сначала ваше предложение, а потом мы уже изложим своей.
— Конечно. — Петя кивнул, стал шуршать лежащими перед ним листками, достал один и сверился с написанным там. — Моя клиентка, Марья Гавриловна, утверждает, что на неё было произведено целительское воздействие без согласия. Это привело к тому, что она лишилась положенной ей дополнительной пенсии, а так же льгот по оплате коммунальных платежей. Чтоб урегулировать эту ситуацию, моя клиентка согласна на выплату вашим лечебным учреждением пожизненной пенсии в размере трёхсот форинтов, а так же больница должна взять на себя оплату двух третей коммунальных платежей.
— А ключи от квартиры, где деньги лежат, ей не надо⁈ — я возмутился такой обдираловке.
— Ах ты шалава малолетняя! — сразу же вызверилась старушка. — Да из-за тебя я по миру пошла, а ты ещё мне грубишь! Чтоб у тебя все дети были такими же, как ты!
— Бабушка! — дёрнул свою «клиентку» за одежду «адвокат».
— Давайте не будем переходить на оскорбительный тон. — голос Якова Самуиловича стал жестким. — Что ж, мы выслушали ваше предложения, теперь мы выскажем свои. Первое из них — Светлана Романовна предлагает вернуть всё, как было.
— Что вы имеете ввиду? — удивился Петя.
— Светлана Романовна, как целитель, вернёт зрение вашей клиентки в первоначальное состояние, то есть в нефункционирующее, поэтому вся суть претензий отпадёт.
Адвокат и старушка стали шептаться, обсуждая это, а я даже и не пытался подслушать. У бабки было такое испуганное лицо, что сразу стало понятно — такого она не ожидала. Ещё бы, пришла за деньгами, а её пытаются опять без зрения оставить! Нет-нет, ей хочется и зрения, и денег.
— Кхам, а какое ваше следующее предложение? — задал вопрос Петя, когда Григорьевна ответила однозначно «нет» на первое.
— Второе — больница выплачивает компенсацию в три месячных оклада Светланы Романовны Марье Григорьевне и на год предоставляет вашей клиентке рабочую страховку, по которой она может бесплатно проходить любые процедуры и обследования в нашей больнице. За это Марья Григорьевна приносит устные извинения Светлане Романовне, а так же обязуется десять лет не обсуждать каким-либо образом наш вопрос на любых общественных площадках.
— Я должна перед этой пигалицей извиняться? — взвилась бабка. — Да никогда в жизни! Платите, сволочи! Ваша змеюка делает, что хочет, и я расскажу это всем!
— Марья Григорьевна здесь пострадавшая сторона, поэтому я не совсем понимаю, почему это она должна приносить извинения. — Петя сделал строгое лицо.
— Возможно, вы не знали, но по распоряжению правительства Сиама несколько лет назад в смотровые были установлены камеры — по ним следят за качеством приёма пациентов. — говоря это, Яков Самуилович достал из своего портфеля флешку, встал и пошлее к плазменной панели, что висела на стене конференц-зала, вставил флешку в неё. — К счастью, записи оттуда положено хранить полгода, поэтому нам удалось найти ту, на которой был приём вашей клиентки. И… вот интересующий нас момент.
Взяв пульт, юрист стал по нему клацать, выбирая один из файлов на флешке. Нашел нужный, запустил. Появился вид смотровой, снятый откуда-то сверху. Была видна Марья Григорьевна, сидящая на стуле, и я рядом с ней. Хм, а я неплохо так выгляжу, изящный хвост, чешуя блестит даже на не слишком хорошей записи, и спина совсем не горбится, осанка прямая. Я красавчик!
— И вам сложно без зрения? — послышался мой голос.
— Ой, доченька, ты бы знала! Как я проклинала, что пошла на тот завод работать! Сейчас так хочется снова увидеть небо, внуков, хоть какие-то краски! А то одна чернота и темнота! Господи-господи! — бабка всхлипнула.
— Если хотите, я могу посмотреть, что с вами, и поправить.
— Правда, что ли? Ох, дочка, если бы мне глаза вернула — я бы тебе руки до конца своей жизни целовала бы!
— Значит, вы не против, если я попытаюсь исцелить?
— Конечно, девонька, конечно!
— Хорошо. Тогда сидите и не шевелитесь, даже если вдруг будет больно или щекотно.
Запись закончилась, и Яков Самуилович посмотрел на бабку с её внукокатом. Тот некоторое время сидел, переваривая увиденое, а бабка хмурилась и строила гримасы от волнения.
— Это всё подделка! — выкрикнула Марья Григорьевна. — Петя, не верь, это всё подделка! Я такого не могла говорить! Они врут!
— Если вы желаете, то можете пригласить экспертов, что проверили оригинальность записи. — любезно предложил Шкиль.
— Петя, они уже всех купили! Они все против меня! Оставили старуху без куска хлеба — и радуются! — бабка пустила слезу.
— Бабушка, прекрати орать! — повысил голос внукокат.
Они снова стали шептаться, довольно громко, так что мы слышали подробности — бабка причитала и орала, что «они всё врут, чтоб меня обворовать», а внук пытался её вразумить.
— Мы… — начал Петя, немного подумав, но Яков Самуилович его перебил.
— Вы можете не принимать наше предложение, но вы сами видели запись. Любой суд не оставит от вашего иска камня на камне, потому как ваша клиентка дала явно и недвусмысленное согласие на проведение процедуры, а уж после этого, поверьте, мы подадим уже к вам иск по обвинению в клевете и вымогательстве. Возможно, из-за почтенного возраста вашей клиентки суд назначит ей минимальное наказание, но она не получит ни форинта, а только расходы. Надеюсь, вы сможете вразумить вашу… родственницу.
— Хорошо, мы согласны на ваше второе предложение! — кивнул Петя, цыкнув на бабку, чтоб та не возмущалась.
— Рад, что здравый смысл возобладал.
— Спасибо, Яков Самуилович. — выйдя из конференц-зала, я стал истово трясти руку юриста. — Но зачем давать ей деньги и страховку? Злобная старуха! Нахрен её послать, а не деньги!
— Хм, Светлана Романовна, для меня главное — выгода больницы. Если эта дама ничего не получит, то побежит сейчас же трепать языком на каждом углу. Может, это кажется нестрашным, но это увеличит поток жалоб на больницу от местных жительниц её возрастной группы. Теперь же за весьма небольшую плату она вынуждена будет держать язык за зубами, иначе может многое потерять.
— А через десять лет?
— А через десять лет я уже выйду на пенсию! Ха-ха-ха! Шучу. Вот через десять лет и посмотрим, всё равно нам есть, чем её вразумить. — юрист помахал портфелем с фешкой.
Урегулирование проблема с лживой бабкой меня изрядно воодушевило. Вернулся в свой кабинет, занялся клетками, перебирая варианты контуров. И даже не расстроился, когда меня вызвали в приёмку — привезли очередного полутрупа, которому нужна была моя магия.
Но, как говорится, если ты чему-то сильно радуешься — то скоро начнёшь печалиться. И это «скоро» наступило действительно очень скоро. Я стоял вместе с Тамарой, восстанавливал силы и пил воду, когда в больницу зашла целая делегация. Штук пять или шесть серпент, серебристых питонов, в окружении старшей больничной медсестры, зама главврача и прочих канцелярских крыс. И, блин, я знал этих хвостатых! Это был род Шушевых
