рычаг неожиданно легко подался вниз, загрохотало и завибрировало. Меч соскользнул, а камень под ногой дрогнул и вывалился из стены. Охнув, я попыталась в полёте зацепиться за рычаг, потом за стены, уже понимая, что попала, и, распластавшись медузой, плюхнулась в чёрную воду.
***
То, что я упала плашмя, спасло меня — бедром я больно ударилась об угол саркофага под водой, и было страшно подумать, что было бы, нырни я вниз рыбкой. Отплёвываясь и сдирая с лица склизкие плёнки водорослей, я поднялась на ноги и выловила шляпу. Вода доходила до груди. В руке не было меча. Затопленный зал был точно таким, как и наверху, одной стены у него не было, и за провалом расстилалось чёрное неподвижное озеро. Каменные плиты дна заканчивались в шаге от меня и обрывались в глубоководную бездну. Вода была ледяной.
Ногой я раздвигала оплетающую ноги тину, пытаясь углядеть на дне меч. Тина распадалась на волокна, и вода стала мутной. В темноте у стены булькнуло, и мне показалось, что нечто дотронулось до бедра. Чуть не заорав, я задрыгала ногами и вскарабкалась на крышку саркофага. Вода вновь стала гладкой.
Слева никого, справа никого — стоя по щиколотку в воде, одной ногой на лице, другой на сложенных на груди ладонях лежащей скульптуры почившего, я ждала. Вода струйками стекала с волос, и под кожаными штанами хлюпало. Никого.
Муть постепенно осела, и с высоты я заметила в воде металлический блеск лезвия, недалеко от соседнего саркофага. Долго выжидала, не двигаясь и не решаясь спрыгнуть вниз. Вода была мёртвой и неподвижной. «Интересно, что сказал бы Иорвет, если бы увидел меня здесь», — подумала я, мысленно воспроизведя матерную тираду, которая, несомненно, последовала бы, и осторожно, стараясь не мутить воду, спустилась на дно. Шаг, другой, и в тот же момент белое голое тело, незаметно подплывшее по дну к ногам, выбросило вперёд руки и вцепилось мне в голень. Я ударила ногой, выпустила с кучей брызг Аард и судорожно топталась, пытаясь нащупать подошвами на дне меч и рассмотреть что-либо во взбаламученной воде. Передо мной вынырнул худой и жилистый с молочной тонкой кожей утопец либо утопленник, и кулаком, с оттяжкой, я врезала в безгубую челюсть. Кожа на лице его лопнула, как шкурка гнилого яблока, голова мотнулась на тонкой шее, а я почувствовала под ногой круглое навершие меча. Сзади в плечи вцепились, в шею впилось твёрдое и острое, и, локтем отпихнув ещё одного утопца, я, наконец, подбросила носком сапога со дна меч. Выпад — и из пропоротого белого тела полилась чёрная кровь.
Вода вокруг саркофагов вскипела, и, как стая голлумов за кольцом, пещерные существа ринулись ко мне. Одни безмолвно бежали по шейку в воде, загребая худыми руками воду, другие крались под водой по дну. Взлетев на саркофаг, я отбивалась отчаянно, отпинывая, рубя и отбрасывая знаками.
Счёт времени потерялся. Действие Кошки заканчивалось, и в темноте, как рыбы кверху брюхом, белели плавающие вокруг саркофага трупы. Я выиграла схватку и была жива, но понятия не имела, как выбраться из затопленного зала. К тому же напомнил о себе холод, отступивший от притока адреналина, и начали стучать зубы.
Спрыгнув на дно и мечом расталкивая в стороны по воде трупы, я побрела к стене. Приспособила меч за пояс и попыталась зацепиться пальцами за щели в кладке стен. Сняла перчатки. Сейчас мне неимоверно помогло бы мастерство скалолаза, но я им не владела. Раз за разом я начинала путь наверх, но как только тело оказывалось над водой, гравитация брала своё и, сдирая пальцы, я падала вниз.
Зал погрузился во тьму. Я забралась на саркофаг и дрожащими руками достала из мокрого пояса Кошку. Выпила, живот скрутило от яда, и, согнувшись пополам и пытаясь вытянуть сведённые судорогами мышцы рук и ног, ждала, пока приступ тошноты пройдёт. Посветлело.
«Ещё одна порция, и я сдохну прямо тут, — с отчаянием подумала я, оглядывая чёрное пещерное море. — Думай!» Лягушка взбила молоко в масло и выпрыгнула из горшка, а что могла взбить я? Построить из саркофагов и обрушенных фрагментов пола башню? Связать из жил утопцев верёвку и закинуть её на один из обломков балок, торчащих в вышине? Меня передёрнуло — не то от холода, не то от отвращения. Спрыгнув в воду, я догребла до стены, под которой на дне валялись камни с потолка. Поднырнула, попыталась ухватить один и едва сдвинула его с места. Складывать лапки, как неудачливая лягушка из байки, я не собиралась, но идею строительства отмела. В грудь плеснула волна.
Поверхность подземного озера колыхалась, будто что-то огромное и невидимое передвигалось в глубине. Я бросилась к спасительному саркофагу, и вдруг один из белых трупов утопцев, покачивающихся на поверхности, исчез, и только расходящиеся круги на воде доказывали, что мне не привиделось.
— Хотела от меня сбежать, да не удалось?! — раздался сверху звонкий с повизгиванием голос, и в вышине над провалом показалась голова с оранжевым нимбом от свечного огонька. — Я тут такого натерпелась!
— Марго, — выдохнула я, чуть не заскулив от радости. — Марго!
— Как ты туда спустилась?! — крикнула романистка и перегнулась декольтированной грудью через обрыв. — Я немедленно иду к тебе! Меня чуть не сожрали призраки, я испортила платье и… и…
Как всплывающая подводная лодка, из воды показалась глянцевая мертвенно бледная спина кого-то колоссального, ушла вниз, и следующий утопец, хлюпнув, исчез под водой.
— И я сломала ноготь! — в голосе романистки звучала ярость.
Я поняла, что в темноте она не видела того, что видела я.
— Марго, слушай меня! — топчась по лицу скульптуры на саркофаге и старательно сдерживая истерику, закричала я.
— Как ты спустилась?!
— Около двери лежат мои вещи, там есть верёвка!
Декольте исчезло.
— Я не могу туда пройти! — завопила романистка. — Тут обрушен пол!
— Марго, прошу тебя, это очень важно! — я смотрела, как из-под воды всплыла оторванная кисть с куском предплечья, а чуть погодя поплавком вынырнула голова утопца, отделённая от тела.
Снова тишина, в которой вдруг раздался плеск упавшего сверху камня.
— Я не циркачка, чтобы скакать по стенам, я пишу романы! — донеслось оттуда.
— Если ты не доберёшься до верёвки, у тебя никогда не
