Отец заерзал на стуле. И хоть внешне он старался оставаться спокойным, но я физически чувствовал его ярость. Такое напускное спокойствие я уже видел, когда дед однажды запретил мне проходить ежегодное обследование в середине второй кварты и забрал к себе в Сашари. На год. Там он лично занимался со мной. За этот год я изучил своего Зверя, подружился с ним и слился в полной мере. Для отца же делал видимость, что Зверь не только неподконтролен, но и малоразвит, не сформирован до конца. Зверю это не нравилось, но даже он чувствовал, что доверять отцу не стоит. Поэтому вот уже семь лет на мне стоит печать Мадраса Эсфеса, скрывающая реальное состояние источника и Зверя. Снимать печать дед приедет перед ритуальными боями.
Несколькими пассами отец раздал необходимые указания. Мыслеформы облачками разлетелись по поместью.
На пороге появился, согнувшись в поклоне, Коста.
— Коста, проведи нашего гостя к Гранатовой беседке.
Конвент встал с кушетки и буквально поплыл над полом. Казалось, ног у него не было. Из-под плаща появлялись и исчезали дымные волны. В гостиной ощутимо похолодало. Как только Конвент скрылся из виду, отец дал волю своему гневу.
— Ах ты ж аспидов выродок! Ты что себе позволяешь?! Совсем страх потерял? Ты всё ещё часть рода и обязан мне подчиняться! Как ты смеешь меня позорить перед Конвентом? Позвать Гостем его, а не Отца! Как ты посмел?! Да я тебя за это на опыты пущу!
Я не удержался и расхохотался.
— Отец, вот чем-чем, а этим не испугаешь! Я был в твоей лаборатории в состоянии хуже любой препарированной лягушки. Более того, на твоем месте я не стал бы угрожать кому-либо экспериментами под одной крышей с Конвентом. — Я сделал выразительную паузу. — Выбирать Гостей мое право. И это не моя заслуга, что тебя среди них нет.
— Ах ты ж ублюдок! Ну ничего, твой зверь недоразвит, свой день рождения ты едва ли переживешь, а если и выживешь, то я тебя определю в шу́рсы, — с лица Болеса не сходила злорадная улыбка. Каждое слово сочилось ядом, в надежде зацепить как можно больнее, вывести на эмоции. — А пока проведем небольшую серию обследований, недельки на три примерно, раз уж ты решил задержаться.
Я смотрел на этого мужчину и язык не поворачивался назвать его отцом. Но как же так? Мать не могла изменить ему. Она его любила безмерно, преданно до последнего вздоха. Но почему тогда такое отношение ко мне? Он только что угрожал низложить меня в ранг шурсы, бесправного раба рода.
— Оставь свой яд. Я понял, что очередная серия твоих опытов теперь нарушена. Но уж потерпи месяц, потом может и не свидимся больше. — Я был спокоен, даже смиренен в своих ответах, что судя по всему только раззадорило его.
— Надеешься уйти к деду?! Опозорить мой род ещё и этим? Я не позволю! Ты никто, пустое место по ошибке получившее мою фамилию! Ты никогда не станешь самостоятельным! У тебя никогда не будет семьи! Ты меня слышишь?! Никогда! — Болес уже не сдерживал себя, его крик расходился по коридорам маетка. Красное от прилившей крови лицо, сжатые в кулаки руки. Он едва сдерживался, чтобы не наброситься на меня здесь же.
Я смотрел на отца и думал, а не сделать ли мне тест ДНК. Эта технология была в своё время разработана при деятельном участии Кшесинских. Отец, правда, утверждал, что василискам тест не нужен. У нас есть Око. А вот его проверку я смогу пройти как раз перед третьей квартой. Столько условностей. А ведь василискам всегда завидовали. Лебединая верность супругов, крепкие семьи без измен, вечная любовь как в сказке. Но мне не повезло родиться в такой семье.
— Семьи у меня никогда и не было. Ну а раз так, то исправим ошибку вместе с фамилией. Не вижу проблемы. Я жду приглашение! — Я стоял напротив и ждал. Все приглашения именные, они же и были пропуском на бои.
