– Так, это – отличное предложение! – обрадовался Харитон. – Благодарствую, хозяюшка! – привстал над лавкой и поклонился. – С моей стороны задержек не предвидится. Список составлю и людей надежных в поездку подберу. Мало в Роднино крестьян осталось, но есть еще, на кого положиться.
На этом мы со старостой попрощались, а я велела Матвею запрячь лошадь, чтобы доехать на повозке до завода и фабрики. По большому счету, тут и пешком не так далеко, но я опасалась перегружать ногу и предпочла перестраховаться.
Картина на заводе и фабрике, что примыкала к цеховым корпусам трехэтажной пристройкой, вырисовывалась удручающая. Прежде рабочие тут круглосуточно работали, как пояснил начальник смены Сафонов Тарас Аркадьевич. А после того, как в замке пожар случился и начальство сбежать изволило, выработка сахара зачахла. Рабочие разъехались, мастеров на другие предприятия переманили, сырье на складах закончилось. Большая часть поставок была сорвана, посыпались претензии от заказчиков, которые грозили неподъемными судебными исками. Даже если мы запустим завод на полную мощность, первое время прибыли не увидим. Придется покрывать убытки и восстанавливать репутацию.
– А что станки, оборудование? – поинтересовалась немаловажной составляющей производства.
– Что им сделается? – Тарас Аркадьевич пожал плечами. – Произвести профилактику поточных линий и движителей, завести сырье и можно работать.
– А что для этого потребуется? – я приуныла, понимая, что за этими словами кроются нехилые расходы. – Вы сумеете составить перечень необходимого?
– Грамотный руководитель! – первым делом назвал Сафонов и тут же добавил, предвосхищая мой вопрос. – Вы уж простите, но я никак не потяну эту должность. Тут связи требуются в высших кругах, опыт и умение управлять людьми. А я человек маленький. Остался здесь потому, что деваться некуда. Я самоучка, из самых низов выбился, гимназий не заканчивал. Меня старшим-то над бригадой поставили потому, что дольше прочих на одном месте проработал. Но, случись какая беда с паровой машиной или другими механизмами, так я беспомощный окажусь, словно ребенок. В бригаде у меня сплошь бывшие крестьяне – неграмотные, читать и писать не умеющие. Оно нам зачем, ежели указ сверху есть, сколько сырья отмерить и в перерабатывающую емкость заложить? Тут ведь большинство таких, как я, работало. Все на мастерах и их авторитете держалось.
– Вы большой молодец, Тарас Аркадьевич! – похвалила рабочего, вымученно улыбнувшись. – Я ценю вашу преданность делу. Не подскажите, а Шехнин Максим Яковлевич где теперь живет?
– Так, неподалеку, аккурат за речкой, – подсказал мужчина и махнул рукой, указывая направление. – В Копытовке, его дом третий с околицы. Мастера к себе барон Копытов переманил, явно намереваясь завод к рукам прибрать. Но супротив императорской власти пойти не отважился, раз уж предприятия под арест подпали. Так что мается Максим Яковлевич от безделья… – Мужчина огляделся настороженно и добавил шепотом: – Говорят, к горькой пристрастился. Коли власть к прежним хозяевам вернется, предательство, пусть и вынужденное, ему не простят. Это нам понятно, что поступился совестью Шехнин токмо из желания семью прокормить, а другим поступок подлым покажется. Слухи быстро по округе разлетаются. Кто его теперь на службу возьмет? А с новым барином жизнь у мастера с самого начала не заладилась. Барон – своенравный и дерзкий хозяин, так и норовит свое слово поперек чужого сказать. Но, ежели слово это неверное, где правду искать? Максим Яковлевич получил пару оплеух, тут же в околоток угодил. Потом в долги влез, растерял веру в себя. Теперь семья с хлеба на воду перебивается, а сам мастер на побегушках у баронского управляющего обретается.
– Говоришь, третий дом с края? – поманив за собой Сафронова, вышла на крылечко и всмотрелась в очертания деревни на другом берегу реки. – А сложно ли на ту сторону переправиться?
– Чего там сложного-то? На лодке минут за двадцать доплыть можно, – ответил мужчина. – Вон, у причала как раз Аким с сетью возится. За пару медяков он с ветерком на другой берег и обратно доставит.
– Вот как? Тогда – решено, отправляемся немедленно. Тарас Аркадьевич, будьте так добры договориться с хозяином лодки о переправе.
