарниками и деревцами.
Очертания замка виднелись за скупыми просветами деревьев, и мне даже показалось поначалу, что строение пострадало не так сильно, как об этом предупреждал Данияр. Однако миновав полосу деревьев я внезапно оказалась перед каменной аркой ворот с декоративным орнаментом. Железные прутья ограды, отделяющие парк от подъездного двора, порыжели и покрылись слоем копоти. Камни тоже потемнели, напоминая о разыгравшейся меньше года назад трагедии. Ворота покосились, створки внахлест заходили друг на друга и держались на толстой цепи, обмотанной в два ряда и скрепленной амбарным замком.
Матвей подергал замок, а затем и цепь, убеждаясь, что они надежно закреплены. Проверил калитку, закрытую на засов изнутри. Чтобы ее открыть, парнишка перелез через забор, испачкавшись в саже и копоти.
Оказавшись во дворе, я с тяжелым вздохом констатировала, что замок придется отстраивать заново. Это издалека строение казалось целым, а вблизи это был обугленный скелет поверженного гиганта. Уцелели только несущие стены с почерневшими провалами окон, лестницы и перекрытия.
Подъездная дорожка, поросшая вездесущей травой, огибала круглую клумбу со скульптурной композицией в центре и вела вокруг здания во внутренний двор. По левую стороны прежде располагались конюшни и дом для прислуги. С правой – Свитский корпус, предназначенный для благородной свиты высокопоставленных гостей. А с обратной стороны замка, уходящей вниз крутым обрывом, прежние владельцы обустроили обзорную площадку, с которой открывался великолепный вид на реку и окрестные земли. В низине угадывались корпуса фабрики, а чуть поодаль раскинулись цеха сахарного завода.
Фабрика и завод – главные статьи дохода этих земель. С них и следовало возрождать пришедшее в упадок хозяйство. Сам по себе замок не приносил прибыли, значит, и восстанавливать его следовало в последнюю очередь.
Я забралась на крыльцо по уцелевшим ступенькам внутреннего дворика, ведомая любопытством. Однако попытка открыть двери и заглянуть внутрь обернулась неприятными ощущениями. Амулет на щиколотке запульсировал, предупреждая о присутствии темной силы.
Я за пару дней настолько привыкла к амулету, что не замечала его. А тут вдруг ожил! Толкнув створку внутрь, я шагнула за порог. Браслет обжегся, будто кто-то крапивой хлестнул. Следующий шаг дался еще болезненней.
Что тут творится?
Я осмотрелась, подмечая запустение вокруг, почерневшие стены и виднеющийся впереди обугленный провал. Создавалось впечатление, будто в здании бушевал ураган.
– Ваша светлость, не стоит идти дальше, там опасно, – предостерег Матвей, сунувшийся следом. – Пол обрушится или с потолка чего-нибудь упадет, а мне потом Матрена Саввишна голову снимет.
– Я и не иду! – отозвалась поморщившись. – Тут вроде безопасно, но грязно слишком. Ты не мог бы аккуратно пройти вперед и посмотреть, глубокая ли там яма образовалась? Только осторожно, – предупредила парнишку.
Молча кивнув, Матвей обошел меня сбоку и, робко переступая ногами, пересек парадный холл. Заглянул в дверной проем, высматривая что-то в провале, зиявшем вместо пола, а потом вдруг попятился.
– Ты что-то увидел? – спросила негромко, а парнишка обернулся и испуганно приложил палец к губам.
– Уходите! – произнес бесшумно и указал на дверь.
– В чем дело? – спросила так же беззвучно, но послушалась и отступила к порогу.
Отвечать слуге не понадобилось. В глубине дома послышалась тяжелая поступь шагов.
Здесь кто-то есть? – Присутствие посторонних в замке меня возмутило.
Шаги приблизились, и в пустом проеме, куда недавно заглядывал Матвей, возникла громадная тень. Солнечный свет попадал внутрь замка через оконные провалы, но не доставал до средней части помещений. Белым днем даже малюсенькое окошко позволяло рассмотреть скрытое, а темнота дальних углов разбавлялась серыми красками. Здесь же я видела издали вспученные паркетные доски, обугленные стены, пожухлую листву и мусор, накопившийся там за девять месяцев. Однако сама яма смотрелась черным провалом, тьму которого не способен развеять ни один источник света. И вот на фоне этого вдруг загорелись две желтые точки, послышался угрожающий рык.
– Матвей, только спиной к нему не поворачивайся и медленно отступай ко мне, – предупредила парнишку.
Он на подгибающихся ногах преодолел несчастные четыре метра и выскочил за дверь. Я ее захлопнула, но перед этим все же сказала зверю:
– Это теперь мой замок! И я пришла на него посмотреть.
