— Понятно. — кивал Марк, мало что понимая.
— Хм, ладно, давай вот что, сейчас я позвоню, насчет квартиры договоримся.
— Может не стоит так спешить? Я пока ничего не сделал, уже квартиру, как-то совсем неудобно. Будет результат тогда может и квартира? Мне говорили я могу жить на базе.
— Ну что же, — застыл он с телефоном — Можно и так. Ладно. Но если что сразу ко мне по любым вопросам договорились?
— Конечно, я думаю, что вполне понимаю вас. Городу нужна команда, у города есть хозяин, команде то же нужен хороший хозяин.
— И это то же. А ты ведь в молодежке не так давно играл. Многие поди перспективные ребята, не закрепились в серьезных клубах, может и сманил бы, а? Не прямо сейчас, попозже, понимаешь, да?
— Да — покивал Марк хотя вряд ли в полной мере понимал все сказанное начальником.
— В целом ты прав, городу очень нужна команда. Как только у города будет команда так сразу все у команды и будет.
— Ну что же я пойду?
— Да, давай иди у нас у всех работы полно, не так ли?
— Конечно.
— Ладно, я позвоню, когда и что нужно будет делать скажу. Договорились?
— По рукам.
Дверь за новым молодым тренером Лисецкого Динамо закрылась. И Мурат хлопнул в ладоши.
— А не так уж и плохо, что молодого поставили, с молодым проще как оказалось. — сказал он сам себе. — Ничего я еще им всем покажу.
Мурат свято верил в прямую зависимость успешности руководителя и успешности футбольного клуба. Равно как и в обратную зависимость, невозможность выйти на новый уровень, не играя в главную игру страны в качестве «хозяина» команды. Вопрос этот конечно спорный и дискуссионный для всех прочих читателей, но Мурат в это верил.
Тем временем, попаданец внезапно ставший тренером в чуждой ему стране, спустился вниз.
— Востриков Петр Ильич, — протянул ему руку ожидавший внизу, мужик. — Начальник команды. — неожиданно представился он, хотя Марк записал его было в водители.
— Маркс Робертович Озолс, — главный тренер.
— Главный?! — удивился тот.
— Старший, — поправился Марк, вспомнив надпись в бумагах. Вот что, Петр Ильчич, может будем на ты, для быстроты и удобства, но если не удобно останемся на вы. — предложил он, знакомый с особенностями русских обращений и их зависимости от отношений.
— Не возражаю.
— Сейчас какой план, был, встретить меня и куда вести?
— На базу.
— Что за база?
— Тренировочное поле несколько зданий. Комнаты для проживания на базе.
— Мне говорили я могу пожить на базе?
— Можно. — кивнул тот. — И даже питаться можно там же.
— Окей. Гуд, едем на базу. Команда сейчас где?
— Да кто где, тренировка пока не запланирована, игра в субботу ближайшая.
— Почему тренировка не запланирована?
— Это не ко мне вопрос, у нас есть и.о. с него и спрос.
— И все же может подскажите, пока я еще и.о. найду.
— Да его еще надо найти, — усмехнулся мой временный водитель.
— Что его нет?
— Угу.
— Пьет?
— Угадали. Третью неделю пьет. Последние матчи я сижу на скамейке и младший тренер. Игроки сами по себе, особо никого не слушают, младшего посылают на три буквы, да и меня особо не жалуют.
— Ясно. Что прям все игроки, или есть особые зачинщики этого самоуправства?
Далее Марк очень удачно вытягивал из Вострикова информацию о коллективе по-фамильно, записывая краткие характеристики и потенциальную пользу-вред. Остановились специально по пути, купили блокнотик. Заодно и карту купили, чтобы понимать где он вообще находится. Оказалось, на берегу Каспия. Марку сложно было записывать русскими буквами, он то и дело сбивался на родные. Речь это одно, а русская письменность это еще сложнее. Наконец прибыли на базу.
— А где основное поле?
— Вот оно, основное тренировочное поле. А если стадион, то он там, в городе.
