— … Братцы, цыгане приехали со всем своим барахлом, — еще громче кричал матрос с носа. — Эй, рома, где твой жеребец?
— … Ха, дедок же лыка не вяжет. Посмотрите на него! С утра, наверное, принял две-три чарочки, а теперь куролесит, — заливался смехом кто-то с кормы. — А нам чарочку перед походом для сугрева?
К счастью, все разрешилось довольно быстро. Едва стало известно, что этот чудный седой старик является тем самым долгожданным инженером, веселье на эсминце прекратилось. Все, кто был на корабле, прекрасно понимали, что от этого старичка зависит правильная работа радарной станции, а соответственно и безопасность каждого из них.
Команду, словно подменили. Не прошло и минуты, а по трапу уже бежала (не шла, а бежала) команда из двух десятков здоровых лбов в матросских робах. Такие, если хорошенько поднатужатся, на руках грузовик занесут.
— Капитан Москаленко. Евгений Петрович, — подошедший к ученому плотный невысокий мужчина в кожаной тужурке, протянул руку. — Извините за такую встречу, товарищ Теслин. Сами понимаете, нервы. К походу готовимся, а там… Ну вы сами все прекрасно понимаете. Вижу, вы со своим оборудованием прибыли. Нам ведь без работающей радиостанции настоящий край! — рубанул он рукой по горлу, показывая, как плохо без связи в походе. — Тогда, приступайте.
Теслина не нужно было лишний раз упрашивать, тем более, когда дело касалось его лично. Вскоре по трапу загрохотали башмаки матросов, носящихся на эсминец и обратно.
— Евгений Петрович, прошу вас не удивляться такому объему оборудования, — извиняющим тоном начал говорить Теслин, махнув рукой в сторону грузовика. — У меня есть некоторые идеи, как улучшить работу радарной станции. По этой причине мне и пришлось взять столько материалов и инструментов. И прошу вас, не удивляйтесь, если появятся некоторые огрехи. Ну, например, на железных частях корабля появится искры, похожие на огни Святого Эльма…
Но капитан, донельзя задерганный подготовкой эсминца к боевому походу, не очень обратил внимание на эти слова. Похоже, они каким-то фоном прошли. А зря! Последовавшие позже события показали, что спросить все же кое-что можно было.
— У меня должная быть связь, товарищ Теслин. А в остальном, делайте, что хотите. Хоть крылья приделываете и корабль в небо запускайте, — хохотнул Москаленко, в этот момент даже не подумав, что при ученом ни в коем случае нельзя было шутить о таком. — И, пожалуйста, ускорьтесь. Погода пока за нас: немного штормит, тучи и ветер. Но скоро обещают штиль. Боюсь, бомберы снова прилетят…
Вскоре начался монтаж оборудования. Ученый планировал установить на палубе четыре десятка резонансных трансформаторов и окутать весь эсминец мощным электромагнитным полем. Нечто подобное предполагал провернуть и сам великий Тесла с эсминцем «Элдридж», думая, что электромагнитные волны скроют боевой корабль с радаров противника. Теслин же пошел еще дальше. Ориентируясь на новейшие разработки своего времени, он решил не просто замаскировать боевое судно от радаров, а сделать его полностью невидимым. В его понимании все выглядело абсолютно логичным. Продуцированные токи сверхвысокого напряжения должны были создать примерно стометровый колебательный контур, который будет не только искажать показания радаров, но и визуальные обводы эсминца. Правда, получившееся в итоге удивило не только советских моряков, немецких моряков и подводников, но и самого Теслина. Он даже помыслить не мог, что десятки последовательно соединенных резонансных трансформаторов, производящих высокое напряжение высокой частоты, приведут к такому…
— … Сначала монтируйте керамические изоляторы, а потом крепите кабель, — Теслин метался вдоль борта эсминца, стараясь уследить за всеми мелочами при установке оборудования. — Шестой трансформатор должен стоять именно здесь. Дальше нельзя. Вы разве не понимаете, что может сбиться настройка… Не забудьте про брезентовый кожух. Он должен быть натянут, как можно лучше… А, защитные жилеты с металлической сеткой все получили? Они обязательно должны быть у всех матросов. Корабль превратится в единый колебательный контур, пронизывающий все и вся токами сверхвысокой частоты, — старик пристал к высокому матросу, который пытался натянуть на себя странный жилет. А когда смог, то внешне стал похож на необычного насекомого. — Жилеты с металлической сеткой будут изоляторами…
Лишь к поздней ночи ученый смог присесть и вытянуть зудящие от усталости ноги. Последний трансформатор, наконец-то, встал на свое место. Многометровый кабель соединил все трансформаторы на палубе в единую сеть, центром которой стал корабельный генератор. Ему осталось установить лишь искровой предохранитель и основной высоковольтный выключатель в моторном отсеке.
