честью. Увы, обстоятельства сложились так, что недавно отдел понёс большие потери, так что туда сейчас будет идти срочный отбор людей, и ты первый среди тех кого выбрали. Моя задача — научить тебя не бояться убивать… Научить отбрасывать все лишние и ненужные мысли когда идёшь на дело и доводить его до конца, не смотря ни на что. И именно лес для этого самый подходящий полигон! Ведь именно тут лучше всего обучаться скрытному, тихому и незаметному передвижению, а хищные звери будут лучшими экзаменаторами! Впрочем, учёба в городе тоже будет, но чуть позже. Ты должен будешь научиться стать незаметным в любой местности, где бы ни оказалась твоя жертва. Уметь выследить её, обойти посты с охраной, и уничтожить без тени сомнений. Ибо если ты будешь сомневаться перед нанесением удара — ты умрёшь! — сурово глянул он на меня, — Я знаю, что ты маг, и маг с очень специфической направленностью дара, но это уже не моя головная боль. Магии тебя будут учить позже. Да, магический дар, безусловно, важен и может открыть тебе много возможностей в деле уничтожения целей, но в первую очередь тебе важно, повторюсь, научиться именно убивать, не важно как, всё остальное вторично. Слишком много у меня было учеников, которые не смогли переступить через свой некий внутренний барьер, и убить указанную цель, даже не смотря на то, что обладали колоссальной как магической, так и физической силой и умениями. Надеюсь, что ты окажешься не из таких… — вздохнул он, тяжело вставая со стула. Я же ошарашенно молчал. Вот так спокойно и без суеты мне объяснили, что я стану убийцей на службе у государства. Шикарные перспективы…
Сначала Кощей на меня вышел, теперь император… И никто меня не спросил, а хочу ли я вообще себе такой судьбы?
— А что будет, если я откажусь? — хриплым голосом спросил я у здоровяка.
— Да ничего, — пожал могучими плечами он, и зевнул, прикрывшись ладошкой, — Позвоню Петровичу, он увезёт тебя отсюда, возьмёт расписку о неразглашении, а дальше вы уже сами будете разбираться, что ты там и кому будешь должен. Наверняка с тебя возьмут не малую плату за магическую инициацию, закроют возможность учиться в высших учебных заведениях за счёт бюджета, и также закроют тебе дорогу на любые виды государственной службы. Впрочем, не исключаю, что ничего этого и не будет, а Петрович предпочтёт тебя отправить служить в какие-нибудь дальние края нашей необъятной родины. В полярный край, например. Это уже потом будет видно.
— Шикарные перспективы, — недовольно буркнул я, поёжившись. Холод я не любил, предпочитая обычно пережидать зиму в тёплых краях, так что этот вариант был точно не для меня.
— Ну а сейчас хватит отдыхать, и приступай к делу, — вдруг скомандовал он жестким голосом, — У меня там на заднем дворе банька стоит, поленница сложена, и колодец там же. Воды и дрова в баню наносить, печь затопить! Выполнять!
— Это уже учёба, что ли, началась? Как в фильмах, где мастера сначала заставляют учеников всякими работами по хозяйству заниматься, после многократного выполнения которых они вдруг становятся не хилыми мастерами в боевых искусствах? — поинтересовался я, выползая из-за стола.
— Что за глупости? Как можно научиться драться таская воду? — удивился он, — Нет, просто баню протопить надо. Говорю же, завтра на медведя идём, а он не любит резких запахов! От тебя же слишком сильно потом и городом воняет! Помыться надо.
Когда мы закончили все банные процедуры, которые включали в себя нещадное избиение моего бедного тела берёзовым веником, на улице уже наступила ночь. Я обессиленно рухнул на кровать, надеясь хоть немного выспаться, но среди ночи я вдруг проснулся от того, что кто-то положил мне подушку на лицо и стал душить…
Спросонья я не сразу понял, где нахожусь, и что вообще происходит. Кто-то пыхтел надо мной, прижимая к моему лицу подушку, я же дёрнулся, выворачиваясь из-под неё, махнул рукой, попав по чему-то мягкому, раздалось громкое «Ой», что-то глухо упало на пол, я соскочил с кровати, приготовившись драться на смерть, и замер, позволяя глазам хоть немного привыкнуть к темноте.
— Вот же вражье отродье… Ещё и кулаками махать вздумал! Вот ужо я тебя сейчас… — зловещим тонким голосом пробормотал кто-то, и на меня вдруг стал падать шкаф. Впрочем, делал он это очень медленно и неспешно, так что я успел подскочить к нему, и поставить на место, после чего я присмотрелся к тому месту, откуда доносился голос. Благо, глаза уже привыкли к темноте, да и из окна поступало немного света от висевшей на небе луны, чуть прикрытой облаками.
Из угла комнаты на меня мрачно сверкало глазами существо, очень похожее на моего домового. Такое же маленькое, с полметра в высоту, заросшее шерстью, с такими же глазами-пуговками угрюмо смотревшими на меня, маленькие ручки были сжаты в кулаки. В общем, копия моего Федьки, только выражение лица уж больно злое, да и одет под другому. Федька был обут в лапти, а на тело было одето что-то вроде длинной рубахи, тут же домовой был бос, из-за чего отчётливо было видно, что ноги его были тоже густо заросшие шерстью, а на теле было что-то вроде длинной, до колен, вязаной кофты. Тут он вдруг перестал стоять столбом, и, дико вереща, кинулся на меня с кулаками. Естественно, я не собирался стоять и ждать, пока меня начнут колотить, хоть и сомневался, что он мне сможет доставить серьёзные неприятности, так что встретил его нападение по футбольному — мощным ударом с ноги. Всё также вереща, домовой полетел в противоположную сторону, шмякнулся об стену, сполз по ней вниз, и затих. На какую-то секунду мне его даже жаль стало, настолько он жалко выглядел, но я отбросил сострадание в сторону. Домовой сам виноват. Не надо было на меня нападать.
— Слышь, ты. Тебе чё от меня надо, а? — угрюмо спросил я у барахтающейся на полу тушке. Настроение, мягко говоря, было не очень. Мало того, что меня завезли невесть куда без всякого моего на то согласия, и тут, вдали от цивилизации, мне три недели придётся жить, так ещё и убить пытаются всякие непонятные создания. Думаю, любой человек на моем месте к этой неведомой зверушке добрых чувств не испытывал бы, — Совсем озверел, на людей кидаться?
— На людей я бы и не стал кидаться… — не менее мрачно произнёс домовой, вставая, и опять сверля меня ненавидящим взглядом, — Но тебе, отродье нечистого, тут делать нечего!
