– Обязательно пробью, – пробормотал следователь, загоняя номер себе. – А твой номер у него есть?
– Я стер. Не вздумай звонить по нему!
– Я-то точно не идиот, – усмехнулся Сергей, – а вот ты, если это правда… «не от мира сего» – очень мягко про тебя сказано! Странный ты… очень…
Сказал и надолго задумался, изредка на меня поглядывая. Нахмурился.
У него ум за разум зашел! Я видел размашистое шевеление ауры, без Фионы читал его как открытую книгу. А ведь угадал насчет не того мира!
– Не знаю, что с тобой делать, честное слово. По идее, садить тебя надо, но… что-то держит, и не Зинка вовсе, – сказал очень открыто, искренне. – Колись дальше.
– А вот дальше – пусть останется моим секретом. Одно скажу – я сам от себя такого не ожидал, – ответил я, вкладывая в слова всю возможную убедительность, глядя Сергею прямо в глаза.
Он отвел взгляд. Нахмурившись, скрестил на груди руки. Подумав недолго, раскрылся, видимо решив со мной согласиться, не приставать. Пока. В этот момент он напомнил медведя, который сыт, которому человечина до лампочки. До поры до времени.
– Ты грамотно все устроил: если бы не засветился в автобусе, то… теперь понятно, почему засветился, – покачал головой, шепча: «Ой, дурак наивный…» – и что-то еще в этом духе, и непонятно – обо мне или о себе. – Может, ты внешность свою приметную сменишь? Нет, поздно…
Вдруг резко сменил тему:
– Как Зину выручать станем, суперкиллер? Седой и ее прицепом уроет за любимого сына. О Славике тоже не забудь.
– А вот насчет этого у меня есть варианты; возможно, потребуется твоя помощь. Ты мне веришь?
– А что мне еще остается… – проворчал любящий брат. – Появился, как черт из коробочки. Веришь – не веришь… не на ромашке гадаем. В голове ни черта не укладывается, но излагай, выслушаю. Или сразу твою голову Седому на блюдечке принести? – грустно пошутил напоследок. – Не знаю, что лучше. Говори, слушаю.
К доктору опоздал на целый час. Пришлось ждать двоих пациентов.
– У вас, молодой человек, видимо, не только ретроградная, но и антероградная амнезия, – высказывал мне врач, Сергей Викторович, невысокий полноватый бородатый мужчина средних лет.
Он походил на Агнара, моего друга и второго учителя, мужа Лионы, потомственной графини, которая в магии Разума затыкала за пояс всех, включая меня. Мы все вмести пошли в логово чернокнижников…
Как он там Агнар без Лионы? Переживает. Любили они друг друга. А вдруг Лиона вернется? Я же вернусь. Как Рон там говорил: «У них сложные отношения с богиней», – так что все возможно. Успела бы при жизни Агнара! И мне стоит поторопиться.
– Ко мне за месяц записываются, это вам исключение сделали, а вы!.. – продолжал укорять доктор.
Я виновато молчал, на забывчивость сослался еще в первые секунды встречи.
– Присаживайтесь в кресло, молодой человек, приступим, – махнув на меня рукой (в буквальном смысле), приказал врач.
Сидеть было удобно, сразу расслабился. Все продумано: кресла в числе пяти штук, плотные бордовые шторы на окнах, пока раздвинутые. Звукоизоляция на дверях и стенах – мягкого бежевого цвета. Напротив кресел стояла выключенная «плазма». Мечта гипнотизера.
К уже привычным вопросам, которых я наслушался у психиатра и психолога, добавились еще и более конкретные: как именно вспомнил, какой образ всплывал при этом и так далее. Потом пошли чисто игрушки: доктор говорит слово, я – первую пришедшую на ум ассоциацию. Он несколько раз предупреждал – не обдумывать выражения, говорить первое, что пришло в голову, можно даже с ругательствами, но я все равно стеснялся. Наконец перешли к основному.
– Вы готовы к сеансу лечебного гипноза?
– Да, доктор, готов.
– Предупреждаю: вы, возможно, вспомните что-то для вас неприятное; готовы?
– Да, – ответил я твердо.
Если спросить меня, почему я позволяю издеваться над собой, когда этому Сергею Викторовичу можно внушить что-нибудь для галочки, то отвечу: мне было безумно интересно!
Я честно выполнял все инструкции. Расслабился, выкинул мысли, удержался от проваливания в астрал – это, разумеется, без инструкции, – слушал его голос, тихую музыку, смотрел на ритмично переливающуюся плазму и… ничего. Даже обидно.
«Не обижайся, – успокоила Фиона. – Мы – твои реализованные комплексы, внешнее внушение тебе не нужно».