— Еще немного, — шептал он, закрыв глаза. Картинка из давнего — давнего времени встала перед ним, словно живая. Старик окостеневшими глазами смотрел в стену кубрика и видел давно умершую маму. — Мама, потерпи еще чуть-чуть. Я скоро приду за всеми вами, — откинувшись головой к стенке, ученый мыслями вновь вернулся своим сегодняшним делам. — Должно сработать… Колебательный контур готов. Трансформаторы проверены. Кабель новый и пробоев быть не должно. Лишь бы хватило мощности… Плохо, что проверить не успели… Плохо.
* * *
Утром десятого сентября караван из трех самоходных барж и двух тральщиков, возглавляемый лидером — эсминцем «Строгий», начал движение в сторону Ораниенбаумского плацдарма. Там на небольшой области побережья Финского залива, прозванной и Ораниенбаумским пятачком, и Таменгонтской республикой, и Лебяжинской республикой, и Малой землей, части восьмой общевойсковой армии в полном окружении продолжали отбивать ожесточенные атаки немецких войск. Советская пехота, моряки и танкисты отчаянно нуждались в продовольствии, боеприпасах и пополнении, что находилось в трюмах барж каравана.
Если плацдарм падет, то следующим наступит черед и Ленинграда. Сейчас восьмая общевойсковая армия сдерживала части нескольких немецких армий, среди которых была и танковая. Защитники вдобавок контролировали значительную часть Финского залива, не давая немецким кораблям действовать в открытую.
Караван продвигался экономным ходом. Выйти на крейсерскую скорость препятствовали мины, которыми были густо усеяны прибрежные воды. Этого взрывоопасного добра здесь было в избытке. Мины во всем их разнообразии — гальваноударные, якорные, индукционные, контактные, глубоководные, плавающие, антенные, донные, магнитные — несли в себе сотни килограмм взрывчатого вещества, грозящего любого отправить на дно. Поэтому, несмотря на шедший впереди тральщик, на всех кораблях велось тщательное наблюдение за поверхностью моря. На носу и бортах судов стояли матросы и с помощью биноклей выискивали любой подозрительный предмет. Застыли бойцы у спаренных пулеметов, готовые по первому же сигналу открыть огню по обнаруженной мине.
Через восемь часов, когда на горизонте показалась узкая сорокакилометровая полоска земли с дымящимися развалинами, экипажи кораблей вздохнули немного свободнее. Проход по узкому фарватеру, в котором боевые суда были легкой добычей и для торпедных катеров, и для бомбардировщиков противника, почти подошел к концу. Каравану осталось пройти завершающий, обычно самый спокойный, отрезок пути.
— … Вона наша балка! Через пару часов, товарищ Теслин, будем на месте, — к стоявшему на носу эсминца ученому подошел командир корабля; рукой Москаленко показал на небольшую горку, пологой стороной спускающейся к морю. — Мы к берегу подходить не будем. Глубины здесь небольшие. Дальше самоходные баржи пойдут, — капитан с облегчением выдохнул и посмотрел в небо. — Слава Богу, пронесло на этот раз…
Сглазил, к сожалению, командир эсминца. Мог ли знать капитан Москаленко, что его караван окажется на самом острие атаки немецкого флота? Именно сегодня, десятого сентября, недавно сформированное особое экспериментальное соединение немецкого флота должно было подавить артиллерийские батареи Ораниенбаума и высадить в тылу советских войск десант. По плану «Nordwind» или «Северный ветер» восемь новейших торпедных катеров типа S-11 атаковали советские миноносцы, пять плавучих батарей наносили удар по советским гаубицам, двенадцать десантных транспортов и десантных барж на заключительном этапе операции высаживали около двух батальонов пехоты. С воздуха немецкие войска должны были поддерживать части восьмого авиакорпуса самого генерала фон Рихтгофена. Одновременно, планировалось наступление на Ораниенбаум с юга. Таким образом, Ораниенбаумский плацдарм уже ко вторым суткам наступления был бы ликвидирован, а судьба Ленинграда — окончательно решена.
