— Ясненько… А я вот, знаешь ли, выбирать не стану. Я уже сделала свой выбор! — произнесла Ия, а затем…
Почувствовав ее дыхание на своем лице, открыл глаза.
Я положил руки ей на плечи, удерживая ее, и отвернулся, не давая поцеловать себя.
— Не поняла⁉ — воскликнула «подруга Ия», осознав, что происходит.
Несколькими секундами позднее.
— Кайа! Прости, пожалуйста! — Ия, резко отпрянув, шлепнулась на пол, вскочив затем на ноги. — Я…я извиняюсь! Не знаю, что на меня вдруг нашло!
По ее раскрасневшимся щекам текли слезы.
— Но его поцелуи ты принимаешь, а мои нет! Боже, что за вздор я несу⁈
Разревевшись в голос, она метнулась было в сторону двери, однако я не позволил.
Обеими руками схватив Ию за талию, я рухнул с ней на кровать.
Она изо всех сил пыталась вырваться, однако я не отпускал.
Ия, наконец-то устав, прекратила попытки сбежать, лишь тихо всхлипывая.
— А если бы я сказала, что: «нет, я не целовалась с ним», ты бы поверила мне? — поинтересовался я.
Она отрицательно помотала головой.
— Вот и я тоже так подумала… — произнес я, уткнувшись носом в ее спину. — Поэтому и сказала: да, хотя на самом деле: нет.
— То есть нарочно соврала мне? — Ия через плечо обернулась на меня.
— И да и нет. — ответил ей.
— Ты издеваешься надо мной?
«Подруга Ия», развернувшись ко мне лицом, свирепо уставилась на меня. Она разозлилась настолько, что даже прекратила лить слезы.
Ожидать моего ответа она не стала, а просто начала яростно щекотать меня.
— Пре-е-е-екрати! — на сей раз слезы брызнули уже из моих глаз, ибо внезапно выяснилось, что щекотки я очень даже боюсь.
Я вскочил на ноги, а затем, дойдя до столика, уселся на стул. Ия же, лежа на кровати и подперев щеку рукой, все так же свирепо смотрела на меня.
— Я сейчас расскажу тебе то, о чем никогда и никому не рассказывала. И даже не собиралась этого делать, если честно… — произнес я, отвернувшись от «подруги Ии».
Та же, услышав мои слова, моментально вскочила с кровати и, подойдя ко мне, молча уселась на соседний стул.
Ей, очевидно, стало интересно.
— Существуют две меня, Ия, две Кайи. И мы очень разные. Та Кайа, которая была до…
Недоговорив, я замолк, взглянув на Ию. Та кивнула, давая понять, что пояснения: «до чего?» ей не требуются.
—…и другая Кайа, я, которая появилась после…
— Мне без разницы, если честно, сколько теперь вас! — перебила меня «подруга Ия». — Мне главное, что ты вообще жива осталась!
Ие эта тема очевидно не понравилась. Она вообще никогда в моем присутствии не касалась того, что с Кайей случилось тогда.
— Да. — согласился я. — Однако, я желаю сразу расставить все точки над i, чтобы никогда более к этому уже не возвращаться.
Ия кивнула.
— Я рада, что ты мне настолько доверяешь. — совершенно искренне произнесла она. — И я никогда не предам твоего доверия!
На сей раз кивнул я.
— Если коротко и очень упрощенно, то та Кайа влюблена в господина Горчакова, а другая, я,– в тебя…
Я замолк, поглядев на реакцию вновь покрасневшей до кончиков волос «подруги Ии». Мои последние слова попали на благодатную «почву».
—…и мы… Мы прощаем друг дружке эти чувства к вам обоим, но…
— Но⁈ — нетерпеливо воскликнула Ия, а затем, сцепив руки в замок, поинтересовалась. — Той Кайе я не нравлюсь?
— В романтическом смысле ты ей абсолютно безразлична, примерно также как господин Горчаков безразличен мне…
Вернее, не мне, а тому, что досталось мне от Дмитрия Николаевича, явившегося сюда из Зазеркалья, но подобное сообщать я не желаю (и не стану!) даже Ие.
—…однако, как уже говорила, оба моих я пришли к компромиссу.
— Так что же означало твое но? — вновь спросила Ия.
