— Чегось рубить будем? — спросил Прокл.
— В «обло», в морской вруб, да в глухую четверть, — ответил я.
— Добре!
— Присоединяйся, Курьян! — махнул рукой, приглашая соседского артельщика на соревнования. Прокл заметно сник, ибо Курьян лучший плотник в артелях и все это прекрасно знают. Реально мастер от бога.
— Дабы никто в обиде не остался, — сказал я, — вот что сделаем. Ежели Прокл али Курьян у меня выиграют отдам полтину каждому, а проиграют, не взыщите с каждого по полтине.
Раздался гогот:
— Всякое было, но такового не видали!
— Ох ты и чудак, Прохор! Куда тебе супротив искусников наших!
— Видали, как ты с топором играешь.
— Тако что? Спужались?! — парировал я едкие нападки.
Народ заголосил, возмутился. Прокла с Курьяном вытолкнули на площадку. Быстро и брёвна нашли. Огородники жаждали лёгкого заработка.
Первым рубили в обло и мой топор справился с этой работой за две минуты! Курьян ещё рубил, а я начисто застругивал «рубанковым» хватом за голову. Секунд сорок выиграл. Прокл же заметно отстал.
— Как же так, Курьян? — артельщики улюлюкали, свистели.
— Прокл?
— Ништо, мы ему ешо покажем, робяты! — оправдывался тот.
Второе испытание «вруб в седло» конёк топора. Отмашку дали я и принялся резать древо. Линии реза выходили ровные, и говорить нечего, топор легко взлетал вверх. Без задержки выбирался из вязкой берёзы, легко резал её в любом направлении. Выиграл всухую, Курьян на две минуты с лишним отстал, Прокл и того больше.
— Ну что огороднички, поднимем ставку?
На Прокла страшно смотреть, надулся покраснел, как бы удар не хватил, да и Курьян черней тучи.
— Да Прохор ворожит!
— Быть такового не может!
— Глядь ка, у него то бревно с трухой! — огородники явно не хотели терять денежку.
— Кто четверть быстрей прочих вырубит, того и награда, — предложил я новые условия.
Главарей тут же начали «накачивать», по спине шлёпали, топор получше притащили, на ухо шепчут, бревно и то сменили. Я же стою, ухмыляюсь. Дают отмашку и…
Начали рубить глухую четверть — прямоугольный паз в бревне, оканчивающийся вертикальной стенкой. В этом упражнении особо показал себя острый носик. Он легко залезал в самые глубокие углы, и в результате у меня получилось ровное, прямоугольное углубление во всех трёх проекция с чистым уголком. Тешет топор великолепно, а верхняя часть «головы» в зоне всада почти не мешает. Прокл рубил отчаянно, крупными замахами, с прикрикиваниями. Парень к успеху шёл… Не подфартило, я мало того, что всухую выиграл, но и куда лучше качеством четверть вытесал.
Пока гомон поднялся принялся куражиться, баловать. Нарезал ломаные линии да кривые пазы, а после и медвежонка малого высек. Мастера смотрели, чесали «репу», шептались что Прохор топор «заговорил»! Прокл и вовсе куда-то сбежал, а вот Курьян тот нет, стоял молча, да смотрел, истерик не стал устраивать, городников приструнил, резаны отдал, поклонился в пояс и попросил поучить уму разуму.
И чему мне его учить? Он и сам кого хочет научит. Сперва не хотел брать деньги, но передумал. Ещё обиду затаят, а оно мне надо и так всё на грани. Добавил к выигрышу пятьдесят резан и отправили Вячко с подводой в город. Наказал привезти к вечеру мёда стоялого, пива, дичи и свежий свиной стяг. Работали ребята хорошо, не халтурили, не сачковали. Пусть порадуются. Топор же Курьяну отдал. Нет, не подарил, на время попользоваться. Пусть думает, ко всему он с таким инструментом куда больше наработает. Созреют для покупки, предложу бартер. Человеко-часы на инструмент по выгодному курсу.
Вечером попили крепкий медок, да пиво, посидели душевно. Под хмель много сказок обсказал. Не топором единым. И помимо блоков да журавлей есть чем городников удивить, да труд нелёгкий облегчить. И мне хорошо, и им выгода.
