Граф
Утром его сиятельство еле открыл глаза. Голова болела. Во рту было гадко, а сильно измятый дорожный камзол пах отнюдь не розами.
Выйдя из кареты, он увидел, что лагерь уже свернут. Кони запряжены. Кучера допивают у костра травяной отвар, а камердинер нагребает уголья в походную жаровню.
– Доброе утро, ваша светлость! – проклятая девка улыбалась и хлопала ресницами.
Совершенно не хотелось с ней любезничать. Сжатые зубы скрипнули, добавляя отвратительных ощущений. Увы, нужно флиртовать с ней перед всеми. Еще лучше, если она будет вешаться на шею сама. Может, подсыпать ей травки в вино? Есть такие, от которых самая чопорная ведьма превращается в горячую штучку.
Скрывая мысли, граф принужденно улыбнулся и отправился умываться.
Инира
Помятый, похмельный граф улыбался так, что сводило скулы. Утреннее солнце превращало позолоту и брошки на камзоле в нелепые карнавальные одежды, а лицо в гротескную маску не то паяца, не то опустившегося бродяги.
Умывшись и выпив чаю, Фредди воспрял, поверил в свои силы и вновь пригласил наемницу в карету, нежно поглаживая ее огрубевшую от поводьев руку. Соблазнить собрался?
Она, хлопая ресницами, согласилась, мысленно придумывая ему кару. Будет руки распускать – конфеткой угостит, с начинкой из слабительного.
Сначала граф шумно ворочался на малиновых подушках. Сморкался, хлебал травяной чай с ликером для поправки здоровья. Потом раскраснелся, оживился и уставился голубыми сальными глазками в вырез рубашки наемницы.
Она взглядов упорно не замечала, зато обратила свое внимания на массивный брачный перстень:
– Ах, Ваша Светлость, какое красивое у вас брачное кольцо! Это фамильное? Увы, девушке-наемнице такой перстенек подарить некому, – Инира тяжко вздохнула и закатила глаза, одновременно облизнув нижнюю губу кончиком языка.
Граф вздрогнул, шумно задышал и запел приторным голоском:
– Дорогая Инира, вы же понимаете, как в мире мало ценителей настоящей красоты…
Наемница про себя давилась смехом – нашел красавицу! Но прилежно шептала:
– Конечно, Ваша Светлость, вокруг все такие грубияны! А вы, конечно, понимаете, что нужно девушке для счастья!
В итоге Фредди сгреб ее руку и начал слюняво целовать пальцы, зажав девушку своим телом в угол трясущейся кареты. Потом, разойдясь, попытался поцеловать в губы.
Вот тут она не выдержала и, выставив локоть, пропищала:
– Ах, граф, что если узнает ваша жена?
Упоминание купеческой дочки живо отрезвило раскатавшего губы сластолюбца. Откинувшись на подушки, он пожевал губу, а потом начал рассказывать трагическим и проникновенным голосом:
– Я был юным и совершенно неопытным, – Фредди тяжело вздохнул и попытался пустить слезу. – Этот брак устроила моя мать! Я не видел невесту до самой свадьбы и не знал, что она настоящая мегера! – Тут его голос патетически возвысился.
Инира заподозрила, что она не первая слушает тщательно составленную речь.
Поведав ей, как ужасно его истязают в лоне семьи, Фредди едва сам не разрыдался, закатывая глаза, как плохой актер в провинциальном театре. Девушке пришлось сочувственно ему поддакивать, предлагать платочки и остывший чай.
К обеду граф ободрился настолько, что попытался чмокнуть наемницу в шею.
Увы, его сиятельство напоролся на рукоять меча, предусмотрительно поставленного на диван. Выругавшись, он отпрянул и начал наливаться кровью, сжимая и разжимая крупные кулаки.
К счастью, карета вовремя остановилась: обед. В окно заглянул камердинер.
– Ваша светлость! Вам плохо?!
Фредди в ответ взревел раненым быком и сорвал свою злость на слуге:
– Пошел вон, болван! Не суйся куда не просят! – он еще долго бы орал, но привычный камердинер все понял и скрылся с глаз.
Инире тоже не было резона слушать вопли и оправдания. Она выскользнула из душной кареты и с наслаждением потянулась, делая вид, что расправляет одежду.