— Говоря: «и да и нет», я не пошутила…
— Но что тогда? Наводила тень на плетень? — вновь повысила свой голос Ия, перебивая. — Я не понимаю!
— Я дала той Кайе обет в некотором роде. Ну, насчет того, что до шестнадцати своих лет у нее…ну и у меня, стало быть, тоже…не будет никаких «взрослых» отношений с господином Горчаковым, включая и «просто» поцелуйчики.
— Хочешь убедиться, что он действительно испытывает к тебе чувства? К вам…
— И это тоже. — я кивнул.
— Я поняла. — произнесла Ия, поинтересовавшись затем. — Но как тогда быть с той второй частью, которая: «…и да»?
— Ну, любому действию предшествует мысль. — я пожал плечами. — А мысли ее…то есть, получается, наши, совершенно не соответствуют данному обету, если ты понимаешь, о чем я.
— «Но каждого искушают его же собственные желания, которые завлекают его и держат в плену». — сказала Ия, явно процитировав кого-то, а затем, улыбнувшись и подвинув стул поближе, добавила. — Не парься! Тем более что ты смогла устоять перед его обаянием. Он же, блин, какой красавчик!
— Да, он хорош. — согласился с ней.
— И когда ты уже собралась поцеловать меня… И не ври, будто бы не собиралась! — заявила «подруга Ия». — В общем, объявилась она и потребовала расширить ваш обет еще и на меня, верно?
— Именно это и произошло.
— Извиняться не стану! — заявила Ия, имея в виду свою неудавшуюся попытку поцелуя.
— Да и не надо! В общем, Ия, я намерена сдержать обет и, как уже сказала, до своих шестнадцати лет у меня не будет «взрослых» отношений, в том числе и «просто» поцелуев. Ни с господином Горчаковым, ни с тобой. Только, пожалуйста, не принимай это за мое нет тебе, ладно? — произнес я.
— Не ладно! — Ия скорчила страшную гримасу, но, хотя она и не получила желаемого, недовольной при этом уже не выглядела. — Шучу! По крайней мере, теперь я точно знаю, что именно мне в тебе не нравится. Вернее, кто…
Я хмыкнул.
— И это… Я все хотела спросить… — продолжила она.
— Нет! — чрезмерно резко перебил ее я.
Я вспомнил Мари из Пансиона, и у меня тут же испортилось настроение.
— Кажется, я уже говорила, что ничем подобным в Пансионе не промышляла, тебе же это снова интересно? Повторю еще раз, иные барышни, кроме тебя, меня не интересуют. В этом смысле…
— Извини…
Мне вдруг очень захотелось закурить, очень…
— Не за что тебе извиняться. Мне бы на твоем месте это тоже было бы очень любопытно. — сказал ей.
— Угу.
Когда мне исполнится шестнадцать, ей будет что-то в районе восемнадцати, и это самое прекрасное время, чтобы строить отношения с юношами или даже выйти замуж, но нет! Вместо этого, ты, Дмитрий Николаевич, морочишь ей голову обещаниями отношений, которым нет места в моем мире. Не стыдно⁈ Если, и правда, любишь ее, как говоришь, то просто отпусти! — та Кайа вновь материализовалась перед глазами.
— Не стыдно! — вслух ответил я воображаемой бывшей хозяйке моего нового тела, проигнорировав последнюю ее реплику.
И я не Дмитрий Николаевич. Тот тип умер. Давно. Там. А здесь его не было. Никогда! — я натурально схватился за голову. — Чего, блин, я делаю⁈
Вот именно! — согласилась та Кайа и выглядела при этом более чем довольной. — Прислушайся к словам господина Горчакова, уж он-то точно в любви понимает поболее твоего. Подумай об Ие, если, как говоришь, так уж любишь ее! Скажи ей, пока ее жизнь не полетела под откос. Пока ты сам ей ее не испортил…
И скажу!
Да, и скажи!
— Кайа? — голос Ии вернул меня в реальность.
Я встал со стула и, дважды обойдя кругом небольшой чайный стол, уселся вновь.
— Кайа, ты выглядишь так, словно бы собираешься сказать мне что-то очень важное… Погоди, я заварю нам чай! — серьезным тоном произнесла она, а затем встала и прошла в соседнее помещение, в небольшую кухню.
Она нарочно дала мне возможность подумать над словами, которые скажу. Умненькая девчонка…
Через несколько минут.
