в общаге полотенцем мух щелкала...
— В общем так, Самохвалов. Давай список составлять. А то мы тут до ишачьей пасхи можем ругаться, и никому это не поможет.
— Какой еще список?!
— Родственников твоих!
— Ты что, думаешь, я так свою семью по именам не упомню? Или это у тебя ранний маразм, боишься пять имен забыть?
— Подробный список, придурок! Со всеми именами, которыми они могут себя называть! И описаниями характеров! Все, что сможешь вспомнить, что у них могло сохраниться, что может быть важно. Ты вот их, может, и знаешь, а я — нет! И Ая — нет! Давай, я записываю. Мамаша твоя — Ирина или Ира?
— Ты идиотка? Мы тут сейчас займемся писульками, а их пока сожрут там где-нибудь?
— Сам долбодятел! А ты собрался просто так по мирам бегать? — я постучала пальцем по лбу. — Чтобы мне потом еще и тебя вытаскивать? Ну заберут тебя вон те ребята в синих комбезах, потому что документов у тебя нет. Отвезут в кутузку, или КПЗ, или как оно у них называется. И что? Многим ты поможешь? План нужен! И в каждый мир нужно собираться не просто так, а чтобы нас там еще и никто никуда не забрал. Тут книги есть с описаниями миров, может, это поможет. Одежда есть разная, можно подобрать что-то, чтобы хоть внимания сразу не привлекать. А не бежать, как идиоты, навстречу неприятностям!
Наверное, он многое мог бы возразить. И наверняка я сама бы не была сейчас такой рассудительной, если бы пропавшими были моя мама, та же Катька или другие близкие мне люди. Но так уж сложилось — сейчас именно я из нас двоих могу рассуждать более здраво. Несмотря на все мои истрепанные за последние дни нервы. Я-то хотя бы уже почти привыкла ко всем этим дурным чудесам, а он, похоже, все еще до конца поверить не может, что все серьезно. Хотя куда уж серьезней.
Во всяком случае, окончательно соображалка ему не отказала, и то хлеб. Прикрыв глаза, он, кажется, досчитал… ну, до скольки-то наверняка досчитал. А потом придвинул табуретку к письменному столу и сел рядом.
— Ирина. Точно не Ира, она так никогда не представляется. Может, Иришка еще… ее так отец называет и бабушка.
Я молча кивнула и вывела на чистом листе под диктовку: “1. Ирина, Иришка. Добрая, всегда обо всех заботится”, а затем записала и всех остальных Самохваловых. Павел Петрович — типаж “настоящий полковник”, брутален и прямолинеен, обожает командовать всем и вся. Про брата Матвей сказал, что тот вроде бы был активистом в каком-то школьном экологическом кружке. Странное увлечение для мальчишки-подростка, я бы скорее подумала про какие-нибудь онлайн-игрушки вроде танчиков и подозревала до сих пор, что мир будущего он и открыл. Хотя, может, там экологичное будущее и все страшно бережно относятся к природе?
Заминка возникла с бабушкой — кто знает, как она называет сама себя, если ее много лет называют “бабушка”, “баба Лиза”, “мама” или “Елизавета Игоревна”?
А еще — неожиданно — с Аглаей.
— Ну, Глашка, наверное. Или Глаша. Может, и Аглая. Или Глашенька.
— Ты что, не знаешь, как чаще всего зовут твою сестру?!
— Да откуда я могу знать?! — снова взорвался он. — Я пять лет с предками не живу, на каникулы приезжал. Когда я уезжал, ей четыре года было, она половину алфавита не выговаривала и кукол нянчила. А теперь ей девять, у нее какие-то секреты, свои чаты и она целыми днями сидит, уткнувшись носом в планшет!
— Ладно, — вздохнув, я записала на всякий случай все варианты. Надо же, все-таки зря я думала, что он с родителями живет. Пять лет… значит, видимо, и универ уже закончил. Хотя смотря где учился, конечно... Тьфу, да какое мне дело до этого вообще!
Лучше наверное, проверить кое-что. А то мало ли.
— Ая! А сядь-ка вот здесь, передо мной, — фейка приземлилась на стол и с любопытством уставилась на меня. А я, глядя пристально ей в глаза, принялась перечислять, — Аглая. Глаша. Глашенька. Глашка.
Фейка только похлопала глазами.
— И что это было?
Я вздохнула.
— Проверка. Жаль, хорошая была теория. Ну… пропаданцы становятся кем-то из других своих жизней, соответствующим облику их души. Ну вот… мало ли, девочки часто всякими феями увлекаются. Вдруг ты оказалась бы Аглаей? Имена похожи, ну и… в общем, не вышло. Жаль.
Фейка только развела руками, а Матвей фыркнул. Можно подумать, ему самому это в голову не приходило!
— Итак, у нас есть пятеро пропавших. Открытых миров три, значит, кто-то оказался вместе. Скорее всего — бабушка с внуком и мама с дочкой, они вместе уходили. А пойдем мы для начала… я думаю, в избушку.
— Почему туда? — Ая уже вспорхнула и зависла, трепеща крылышками, прямо напротив моего лица. К слову, эта ее манера раздражала ужасно. Конечно, удобнее разговаривать с кем-то, глядя прямо на собеседника… но желание смахнуть мельтешащую перед глазами “мошку” становится порой прямо-таки нестерпимым.
— Простая логика, — я пожала плечами. — В каждом из открытых миров есть кто-то из них. Но там, где народу больше, искать труднее. Поэтому лучше, чтобы к моменту поиска в твоем мире у нас кто-то был уже найден. Если найдутся все, кроме одного, будет вообще шикарно — придется окликать всех подряд только одним именем. А в избушке — ну кто там может быть? Баба Яга какая-нибудь. Может, сразу с Иванушкой на обед. Зайдем — и сразу ясно будет, какими именами их окликать. Идем?
— Что, наряжаться раздумала? — криво усмехнулся Матвей. Да чтоб ему! Умеет же бесить человек. Как будто я тут для своего удовольствия собралась маскарад устраивать.
Ничего, я тоже умею утомленно прикрывать глаза и считать до скольки-нибудь!
— Драную майку я сейчас обязательно сменю. Но в целом подозреваю, что именно в избушке на курьих ножках не очень строгий дресс-код.
Нет, наверняка, конечно, стоило бы не шокировать джинсами старушку (если там, конечно, в самом деле Баба Яга), надеть какой-нибудь сарафан до пят… но, честное слово, если мы снова встретим Змея Горыныча, то, бегая по пересеченной местности, я предпочту не путаться в подоле!
Искать описание мира с избушкой мы сочли все же лишним. Во-первых, там лес, а не оживленный город. Таращиться на нас и изумляться странному поведению некому. Арестовывать тоже. И потом, мы,
