* * *
Когда главный редактор, потяжелевший и довольно благодушный, заявился в редакцию, я уже заканчивал неплохую статью с уродским заголовком. "Молодо, но не зелено: комсомольская смена железнодорожников". Счет материалам с кретинскими названиями здесь, в этом времени, можно было считать открытым. Там, в двадцать первом веке, их у меня насобиралось таких публикаций добрых три десятка, и лидерство держала заметка про обновление городского автобусного автопарка: "Новый ПАЗ радует глаз!" Дичь-то какая, а?
* * *
Глава 13, в которой удочки снова забрасываются
— Образовалась пробка из материалов, коллеги, — сказала Арина Петровна на внеочередной планерке. — Старайтесь писать короче, сами знаете — газета не резиновая. А нам еще перепечатка из Советской Белоруссии светит… В общем: короче, ёмче, лаконичнее. Ставить материалы некуда.
Элита редакции — желтая кость, журналюги — грустно покивали. Остальным в общем-то было наплевать. Если бы эта фраза прозвучала в двадцать первом веке — я просто включил бы кинцо на компе и провел бы день с чашкой кофе за монитором. Или — набросал бы очередную курсовую-дипломную работу богатеньким бездельникам-заочникам, или набрал пару текстов для копирайтинговой биржи. В общем — было бы чем заняться. А тут… Всё-таки жизнь человека постиндустриального общества гораздо более насыщена событиями и информацией, чем то, в чем я существую нынче. Можно было почитать книжечку, полистать газеты, послушать радио, потрепаться со Шкловским и Стариковым, но — под ложечкой тянуло, вся моя натура требовала действия!
Достучав на "Ундервуде" пару ответов на обращения граждан, решил сходить на спасательную станцию к водолазам, и узнать, какими возможностями они обладают, и можно ли их использовать во благо родной Дубровицы, всей страны Советов и отдельного взятого Геры Белозора. Идея с мореным дубом не давала мне покоя, а на следующей неделе светил визит на ПДО, к Волкову — и к этой встрече я должен был подойти во всеоружии. А под марку похода на Днепр можно было еще и посетить ателье — благо, аванс недавно дали, еще и премию неплохую начислили, в будущее можно было смотреть с оптимизмом. А когда пришел гонорар из милицейской "На страже" — я и вовсе не удержался от хулиганского присвиста: в республиканских газетах цена за строчку была не чета нашей!
Только вышел на крыльцо — хлынул ливень. Май заканчивался, и, наверное, рыдал именно поэтому. Мокнуть под дождем? Ну, нет! Пришлось возвращаться в кабинет. Редакция как будто вымерла: шеф укатил в райком с Анатольевичем, Стариков со Шкловским — на село, в поисках героев-хлеборобов. Старшее поколение пряталось по кабинетам, а девчата… Их щебетание эхом разносилось по коридору.
Мой кабинет что в той, что в этой жизни располагался, как заповедали великие мудрецы древности, подальше от начальства, поближе к кухне. То есть — к источнику щебетания.
— …и не заходит даже, и цветов больше не носит, мне сама Машенька Май сказала. Нашел себе какую-то северянку с двумя детьми, из мажорных! Говорят — красотка!
— На "Сетке" их вместе видели, так Гера с ней только и танцевал, а потом, говорят, подрался с кем-то! Помните, когда он со ссадиной на скуле пришел? Вот из-за нее дрался. Мне Рита сказала — эта северянка его целовала прямо взасос, у всех на виду, фу!
— Ну так уж и "фу"? Можно подумать, ты своего Николашу не целовала! — это уж точно была Фая.
— Ну не на виду же у всех! И вообще — мы с Никитиным расстались. Он не хочет поступать в институт, а зачем мне водитель бензовоза?
— Ну ты меркантильная, Алёнка! Зато глаза голубые, и мускулы… И высокий!
— У Белозора — карие глаза, тоже ничего, — сказала Арина Петровна. — И повыше Николаши.
— А что тебе Белозор? — удивилась Фая. — У тебя же Гришка!
— Гришка на Севере… — грустно сказала ответственный секретарь. — А что, правда у той женщины двое детей? Она что — разведенка? Или Гера крутит с замужней?
