Была, однако, и хорошая новость — эти племена принесли с собой из северных степей стебли, очень похожие на коноплю. Высоченные, в два человеческого роста, онисодержали волокна, пригодные дляплетения и ткачества. Правда, делать ткань они еще не умели, но выделывали веревки и нитки для шитья овечьих шкур. Уже неплохо!
Первой же ночью я решил, что эти двадцать дней будут посвящены ткачеству и понятию права собственности. Покопавшись в файлах Модуля, я нашел пару фильмов, где мелькал примитивный ткацкий станок, для изготовления ковров. Однако, и он показался мне слишком сложным для воспроизведения в текущем уровне технологий. Единственное что я понял. это то, что надо натянуть очень много ниток вдоль, а потом пропихивать через них нитку поперёк.
Собрав атуров, я поставил перед ними задачу выполнить хотя бы простейший ткацкий станок. Сделав несколько рабочих моделей, в итоге мы остановились на, довольно-таки примитивном устройстве. Это была деревянная рамка большого размера, на которой натягивалась очень много нитей. Как я понимаю, в ткачестве это называется «основа». Зачем надо было по одной пропускать нитки поперек этих натянутых нитей и плотно подгонять их друг к другу. В итоге очень-очень медленной работы мы получили с полметра суровой, похожей на мешковину, ткани. Кажется, понадобится еще немало времени, чтобы они научились делать что-то приличное!
Впрочем, атуры казались довольны. Жизнь здесь вообще течёт неторопливо, поэтому медленное производство тканей никого особенно не смутило.
Для экспериментов мы использовали готовые нити, приобретаемые у степных племен, но я рассказал, что можно применять и овечью шерсть.
— Может быть, сразу и не получится, но вы пробуйте! Рано или поздно вы сможете делать ткань, пригодную для одежды!
Вторая задача оказалась гораздо сложнее. Оказалось, что у местных вообще большие проблемы с пониманием концепции собственности и, особенно, частной собственности. С этим надо что-то делать, и срочно, а то будет бардак и бандитизм. «Все вокруг колхозное, все вокруг мое» — определенно, это не наш путь.
Я много думал об этом ночами, и понял, что надо приучить уважать чужие владения и адаже, и вновь пришедшие племена. И частная собственность — прекрасный инструмент для достижения этой цели!
— Нельзя допускать повреждений посевов, угона скота — иначе никто не будет ни сеять, ни пасти овец — зачем, если все равно все украдут? Но для этого нужно разделить поля на участки, и каждому воину племени дать по своему наделу. Только после этого мы сможем приучить всех уважать чужие права, и не допускать потравы полей, — заявил я жрецам.
— Но как нам это сделать? — спросил помощник Аша, по имени Хаиб. — Племена исаваров всегда кочевали вдоль реки и ставили свои поселения там, где растет много сого. Они не поймут — как так, нельзя собирать колосья? Они всегда это делали — собирали сого везде, где найдут!
Вот же черт. А он прав! Как их отучить заниматься собирательством?
— Давайте, так. То, что посажено человеком, который верит в Небесных богов и делает поношения храму, находится под их защитой. Само поле — навсегда принадлежит тому, кто ее впервые вспахал. Больше никто ее не может занимать, и даже ступать по ней без согласия хозяина!
— Но, как же нам это устроить? — не унимался Хаиб.
— Надо огородить все поля и поставить на углах истуканов — деревянные статуи со зверскими лицами. И всем рассказать, что эти воплощения духов полей нашлют падеж тому стаду, которое нарушит межу!
— Мне думается, это будет трудно устроить — высказался Аш, медленно качая седой головой. — Истуканов мы поставим, а вот изгороди…
— Давайте осмотрим и поля и фермы,мне надо будет и еще раз подумать… в смысле — вопросить богов, как это лучше устроить — предложил я.
Выйдя из храма и оглядевшись, я сразу обратил внимание, как разросся город. Дома стояли теперь ближе друг к другу, а рыночная площадь перед городским тагином заметно оживилась.Появилось и еще одно крупное сооружение. Мой храм находился у подножия четырехугольной цитадели из полуобожженного кирпича. Стены примерно в 6 метров высотой, огораживали пространство в 40×40 шагов.