«А жаль, мне любопытно».
Врач произнес: «Десять…» – и я вышел свободным сознанием. Тело совсем обмякло. Сергей Викторович поднял мою руку. Она так и осталась поднятой.
«Интересно, не знал о таком».
Врач удовлетворенно кивнул. Долго внушал, что я маленький ребенок, и потом спросил:
– Что ты видишь?
Я быстро вернулся обратно, скомандовал Сине держать мышцы, как нужно доктору, и стал вещать:
– Мама с папой ругаются, мне страшно…
– Не бойся, я не дам тебя в обиду. Как зовут твоих родителей?
– Мама Галя и папа Родион, он бьет маму! Мне страшно, я не могу ее защитить… я трус…
– Успокойся, все хорошо…
Потом папа пропал из нашей с мамой жизни, но я продолжал его бояться. Потом я на войне. На меня направляют автомат, страшно как никогда, громкий щелчок бойка – осечка. Смотрю в зеркало – седой. Фамилию так и не вспомнил, но в армии откликался на Комес и гордился этим.
Признаюсь, мне Фиона подсказывала. Откуда бы я сам догадался, о чем надо врать в таком состоянии? Но про автомат – чисто мое. Красиво.
На счет «один» проснулся.
Ну вот, прибавил головной боли не только милиции, но и другим силовым структурам. Пусть шерстят; чем дольше, тем лучше. Доктор – дядька авторитетный, ему поверят.
– Ну-с, молодой человек, – довольным голосом говорил Сергей Викторович, – вы на первом же сеансе пережили почти полный катарсис! Очень удачно, очень! Еще насколько сеансов – и вы все вспомните! А возможно, не вспомните, – погрустнел он, – слишком глубокие травмы, слишком… но будем надеяться!
– Так что я вспомнил, доктор?
– В детстве у вас была хроническая психотравма, ваш отец бил мать, у вас возник комплекс вины…
– А можно попроще? Извините.
– Проще так проще, – охотно согласился врач. – Вы хотите забыть отца, отсюда невозможность вспомнить фамилию и имена родителей. В недавнем прошлом служили в армии или другой структуре, были в горячей точке и выжили просто чудом. Давление на психику неимоверное! Смерть смотрела вам в глаза…
Попал! Вартараар меня взглядом чуть не выпил.
– После этого вы поседели. Кстати, Комес, – сказал, постукивая по справке, – это ваша э-э-э… кличка в армии. Почетная. Неподалеку от Закутка прибавилась еще одна травма, скорее всего – отравление. Психика не выдержала и воспользовалась этим стрессом – загнала все страхи глубоко в бессознательное… – Задумался, потирая бородку. – Теперь насчет следующих сеансов. Мне кажется, лучше сделать перерыв. Не стоит выводить неизжитые комплексы в сознание слишком резко. Сначала эти переживите, согласны?
– Вы – доктор, вам виднее.
– Тогда следующий сеанс через… неделю. Вас устраивает? Это бесплатно! Ради вашего случая готов, так сказать, пожертвовать…
– Вполне устраивает, и спасибо большое. Только вот документы бы мне, я же без работы. Деньги соответственно…
– Ах да! Я все подробно распишу в карте и передам психиатру. Она разберется с милицией. Вам экспертиза предстоит? Я вхожу в комиссию. Да! Самое главное! Вам будут сниться кошмары. Недолго, не волнуйтесь. Их надо пережить, не злоупотребляйте снотворными. В целом психика у вас устойчивая, справитесь.
Единственный, кто мне всю правду рассказал. Молодец мужик, уважаю.
Деньги действительно кончались, пора задуматься и над этим.
В пятницу, в четыре часа дня, я вошел в недавно отреставрированное трехэтажное здание администрации Кутинского района и города Закутка. На втором этаже «сталинского» особняка располагалось законодательное собрание, где в эти часы в своем кабинете вел депутатский прием председатель законодательного собрания Виктор Леонидович Седулин.
На мне был деловой темно-серый костюм, купленный вчера в местном «бутике», якобы от Версаче, белоснежная сорочка и строгий галстук. Волосы собраны в хвост.
– Импозантный мужчина, – заключила Зина на примерке. – Мечта дам средних лет или совсем малолеток. Натуральный банкир. – Завтра мне предстояло принять участие в милицейской подставе, и Зина была очень довольна, что Сергей меня «принял».
В коридоре и приемной змеилась очередь из двух десятков человек, в основном пенсионного возраста. Еще десяток особо престарелых сидели на заботливо выставленных разномастных стульях, наверняка выдернутых из кабинетов.
– Шеф у себя? – обратился я к милой секретарше, протягивая ей пустую бумажку. – Мне срочно.
