всю оставшуюся ману. Даже когда он разрубит меня, я должен постараться успеть нанести удар в ответ. Интересно, если он выживет после этого, Иримэ залечит ему раны? Черт, и почему в последний момент я вообще думаю об этом…
В тот момент время будто замедлилось. Я больше не слышал ни его голоса, ни дуновения ветра. Пламя, которым я озарил местность тоже потухло. Тьма и тишина. Вот так я и встречу свою смерть.
Но случилось чудо. Склянка с каланхоэ, висевшая у него на шее засветилась, слегка ослепив его. В отличие от меня, он замешкался. Это и стоило ублюдку жизни.
Мой апперкот вошел ему точно в нижнюю челюсть, выбив ее. Его нижние зубы буквально выгнуло в сторону. Он упал в снег, уронив меч.
Звуки снова вернулись ко мне.
— А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!! — кричал я, нанося удар за ударом по его роже.
Я даже не знал, что способен так быстро бить. Я должен вложить всю накопившуюся злость! За Рэо, за маму с папой… За Иримэ и даже за самого себя!
Каждым ударом, я будто опустошал свою душу. Я вкладывал в кулак всю ненависть, накопившуюся за это время.
— По… подожди… — кажется говорил он. — Умоля… умоля. ю… — но мне было плевать, что он там пытался сказать.
Через пять ударов я раздробил ему череп. Но даже когда он умер, я не перестал наносить удары. Я бил до того момента, пока лучевая кость не вышла из локтя. Хотя нет, я бил даже после этого.
«Все это время я кричал, может даже плакал. Я остановился, только когда окончательно сорвал голос. Вся ненависть наконец-то вышла из меня».
Почему склянка продолжает гореть? Я не знаю… Почему она не горела с самого начала? Я не знаю… да и в целом мне плевать.
— Иримэ… — хриплым голосом произнес я, и окинул округу взглядом.
Медленно я стал идти на свет из хижины. Доски из которых она была построена загорелись, из-за чего начался пожар. Видимо обломки после удара Харуэма разлетелись в стороны и попали в костер.
Этого света было достаточно, чтобы я увидел Иримэ, стоящую у обрыва.
— Все кончено… — даже несмотря на то, что голос ужасно хрипел, она все равно услышала меня сквозь метель.
— Что кончено?! Придурок ты тупой! — рыдая, выкрикнула она.
Стоило мне сделать шаг в ее сторону, как она снова закричала:
— Не приближайся ко мне! Еще один шаг и я спрыгну!
Между нами около десяти метров, даже если побегу, не успею ее спасти. Да и маны совсем нет на заклинания… Что уж говорить о сломанной руке.
— Тебе больше не нужно терпеть Харуэмэ… я убил его, — с тяжелой одышкой, заявил я.
— Да? Молодец! А с чего ты взял, что я терпела его?! Может быть мне нравилось!
— Не ври… хотя бы самой себе, не ври…
Нужно быть совсем слепым, чтобы не заметить как хреново она чувствовала себя рядом с ним.
— Убирайся прочь с моих глаз! — истерично выкрикнула девушка.
— Я видел как тебе плохо рядом с ним…
— Нет! Мне плохо не рядом с ним! Мне плохо рядом с тобой!
Почему? Зачем она это говорит… я не верю… я ведь не ради благодарности это делал, тогда зачем…
Почему сердце так колит?
— Прости… — все, что я смог сказать в этот момент.
— Всю жизнь я чувствовала себя грязной, испорченной швалью! Всю жизнь мне внушали это! Видишь этот шрам? — Иримэ показала на свой живот. — Этой клеймо ничтожества! У меня еще три таких на спине, хочешь их тоже увидеть?
Я мог лишь молча слушать эльфийку, не отводя взгляда от ее красных, заплаканных глаз.
— Я уже давно смирилась, с тем, кем на самом деле являюсь! Опороченное создание, не заслуживающее счастья!
— Перестань так говорить о себе, — и все же я не смог промолчать.
— Заткнись! Заткнись-заткнись! — Иримэ плотно закрыла уши руками. — Перестань относиться ко мне как к нормальной… От этого… от этого мне только больнее, — девушка упала на колени.
Я сделал один шаг к ней.
— Перестань! Не заставляй меня чувствовать себя нормальной! Не заставляй меня грезить о счастье! Все это несбыточные мечты! Я не заслуживаю этого! — эльфийка продолжала кричать, срывая голос.
Я сделал еще один шаг.
— В конце концов ты окажешься таким же! Ты тоже бросишь меня! Как и все, кто был мне дорог! Все отвернулись! Такова моя судьба! Я уже смирилась с ней!
Кто вообще мог внушить ей подобное? Ей же всего 15… со скольких лет она слышала все это в свой адрес? Маленькая девочка ведь не могла прийти к этому самостоятельно…
Сделав еще два шага, я остановился.
— Я хочу умереть, так что не мешай мне! — выкрикнула Иримэ, взглянув в мои глаза. — Хватит так смотреть на меня! Уходи! Для тебя все закончилось, ты можешь ликовать и праздновать! Все солдаты мертвы! Ты наконец-то станешь счастливым! Разве ты не этого хотел?! Уходи! Уходи! Уходи!
— В моей жизни никогда не случалось ничего хорошего… хотя нет, хорошее все же было, вот только у меня это отобрали, — неуверенно начал говорить я. — У тебя ведь точно так же, верно?
Иримэ ничего не ответила и лишь засопела носом.
— Я думал, что нашел себя в ненависти, но ошибался. Солдаты мертвы, и что от меня осталось? Ничего… я пуст. Без цели, без желаний и даже мечты нет. Ты такая же.
— Верно! Я тоже пустая! Поэтому-то я и не хочу жить! У меня нет ни единой причины продолжать бороться с этой невыносимой болью!
Это звучало словно зов о помощи.
— Если ты не знаешь ради чего жить… — я сделал глубокий вдох и продолжил: — тогда живи ради меня.
— А? — ее брови полезли на лоб. — Тебя? Совсем дурак? Придурок! Идиот!
— Не должно быть так, чтобы хоть кто-то желал собственной смерти. Если у тебя ничего нет, значит нужно создать это. Так я считаю…
— Так иди и создавай! Только меня не трогай!
— Нет, — из моих уст прозвучало эгоистичное заявление. — Я никуда не уйду без тебя. Я уже решил, что буду жить ради тебя. Поэтому-то и прошу о взаимности.
— Ты… — замерла Иримэ. — Совсем дурак… — ее голос ослаб.
— Если мы оба несчастные… тогда почему бы нам не попытаться создать счастье вместе? Разве не так поступают друзья?
— Да помолчи ты уже… — опустила голову девушка. — Хватит издеваться надо мной, прошу тебя…
— Я отказываюсь, — и снова повеяло эгоизмом. — Ты как и любой другой заслуживаешь счастья.
— Нет! — махнув рукой, крикнула она.
— Почему?
— Ты… ты! Ты что, не слышал,