— Что это?
— Это сиренто! — как будто о чем-то само собой разумеющимся, ответил Эгор.
Сиренто? Смутно припоминаю, что при основании Адажиона я закладывал угловые камни какого-то «сиренто». Так оказывается, это цитадель!
— А зачем оно нужно?
— Наружные стены города не смогут удержать серьезного противника! Они защищают нас от зверей и разбойников, не более того. Если придет многочисленный враг,бамбуковая стена сможет сдержать его лишь на очень небольшой срок, но за это время жители спрячутся внутри сиренто!
Вот это да!
— Жители-то спрячутся. А я? Мой храм, значит, беззащитен? Почему он снаружи, а не внутри цитадели?
— Ну, ты же посланник небесных богов! Они защитят тебя! Нам рассказывали, как были поражены святотатцы, пытавшиеся ограбить твою усыпальницу!
…………………….
Тттвою мать!!!
Короче, я десятки лет провожу, по сути, в открытом поле. Любое племя посильнее адаже может прийти и выковырять меня из моей жестянки. А племена приходят то и дело! Как же мне повезло, что эти, как их там, ретии исхиры, что грабят сейчас наши поля, или слабее адаже, или миролюбивее!
— Нет. Так дело не пойдет. Давайте устроим защиту и для моего храма тоже.
Жрецы выглядели смущенными.
— Если расширять стену цитадели на храм, то за нею окажется и тагин города. Это будет неправильно. Все должны иметь возможность взять священный огонь тагина, принести жертву богам, посетить храм!
После долгих пререканий решили, что в случае опасности модуль будет взят из храма и помещен в цитадели. Не уверен, что в случае вражеского штурма они все бросят и будут перетаскивать тяжеленный модуль за стену, но — это все, что я смог от них добиться.
Поскольку моя жизнь оказалась зависима от внешних укреплений города, я решил осмотреть их получше и, возможно, дать указания, чем и как укрепить стены. Собрав атуров, я отправился на осмотр. И у городских стен меня ждал еще один — и пренеприятнейший — сюрприз.
Выйдя за ворота Адажиона, я вдруг заметил странную вещь — на бамбуковой стене висели…головы. Головы! Буквально гирлянды черепов увешивали городские ворота, причем и мужские, и женские, и даже детские.
— Что это? — в ужасе спросил я Аша.
— Это трофеи нашего народа. Память о победе.Кочевники — тассагиты несколько лет назад начали нападать на наши земли. Мы совершили поход и разгромили их в их лагере. Взяли богатую добычу. Вернули много своих вещей, ну а пленным отсекли головы.
— Но зачем вы убили всех — и женщин тоже?
— Нам некуда было их девать. Мы могли бы пленить их, но боги запретили нам иметь рабов, так что пришлось всех убить. А отпустить их было нельзя — они вернутся, и снова будут нападать на нас!
Я тупо смотрел на выбеленные временем черепа и пытался осознать услышанное. То есть я хотел избавить народы от рабства, зато привел их к геноциду! Изумительно! О^$@#%! Молодец, Костя, избавил людей от гнета!
Решив обдумать это чуть позже, я немалым усилием воли заставил себя сосредоточится на проблеме потравы полей. Вместе со свитой жрецов мы ходили по окрестным полям, пререкаясь по поводу межей и ограждений
— Все это не так трудно устроить! Где-то надо прорыть арыки — они все равно нужны нам, для орошения полей, так пусть еще и охраняют их. В огораживании нам очень поможет бамбоо — если его высадить в ряд, а подросшиестебли переплести между собой — получится непроходимая для скотины живая изгородь. А еще нам нужна полиция. Силы охраны порядка, которые будут следить за соблюдением законов, ловить воров, грабителей, тех, кто самовольно занимает чужие поля, и наказывать их!
Жрецы поддакивали и кивали, но по их лицам я видел, что не очень-то они верят в благополучный результат этой работы.
— Ладно. А если так: вы идете к исаварам, и другим племенам, что бесконтрольно шарахаются тут и топчут наши посевы, и говорите, что Небесные боги гневаются на них за это! Пригрозите карами, — болезнями, голодом, мором!