Я громко затопал ботинками и ругнулся — мол, проклятый дождь. А потом зашел на кухню. Картина маслом: три девицы под окном пили кофе с коньяком! Симпатичные дамы, что тут скажешь? В Беларуси вообще мало несимпатичных, будь они хоть польки, хоть латышки, хоть еврейки. Про полесских русалок и говорить нечего… Но с Тасей им не тягаться. Дело ведь не только во внешних данных, верно?
— Приятного аппетита, дамы! Какие новости? Есть ли жизнь на Марсе?
Дамы смотрели на меня как на идиота.
— Какой Марс, Гера?
— А-а-а-а, никакой… Не одолжите пару ложек кофе?
Вот потому они рядом с Таисией и не пляшут. С ней бы мы после захода о Марсе тут же начали обсуждать каналы, ледяные шапки, ракетостроение, "Аэлиту", "Принцессу Марса" и "Войну Миров", Гагарина, Титова, Климука и Ковалёнка. А с этих что взять? Разве что — кофе…
Я варил кофе, дамочки обсуждали какой-то индийский фильм, который шел в кино, модные прически и совсем чужих мужиков, до которых мне дела не было.
— Белозор! — вдруг сказала Езерская. — Последний звонок на носу, сделаешь опрос с десятиклассниками? Про надежды и мечты на светлое завтра?
— Так места же нет?
— На опрос — найдем, главное, ты ребят и девчат посимпатичнее найди. Четыре-пять человек, ладно?
— Так я прямо сейчас тогда и пойду. Вот фотоаппарат возьму — и догуляю до четвертой школы. Поймаю кого-то после уроков.
— Ну хочешь — иди сейчас… Трудоголик.
Да-а-а, трудоголик. Это вы все тут бездельники. Но вслух этого не сказал — я ведь хороший, воспитанный мальчик, который каждое утро делает зарядку… Ладно, не утро, а вечер, и не зарядку, а тренировку со штангой и гантелями. Но всё равно — Джимми Хокинс бы одобрил.
* * *
Что меня поразило в нынешних школьниках — они действительно были уверены в своем будущем. У них не возникало вопросов — что будет дальше? Спокойствие за завтрашний день наделяло их рассудительностью, возможностью планировать, строить свою жизнь! Им не нужно было держать нос по ветру и думать, какая профессия на рынке труда нынче более востребована? Престижна — да. Нравится — конечно. Родители посоветовали — тоже аргумент. Но что бы ни выбрал себе выпускник — он точно знал, что страна о нем позаботится! Работа, жилье, зарплата, возможность отдохнуть в санатории и съездить на море — будь ты учителем, водителем или строителем.
Безработица? Какая безработица? В Дубровице чуть ли не на каждом столбу, на каждой проходной любого предприятия висели громадные объявления о том, что на такой и такой завод, в организацию, контору требуются специалисты — список прилагается. Нефтяники, металлурги, деревообработчики, воспитатели, медики — нужны были все!
В нашем районном городишке имелся ветеринарный техникум, педучилище, ПТУ завода "РИТМ" (там электронику для ракет собирали), и еще одно ПТУ — в Озерщине, аграрно-технической направленности, там учили на сварщиков, трактористов, автослесарей и Бог знает на кого еще. Всё — бесплатно и с гарантированным трудоустройством. Большая часть из них сохранилась и функционировала в двадцать первом веке, мимикрировав под колледжи и лицеи, но бешеным спросом они не пользовались, считаясь заведениями второсортными, среднего уровня.
А вот местные ребята вовсе не стеснялись признаться — хочу быть сварщиком, потом по вербовке — на великие стройки Севера, или — на БАМ, или еще куда… Нет, и амбиций тут хватало — одна симпатичная смугленькая девочка-выпускница, стройная, с мечтательным выражением лица, вдруг призналась:
— Попробую поступать в Московский Государственный университет имени Ломоносова.
— Достойно! — сказал я, пряча внутреннюю улыбку. — А на какой факультет?
— Психология.
— Отлично! У вас всё обязательно получится, я вам обещаю.
