Рустам открыл задний борт «Уазика». Оттуда рыжими молниями выпрыгнули два спаниеля и принялись с визгом носиться и прыгать вокруг охотников.
— Арчи! Рони! Ко мне! — строгим басом окликнул их Владимир Вениаминович.
Рустам принялся выгружать вещи. Спаниели вились возле его ног и всячески ему мешали.
Я вздохнул, нехотя поднялся со ступеньки и пошёл навстречу гостям.
— Добрый вечер, Андрей Иванович!
Владимир Вениаминович протянул мне руку, взглядом мгновенно оценивая моё состояние. Георгий Петрович тоже подошёл поздороваться.
— Ну, как, Андрей Иванович? Готов к открытию сезона? Покажешь завтра утиные места?
— Погоди, Жора! — остановил его Владимир Вениаминович. — Я вижу, что у Андрея Ивановича есть к нам вопросы.
Он повернулся ко мне.
— Давайте сначала выгрузим вещи. А потом сразу поговорим начистоту. Хорошо?
Глава 12
Вчетвером мы быстро перетаскали вещи в дом. Поклажи у охотников оказалось много.
— Тут половина вещей тебе, Андрей Иванович, — сказал генерал. — Подарок на новоселье. Всё же, это мы с Александром Сергеевичем уговорили тебя сняться с насиженного места.
— Спасибо, — ответил я, чтобы не показаться невежливым.
Надежда на то, что я не проговорился, таяла на глазах. Достаточно было посмотреть на поведение Владимира Вениаминовича.
— Ты погляди, что мы привезли, — сказал Георгий Петрович.
Но Владимир Вениаминович мягко остановил его.
— Потом, Жора! Сначала разговор, как обещали. Идёмте на реку, Андрей Иванович!
Я поднял брови, всем видом изображая удивление. Ну, а что ещё мне оставалось?
И тут генерал проявил характер.
— Нет, Володя, — твёрдо сказал он. — Моя промашка — мне и отвечать. Тем более что тебе Андрей Иванович не доверяет, зная твои способности.
Меня так и подмывало сказать, что Георгию Петровичу я теперь тоже не доверяю, но я промолчал. Ни к чему лезть в бутылку раньше времени. Если всё пойдёт плохо, поскандалить я ещё успею. А вот больше, пожалуй, ничего.
Я молча повернулся и вышел за дверь. Георгий Петрович шёл за мной.
Я спустился по тропинке к реке и остановился у начала мостков, с удовольствием глядя на текущую воду и вдыхая запах дыма, идущий от недавно протопленной бани.
Георгий Петрович подошёл и встал рядом со мной.
— Андрей Иванович, я должен попросить у тебя прощения, — прямо сказал он. — Ты ведь уже догадался, что произошло?
Про себя я решил не отвечать ни на какие вопросы, и ни в чём не признаваться. Это был крохотный шанс, глупый и детский. Но в моём положении и он — лучше, чем ничего.
Поэтому я молча посмотрел на генерала, ожидая продолжения разговора.
Георгий Петрович вздохнул.
— Чёрт, тяжело-то как, — пробормотал он, — и стыдно.
Но я не собирался облегчать ему работу.
— В общем, Володя — психотерапевт, — сказал Георгий Петрович, — и мой давний друг. Мы с ним ещё в Корее работали вместе с... с нашим контингентом. Пойми, Андрей Иванович! Я тебя ни в чём не подозревал. Просто хотел помочь. Уж больно ты тревожился об отце. Я заподозрил, что у тебя детская травма психики, или что-то в таком роде. А с этими проблемами психотерапевты справляются отлично. Это пока закрытая информация, не для всех. Вот я и попросил Володю, прийти ко мне домой, глянуть по-дружески.
— Георгий Петрович, а где вы служите? — неожиданно спросил я.
Генерал посмотрел мне прямо в глаза.
— Это закрытая информация, Андрей Иванович. Не обижайся.
— А Рустам сказал, что в пехоте, — задумчиво протянул я и снова отвернулся к реке.
— Правильно сказал, — ответил Георгий Петрович, — это я его попросил. Но тебе скажу — не в пехоте.
— Понятно. И что вы от меня хотите?
Я очень старался, чтобы мой голос звучал спокойно, равнодушно.
— Чёрт! — генерал чуть не сорвался на крик. — Да ничего я от тебя не хочу! Извиниться разве за то, что всё так неудачно вышло.