Непростой они народ, свободные! Не легко общий язык найти. Ко всему статус купца это тебе ни старшина, не тиун или князь. Если в налаженный алгоритм работы влезаешь, спорят отчаянно. Стараюсь, невыгодные городникам «инновации» так или иначе компенсировать, убирая тем самым основу конфликта. Ко всему Богдан по моей подсказке периодически им мозги на место вставляет, дабы не зазнавались. Папу его огородники малость побаиваются, он то с самим городским огородным старшиной дружбу водит.
Данила постоянно на площадке. Отцу в кузне, не помощник. Полчаса подвигается и всё — нога болеть начинает. Посмотрел его рану. Привязали парня, в зубы палку, а я аккуратно разрезал. Хотя чего там разрезать то, гниёт всё. Почистил малость, спиртом дезинфицировал и всё. Дело дрянь, тут требуется нормальная операция. Похоже, обломок копья или щепка прямо в кости сидит и довольно глубоко. Может быть, и насквозь ту пробило. Н-да, представить трудно, какая боль при каждом шаге. Убрать осколок не составит труда, вот только боюсь, не выдержит он. Необходимо обезболивающее, но не обычное, а очень хорошее. Боли у парня сильные. Знахарка даёт Даниле настойку сонной дури или белладонны, а пить эту дрянь постоянно чрезвычайно вредно. Варианта всего два — конопля или опий.
Проще всего дать ему покурить семян конопли, но не рискну. Дозировку не знаю, а если бы и знал, как её вычислить? Курение марихуаны в «умеренных» дозах может облегчить боль, но, если не угадаешь, боль может, наоборот, усилиться. С опием было бы лучше, но его на торге нет совсем. Бают, бывает у персидских купцов для личного, так сказать потребления. А единственный, кто сможет с ними договориться — Нарек. Он оказался весьма колоритным и интересным персонажем. Года три назад вёз товар, но где-то в Брянском княжестве был ограблен до нитки и с голым задом вернулся к Новосильскому торгу. Языков знал множество и неплохо у нас пристроился, оказывая за долю малую посреднические услуги местным и приезжим гостям. С ним и договорился о том, что, если у кого опий появится, мигом он мне весточку пришлёт. Опий для обезболивания хорош, но ещё лучше морфин выделить, он то в десять раз посильней опиума-сырца.
Гонец от Нарека прибыл, а Богдан, как назло, куда-то запропастился. Придётся самому поехать. К бабке не ходи купец на торге проездом. Если же завтра приеду, иди свищи ветра в чистом поле. Не зря торопился, в последний момент успел. Торг как таковой не вышел, купец наотрез отказался цену снижать, итого за гривну серебра купил брусочек коричневого цвета. Дорого…
Походил по торгу и ещё кое-что приобрёл, к Ставру заглянул. Времени до вечера вагон, а мне ещё Богдана дождаться, переговорить. С самого утра во рту маковой росинки не было потому и решился в корчму наведаться, в ту, что на торге. Заодно своими ушами послушаю, чем местный люд живёт. Тем более она недалече от складов Ипата.
Покосившаяся клеть, метров, примерно, сто площадью стояла на самом краю, если от складов, минут пять быстрым шагом. Низкая массивная дверь, маленькие окошки, затянутые бычьим пузырём. Почерневшие, местами брёвна. И в то же время не скажу, что совсем помойка. Чистенько внутри, аккуратно. Потолок подпирали массивные, потемневшие от времени брёвна, огромные, сбитые из половинок стволов столы ещё пахли свежей сосной, пол из колотых четвертей, а главное запахи еды вкусные — мясо, рыба, блины. Рождественский пост закончился, хотя по моим наблюдениям, его тут мало кто соблюдал. Время языческой Руси уходит, а православной ещё не пришло. Слом эпох.
Выбрав свободный стол в углу, уселся на лавку, прежде сняв овчину, в корчме топили жарко, а народу словно сельдей бочке, но они отчего то кучковались на более низких и грязных столах. Или я чего-то не понимаю, или опять накосячил со статусом. Не успел толком всех рассмотреть, как подскочил кучерявый парнишка в засаленной рубахе.
— Здравы буде, товарищ.
Я даже закашлялся, но вовремя вспомнил, товарищами тут именуют всех купцов скопом, особо не разбираясь в их статусе.
— Есм уха стерляжья, утрешняя. Косулю вчера с Рыбищ свезли. Бобр варёный с горохом. Репа пареная с бела грибами. Окорок кабаний… печёный. Вино ромейское, сладкое аки мёд. Блинчики гречневые с рябиновой смоквой, — тараторил малец без устали.
