Как не трудно догадаться, у греков также были свои, не менее значимые проблемы, из-за которых они также искали скорейшего сражения.
Во-первых, это финансовая проблема, она же самая главная, связанная с трудностью содержания подобной армии и подобного флота в условиях разорения большинства полисов.
Во-вторых, это политическая проблема, связанная уже с тем, что подобные громоздкие союзы, обусловленные конкретной целью, живут, обычно, довольно недолго и вскоре начинают испытывать проблемы с обеспечением политического согласия и базового единства внутри союза.
Таким образом, теперь сражение было неизбежным. В обычной ситуации я бы поступил бы так, как указал выше — наносил бы врагу быстрые уколы по всему морскому побережью при помощи рейдов, чтобы тот просто истёк кровью и проиграл, так и не добравшись до меня.
К сожалению, на этот раз я был лишён этой возможности, а потому мне пришлось принять сражение. Хотя, конечно же, повторюсь снова, сражение — это то, чего вы обычно хотите избежать.
Так же, как обычно вы не хотите драться со своим врагом в смертельной битве на ножах, а хотите проткнуть его горло стрелой или копьём ещё задолго до того, как тот сможет навредить вам.
В любом случае, тут главное, что я, намеренно покинув Фермопилы, сумел увлечь врага на широкие равнины Фессалии, где я смог бы наиболее полно реализовать своё превосходство в кавалерии.
Наконец, обе наши армии столкнулись 8 июня 222 года до нашей эры (Антигон объединился с греками в конце марта, а следующие месяцы он и его союзники потратили на подготовку армии, так что дать мне бой на суше им удалось лишь в начале июня)…
Глава 17. Битва на Крокусовом поле
… Великому духу подобает большое счастье …
— Разумеется, следующее сражение должно было стать финальным в моём балканском походе, — здравствуйте, мои дорогие потомки. Надеюсь, вы уяснили, что враг принудил меня к сражению, несмотря на моё нежелание принять генеральное сражение.
Впрочем, данное обстоятельство вовсе не означало, что я буду слаб и нерешителен в своих действиях. Напротив, все мои действия были подчинены чёткой и максимально простой логике — либо бой на моих условиях, либо никакого боя.
К счастью, мне повезло, а потому слишком далеко вглубь Фессалии отступать не пришлось — я отступал быстрыми темпами через Малиду и Фтиотиду, оставляя ранее приготовленные укрепления. Войдя в, собственно, саму Фессалию, я отступил на территорию Крокусова поля.
Встав там лагерем, я стал дожидаться своего торопливого противника. Уж не знаю, повезло ли мне, но долго ждать не пришлось — мой враг столь страстно желал скорейшей битвы, что согласился дать мне бой даже на столь неприятной для него местности.
Вероятно, произошло это с инициативы греческих союзников Антигона, имевших серьёзное влияние на принимаемые им решения. Впрочем, точно узнать об этом уже никогда не выйдет.
В любом случае, главное, что враг решил дать мне бой. Ну, а потому — пора бы описать диспозицию сил.
Итак, Я:
На самом краю моего левого фланга, который, к слову, упирался в самое море, находился отряд из 3 000 греческих наёмников под командованием Фоксида Ахейского. Справа от него располагался отряд из 2 000 гипаспистов под командованием всё того же Эврилоха Магнета.
Перед ними, как ни странно, располагался отряд из 2 000 пеонийцев под командованием Аттала Тимфейского, выступавших в роли застрельщиков. Общее командование же моим левым флангом осуществлял Эврилох Магнет.
Разумеется, далее следовали первая и вторая линии македонской фаланги общей численностью в 18 000 человек, находившиеся под командованием Кратера Халкидикского и Птолемея, сына Трасея.
Общее командованием центром осуществлял, как и прежде, Кратер Халкидикский. Он же осуществлял общее руководство войском в моё отсутствие.