— Неудачно? — удивился я. — Но ведь это же не случайность. Вы и в гости меня затем пригласили, чтобы со своим другом познакомить. Кстати, а он кто такой?
Я понимал, что хамлю. Но пёр напролом, и уже не мог остановиться.
— Беглов Владимир Вениаминович, — неожиданно мирно ответил генерал. — Полковник, доктор медицинских наук. Психотерапевт.
— Спасибо. А то до сих пор он знал обо мне намного больше, чем я о нём.
Я вдруг почувствовал, что у меня подрагивает колено от усталости. Оказывается, всё это время у меня от напряжения сводило мышцы ног. И теперь они почти отказывались служить.
Я переступил с ноги на ногу. Стало чуть полегче.
— Значит, вы от меня ничего не хотите? — переспросил я.
— Ничего, — негромко подтвердил генерал.
— А могу я спросить — почему?
Генерал немного помолчал.
— Объясню. Все эти две недели я думал о том, что произошло. И пришёл к выводу, что не сумею использовать эту информацию на благо страны. Во-первых, ты, Андрей Иванович, знаешь не так много. Не обижайся, но это правда.
— А во-вторых?
Ласточка скользнула над самой водой, ловя толкущуюся мошкару. Видно, будет дождь.
— А во-вторых, я сам боюсь, — неожиданно сказал Георгий Петрович.
Этого я не ожидал.
— Если всё будет так... так, как я думаю — значит, система прогнила очень давно, — тихо продолжил генерал. — И настолько глубоко, что даже я не сумею разобраться. И при малейшей ошибке подставлю не только себя и тебя. А у меня, Андрей Иванович, тоже семья есть. Да ты знаешь!
Надо было молчать и дальше. Но словно чёрт тянул меня за язык.
— Ну, а для себя?
Генерал молчал.
Я повернул к нему голову и увидел злое лицо Георгия Петровича и его сжатые кулаки.
Мы молча смотрели друг на друга. Постепенно генерал расслабился.
— Ты имел право задать такой вопрос, Андрей Иваныч. После того, что я сделал... Извини!
Георгий Петрович достал из кармана пачку папирос. Чиркнул спичкой. Горящий кусочек спичечной головки отлетел в воду.
— Для себя...я же не сволочь, Андрей! Да и кроме того...Скажи — ты слышал про меня тогда? Там? Хоть что-то?
Я покачал головой.
— Нет.
— Ну, вот видишь. А здесь мы познакомились. И это уже изменило мою жизнь, только я пока не знаю — как. И теперь не узнаю уже. Тогда какой смысл?
Генерал курил, а я просто стоял рядом и смотрел на воду.
— Пойдёмте в дом, Георгий Петрович. Пора ужинать.
— Идём, Андрей Иваныч! И давай попробуем просто забыть это всё, если не возражаешь.
— Согласен.
На пороге генерал остановился и вдруг спросил:
— А, может, всё будет не так и страшно? Ведь ты же как-то сумел это пережить? Может, и мы все переживём?
В доме вкусно пахло жареной картошкой. Я удивился — откуда?
— Этот примус просто чудо! — дружелюбно пророкотал Беглов. — Десять минут — и картошка не только разогрета, но и поджарена!
— Какой примус? — удивился я. — Он же остался на базе.
— У тебя на базе есть примус? — спросил генерал. — А мы тебе в подарок купили. Вот — «Шмель»!
И тут я не выдержал и расхохотался. Да так, что ноги подкосились, и я осел на стул.
— Рустам! — сказал Владимир Вениаминович, глядя при этом на меня. — Съезди, пожалуйста, в магазин, возьми водки.
Я хотел было сказать, что магазин уже закрыт, но от смеха не мог выговорить ни слова.
А Рустам мгновенно вышел, и через минуту я услышал звук мотора.
Когда я прекратил смеяться, Владимир Вениаминович серьёзно сказал:
— Не знаю, о чём вы говорили с Георгием Петровичем. Но очень рад, что всё улажено. От себя приношу извинения и присоединяюсь ко всем его обещаниям. Мы с ним это уже обсудили.
Беглов поднялся со стула. Остановился посреди комнаты и торжественно произнёс:
— Андрей Иванович! Клянусь не применять к вам гипноз и другие меры психического воздействия без вашего ведома и согласия. Слово врача и офицера!
— Да сядь ты уже! — махнул на него рукой Георгий Петрович. — Где коньяк?