Болес нарочито медленно открыл ящик сервировочного столика, вынул оттуда дымчатый осколок Ока на цепочке. Кристалл начал раскачиваться, напиваться светом, а затем выскользнул из рук отца и по воздуху метнулся мне в руку. Цепочка уменьшилась, обвилась на запястье браслетом и защелкнулась. Приглашение нашло своего адресата.
— Не смею вас больше задерживать, отец. Сообщите, как понадоблюсь вам в лабораториях.
Я вышел, не дожидаясь ответа. Предстояло решить много вопросов по делегированию своих полномочий на время отсутствия. Я не рассчитывал тут остаться даже на день, а теперь предстоят веселые три недели под одной крышей с сумасшедшим экспериментатором и междумирным дознавателем. Будет интересно.
Глава 12. От любви до ненависти
Симеон
Я следовал за слугой-василиском. С самого назначения на это дело в голове роилось множество вопросов. Здесь странно абсолютно всё! Заявления истцов, основные подозреваемые, их взаимоотношения. Ещё страннее было то, что расследование предстояло вести на земной территории. А такого уже не было многие века. Обычно отступники старались надёжно спрятать свои грешки в глубинах Осколков. И чем страшнее были деяния, тем сложнее было найти лазейки, выводящие на отпечатки преступлений. Здесь же… Неужели это какая-то проверка? Кто-то засомневался в моих способностях? Или считает, что я занял место деда не по праву? Тогда это должна быть очень хитроумная ловушка, для того, чтобы обратить на себя гнев сразу нескольких Осколков. Ведь по результатам расследования истцы могу высказать вотум недоверия Конвенту. Ощущение неправильности витало вокруг.
Предстояло узнать максимум возможного в сжатые сроки. Пусть трёх недель и недостаточно для составления полной картины, но так хотя бы основной подозреваемый будет всегда на виду. А уж узнать необходимые сведения не составит труда благодаря своей маленькой тайне.
Слуга остановился перед резными дверными створками. Вместо прозрачных стёкол внимание привлекала мозаика с изображением гранатового сада, полного сочных спелых плодов. Молча поклонившись, василиск отворил дверцу. В нос ударил терпкий запах сочных лопнувших гранатов. От порога вилась декоративная дорожка из песчаного камня, чуть искрящегося под осенними солнечными лучами. По обе стороны дорожки росла гранатовая роща. Ветви деревьев клонились к земле под весом крупных ярко-красных плодов. Между ними едва виднелись маленькие белокаменные лавочки, покрытые вышитыми подушечками для удобства.
Площадь сада сложно было оценить, ибо отсутствовали чёткие границы. Не было заметно стеклянных стен или купола, защищающего от первых осенних холодов.
Значит меня действительно удостоили чести быть расположенным в части покоев почившей воло́дарки мае́тка Магды Кшесинской, в девичестве Э́сфес. А поскольку та была Аспидового племени, то и в своём доме создала маленькие уголки прошлого мира.
Пожалуй, нашего слугу стоит допросить первым. Ведь слуги знают и видят порой гораздо больше, чем хотелось бы их хозяевам. Коста, кажется, так звали старого василиска, стоял согнувшись по пояс в поклоне, не смея подать голос. Гость сам должен был начать разговор, иначе слугу ждало наказание.
Отпустив свою ауру чуть дальше, наблюдал как слуга вдыхает струйки дыма, очень старается не поморщиться и не отвернуть лицо. Через пару глубоких вдохов слуга задрожал всем телом и замер.
— Коста, как давно ты служишь Кшесам? — мой голос вкрадчивый, убаюкивающий, притупляющий внимание.
— Более земного века, господин, — ответ тихий, слегка сиплый от миазмов моей ауры.
— Штат слуг в этом маетке постоянный?
— Да, господин.
— Вы покидаете место службы?
— Мы служим сменами по три месяца. Иногда все слуги покидают маеток на период экспериментов.
— Замечаете ли вы что-то странное в поведении володарей последнее время?
Коста замер с ответом. Я, видимо, задал правильный вопрос, но вот сформулировал его неумело. Родовая клятва серва вступила в резонанс с моей аурой и не давала ответить. Изменим формулировки и смысл вопроса.
— Вы меня боитесь?
— Никак нет, господин. — При этом от слуги чувствовался едва ощутимый, хорошо скрытый флер опасения.