Парни разбивали временный лагерь, делая все привычно и легко. Что ж, сейчас ее помощь не требовалась, и девушка могла ненадолго уйти. Скрывшись за деревьями, она отыскала упавшее бревно на солнцепеке. Осмотрела, стукнула палкой и убедившись, что на теплом дереве не затаилась змея присела, закрыв глаза глубоко вдыхая запахи нагретой солнцем смолы, прелой хвои и мшистой влаги.
Неожиданно вновь накатили воспоминания. Пьяные глаза Фредди или запах перегара тому виной, но эту страничку своей жизни вспоминать Инира не любила.
Тогда ей исполнилось двадцать. По меркам королевства ученица-телохранитель была уже перезрелой девицей. Камил решил, что не иметь мужчины в этом возрасте вредно для здоровья.
Девушка отмахивалась, говоря ему, что в ее постели слишком мало места. Но друг взялся за дело всерьез: знакомил с наемниками, водил на студенческие вечеринки. Даже приглашал на чердак трактира своих знакомых. Ини хихикала и ловко отшивала всех, пока однажды он не заявил:
– Я понял, кто тебе нужен!
– Вот как? – уставшая после тренировки девушка посмотрела на него с вялым любопытством.
Камил продолжил свои рассуждения, словно ее тут не было:
– Студентов ты считаешь цыплятами. Городских щеголей презираешь. Наемников не желаешь подпускать близко – значит, не видишь в них равных. Когда мы заглянули в таверну к лесорубам, тебя чуть вывернуло, а уж они-то мужской статью не обижены…
Инира едва не расхохоталась в голос, слушая этот бред, и ответила:
– По-твоему получается, что мне нужен аристократ с хорошим образованием, воин и лесоруб? Не слишком ли много для одного? Ему ведь еще со мной справиться придется…
– Что ты сказала? – Камил вскинулся и уставился на подругу своими темными пронзительными глазами.
Она пожала плечами и повторила, глядя на него с самым скромным видом.
Он, к ее удивлению, не рассердился, а лишь засмеялся в ответ и сказал:
– В точку! Такого тебе и найдем!
Девушка покачала головой – мол, таких мужчин не существует. Но несколько дней была настороже: мало ли что задумал лучший телохранитель Школы? Потом навалились новые дела, знакомства, и она забыла о разговоре.
Спустя почти месяц Камил принес бутылку редкого сладкого вина и наполнил два кубка:
– Выпьем, Инира! – С широкой улыбкой провозгласил: – За удачное завершение дела!
Она охотно поддержала – только что они вместе закончили работу. Дело было нетрудное, но хлопотное. Юную леди необходимо было забрать из монастыря, где она жила последние лет восемь. И под охраной доставить к любящим родителям и жениху.
По дороге болтливая и романтичная барышня неожиданно решила, что без памяти влюбилась в Камила. Сначала она вздыхала и строила глазки. Потом рассказывала спутникам, как ее любят родители и какое огромное у нее приданое. Когда и это не помогло – решила просто забраться к телохранителю в постель.
К счастью, этот вариант они предвидели. Поменялись спальниками, и настойчивая барышня оказалась в мешке рядом с Инирой. Ее дикие вопли и острые ногти телохранительница до сих пор вспоминала с нервной дрожью.
Последние дни пути Камил просто бегал от слишком влюбчивой барышни, используя все имеющиеся в арсенале умения. Но взбалмошная девица не оставляла попыток оказаться в его постели. Отыскивала парня едва ли не по запаху.
Счастливым родителям чадушко возвращала Ини. Предварительно завернув юную леди в покрывало и обвязав веревкой. Телохранители банально боялись, что подопечная заявит о соблазнении и родственники не заплатят им за все мучения.
Сладкое вино неожиданно быстро ударило Инире в голову. Поймав себя на том, что в третий раз смеется над одной и той же шуткой Камила, девушка решительно отставила кубок. Добираться до кровати пришлось едва ли не ползком, что было весьма непросто сделать под пристальным взглядом абсолютно трезвых глаз напарника. Минуту покрутившись среди холодных простыней и плотнее укутавшись в одеяло, телохранительница провалилась в сон.