Я с опаской ступила на борт хлипкой лодки, которая раскачивалась от малейшего движения и грозила опрокинуть пассажиров в воду. К счастью, обошлось без купаний. Рыбак Аким доставил нас на другой берег и согласился подождать, чтобы переправить обратно. Не без помощи Матвея я взобралась по узкой тропе на крутой берег и направилась к нужному дому.
Крестьянские подворья мало чем отличались от тех, какие я видела в Роднино. Те же деревянные избы с резными наличниками на окнах и соломенными крышами, либо мазанками из глины. Третий с края дом выглядел неухоженным. Забор покосился и подгнил за зиму, палисадник зарос бурьяном. Окна без стекол зияли темными провалами, будто бы жилье заброшено. И только тонкая струйка дыма, тянущаяся к небу из печной трубы, говорила, что внутри кто-то живет. Толкнув калитку, висящую на одной петле, зашла во двор. Из будки лениво гавкнула собака, но мы уже преодолели короткое расстояние до крыльца и зашли внутрь. Сени встретили сыростью и запахом гнилой соломы. Матвей постучался в двери горницы и громко позвал:
– Хозяева? Есть ли кто дома? Гостей принимайте! Ее светлость, княгиня Ольбранская, с визитом пожаловала.
Изнутри донесся удивленный вздох, непонятная возня, чье-то недовольное ворчание. Спустя минуту или две двери распахнулись, и на пороге показалась девчушка лет десяти с перепуганными глазенками.
– Привет! – Я улыбнулась дружелюбно. – Это ты сегодня за хозяйку? А старшие есть?
– Тятька дома, но он спит, я не смогла добудиться, – пролепетала малявка и метнула настороженный взгляд в угол комнаты. – Мамка с братьями в поле батрачит, а я тут одна. Ну, то есть, не совсем...
В дальнем углу, на лежанке с тряпьем находился человек, которого мы разыскивали. Оттуда же доносился могучий храп и распространялся удушливый запах перегара.
Я взглядом указала Матвею, чтобы растолкал бездельника. Вежливая попытка разбудить мастера, не увенчалась успехом. Шехнин отмахнулся кулаками, не разбирая, с кем имеет дело. Еще и крепким выражением припечатал, какое не пристало слушать девушкам.
Припомнив, что видела в сенях бочку, вышла на минуточку, набрала полный черпак студеной воды, а после опрокинула его на мужчину. Мастер взвился коршуном, только что в драку не кинулся. Но я предусмотрительно активировала защитный амулет. Хватило вчерашнего урока, когда мы с Матвеем оказались беззащитными перед диким зверем. А пьяный мужик кто? Правильно, зверь неразумный и есть. Пока не протрезвеет – бесполезно разговоры вести. У парнишки на поясе хлыст болтался, которым он нашу лошадку подгонял. С моего разрешения и в воспитательных целях, разумеется, Матвей пару раз осадил прыть мужика, приговаривая:
– Ты на кого бражничать вздумал, забулдыга пропойный? Последние мозги растерял? Или на каторгу за оскорбление Ее светлости захотел отправиться? Все одно семье никакого толку нет! Стыдоба и разоренье!
Видно, из родни никто отпора главе семейства не давал, потому что хлесткие удары и слова Матвея достигли цели. Тряхнув косматой гривой, Шехнин продрал, наконец, пьяные глаза и рассмотрел, кто перед ним стоит. На колени бухнулся, задрожал мелко, стискивая края грязной рубахи до побелевших пальцев.
– Виноват, вашшсвелсть! – пробормотал неразборчиво. – Не углядел сразу, не осознал спросонок, с кем говорю. Помилуйте! Не за себя, ради деток малых прошу.
– Деток? – неожиданно взъярился Матвей, от которого я не ожидала столь бурной реакции. – А ты о них думал, когда пьяный тут валялся? В доме есть нечего, а ты последние копейки на сивуху потратил? Так, ты о детях заботился?
– Приводи его в порядок, чтобы голова заработала, а мы пока на улице подождем, – приказала парнишке, а сама поманила девочку к выходу.
Но мелкая, как отступила к закопченной печке, так боялась с места сдвинуться. Причину я поняла позднее, когда с печной лежанки раздался тихий всхлип. Я проверила, кто там еще спрятался, и обнаружила еще двоих ребятишек. Мальчонку, которому от силы год-полтора исполнилось, и девочку двух-трех лет.