Справа от второй линии македонской фаланги располагался отряд из 2 000 пельтастов под командованием Сократа Беотийского. Справа уже от него находился отряд из 2 000 дарданцев под командованием Эвмена Кардийского.
Справа от отряда Эвмена на правом фланге был отряд из 2 000 фракийцев, находившийся под командованием Филиппа Эордейского. Последний, к слову, также осуществлял общее командование правым флангом в моё отсутствие.
Разумеется, далее следовал весь кавалерийский кулак, имевшийся в моём распоряжении — 3 000 наёмных всадников под командованием Эхекрата Фессалийского и 1 500 царских гвардейцев под моим личным командованием, замыкавшие линию.
Как ни странно, у врага было абсолютно зеркальное построение:
На своём правом фланге враг поставил 8 000 греческих наёмников и 2 000 пельтастов, а также 2 000 родосских пращников в качестве застрельщиков. Общее командование вражеским правым флангом осуществлял Арат Сикионский.
Центр построения состоял из македонской фаланги, общей численностью в 18 000 человек. Общее командование центром построения и общее командование всем войском принял на себя Антигон.
Ну и, наконец, левый фланг противника — те же самые 8 000 наёмников и 2 000 пельтастов, а также 2 000 критянских пращников под командованием Кнопия Аларийского, ранее сражавшегося на моей стороне.
Кроме того, здесь же находился весь вражеский кавалерийский кулак, состоящий из 1 600 всадников. Общее командование кавалерией и левым флангом, формально, принадлежало 16-летнему Филиппу V, но реальным командиром правого фланга являлся Александр, верный соратник Антигона.
Итак, немного о планах сторон — враг планировал использоваться своё преимущество в численности для давления на флангах, в то время как роль македонской фаланги сводилась к тому, чтобы просто связать боем вражескую. Ну, а практическими самоубийственными действиями кавалерии — связать вражескую.
Мой же план, как многие уже могли догадаться, заключался в том, чтобы мощным и гораздо более многочисленным кавалерийским кулаком разбить вражескую конницу, а после — обрушиться с ней на вражеский тыл, вызывая цепную реакцию панического бегства во вражеской армии.
То есть, проделать то же самое, что я проделал ранее с фракийцами, только с ещё более сильным противником. Правда, на этот раз я планировал не просто атаковать вражескую кавалерию — я планировал её оттянуть от основных порядков.
Оставив наёмных всадников доканчивать с вражеской кавалерией, я планировал далее устремиться со своей конной гвардией к оголённому тылу врага, чтобы ударить в него со всей своей мощью.
Чтобы провернуть это, я специально выделил наёмную стрелковую конницу в отдельный отряд из 400 всадников, который должен был напасть на вражескую кавалерию и, собственно, оттянуть её к основным силам кавалерии, которые должны были напасть на вражескую кавалерию, обойдя отряд стрелков с флангов и тут же ударив во врага.
Мой отряд должен был после первоначального натиска покинуть бой с вражеской кавалерией, как только в её тыл ударил бы развернувшийся отряд стрелков. Вообще-то, по своей сути — это довольно сложный тактически приём, требующий чёткой выучки и строгой дисциплины от солдат.
Ну и, как ни странно, он провалился — выучка и дисциплина то были, а вот покинуть бой оказалось не так просто, как хотелось бы, ведь моя конница смешалась с вражеской. Разумеется, как только это произошло, моя кавалерия оказалась связана вражеской конницей, коей руководил сам Филипп V Македонский.
В то же самое время, пока моя конница сражалась с вражеской кавалерией, происходил бой на флангах. На правом фланге мои силы, составленные, по большей части, из «варварских» контингентов, как ни странно, сумели начать постепенно теснить врага.
На моём левом фланге, опять же, самом слабом фланге, враг, значительно превосходящий в численности моих солдат, наоборот, постепенно стал теснить мои силы, и тем сильнее, чем дольше длился между ними бой.