Разместившись в номере, Марк принялся перекидывать в блокнот все что мог вспомнить про тренировки, все разнообразные упражнения, так же все финты, все что удавалось вспомнить. Затем принялся систематизировать наброски: например, выделяя на что именно направлены упражнения. Составил таблицу характеристик игроков и определил их важность для каждой позиции в поле. В общем, продуктивно работал сообразно своей новой должности.
Утром же, устроил команде сбор, вернее попытался. Прибыла половина команды, вторую вызвонить или еще как-либо оповестить не удалось. Наверняка кто-то просто уже откровенно забил на футбол. И даже информация о появление нового тренера почти никого не впечатлила. Марк запросил у Вострикова помощь в разъяснении вопросов трудового законодательства и вариантов дисциплинарного воздействия на советских игроков, поскольку подозревал что могут быть различия с его пониманием ситуации.
— С этого дня мы начинаем серьезно работать. — вещал Марк, собрав наконец какую-то часть команды. — Все, кто не готов могут уйти. Все, кто хочет остаться должны начать прилагать усилия. Любое опоздание, а также отсутствие будет фиксироваться. Согласно трудового законодательства будут приняты меры, вплоть до отчисления из команды.
Начал он естественно с закручивания гаек. Говорил много, но все по делу. До остальных попросил довести информацию, а также предупредил что незнание от ответственности не освободит. Тем не менее команда явно не воспринимала его слова всерьез, пришлось отстранить нескольких очевидных ему, лидеров неподчинения.
Глава 10
(Биртман)
— Ну что же я думаю родители могут идти, им давно пора на работу. А вот деток оставьте, мы сейчас их классным руководителям передадим и заодно и в подготовке классов к началу учебного года помогут и учебники получат.
— Спасибо, оставляем их вам. — поблагодарил папа.
— Да, большое Вам, спасибо, Эдже Эзизовна, — сердечно поблагодарила мама, вкладываясь в эти слова.
— Итак десятый «А» — показала директриса пальцем на сестру. — У тебя классная учительница Бурлаченко Анна Николаевна, ведет английский, третий этаж левое крыло, эх, заблудишься, — посмотрела директор по сторонам. — Олег Иванович, можно вас попросить девочку проводить? — обратилась она к историку-философу.
— Можно, конечно. — согласился тот.
— О! Вот он. — вдруг с лестницы появился какой-то кудрявый мальчуган местного разлива и тетка в спортивном костюме. Пацан показал на меня пальцем и мелкая, но при этом массивная тетка пошла в атаку.
— Э-э… — попятился я интуитивно, кто их знает, чего это они?
— Баскетболист? — тыкнула в меня пальцем женщина, теперь я разглядел свисток у нее, на шее, надо же женщина физрук, да еще такая низкорослая, тяжело-атлетка что ли бывшая, вот-те раз.
— Нет с чего вы взяли я вообще не люблю баскетбол, прям вообще не перевариваю.
— Волейбол?
— Нет что вы, я вообще философ, а не спортсмен. — под ухмылки терминатора Федора, я отшил физрука и попытку запрячь меня во всем известные «сани». Та чуть отступила, по лицу была заметна внутренняя работа каких-то извилин.
— Ну, а с тобой я бы хотела все же побеседовать, — вернулась ко мне директриса, передав мою сестру сопровождающему.
— Да что ж такое. — вздохнул я. — Подождите! — крикнул я показушно отступившей физручке, — А бег подойдет?! Впрочем, уже согласен и на волейбол.
— Так закончили представление. — хлопнула в ладоши директор. — Займемся литературой. С Валентиной Львовной побеседуешь позднее.
— Эх… — вздохнул я в который уже раз, максимально печально и обреченно.
— Скажи Зиновий, Зиня можно, да?
— Да конечно, Эджэ-э… — и тут я понял, что отчество этой властной восточной женщины не запомнил.
— Эзизовна, — подсказала та.
— Простите, да конечно, Эджэ Эзизовна.
— Ничего запомнишь, Зиня, скажи ты литературу как вообще, любишь?
— Конечно люблю. — покивал я. — Если «как» это вопрос, то ответ умеренно.
— Шутник значит, впрочем, я уже заметила. А поэзию любишь?
— Конечно, я кстати и сам… а впрочем… — изобразил я крайнее смущение.
