нас, а то скоро толпа зевак соберется.
Я обернулся к площади. Туда уже начали стягиваться люди, опасливо оглядываясь по сторонам.
— Сию минуту! — воскликнул парень и протолкнулся мимо станционного смотрителя.
Обошел меня и глянул куда-то вправо в один из проулков. Сунул два пальца в рот и пронзительно свистнул. Я стоял рядом, и у меня чуть барабанные перепонки не лопнули.
Из проулка тут же показался конный экипаж с открытой каретой, запряженной парой лошадей.
Хорошо у Олега Матвеевича с организацией, надо будет ему благодарность объявить.
Экипаж подъехал. Мальчишка, кряхтя, быстро погрузил наш багаж, открыл и закрыл за нами дверцу. Как только мы уселись, Павел запрыгнул на козлы и сел рядом с кучером.
— Трогай! — приказал он вознице, и карета покатила по площади.
Далеко уехать нам не дали. Из трех проулков разом, как горох из стручков посыпались ярыжники с короткими деревянными дубинками.
Эти представители местной власти мгновенно окружили нас, заблокировав проезд.
Павел тронул кучера за плечо, и тот осадил лошадей. Парнишка спрыгнул на землю и вразвалку пошел к ярыжникам. На него было забавно смотреть. На то, как он важно и медленно вышагивает, как неторопливо закладывает большие пальцы за пояс. Уверен, он копировал поведение своего босса.
— Кто у вас тут главный? — слегка растягивая слова спросил Павел.
— У нас анархия! — выкрикнули с задних рядов.
Ярыги засмеялись, но парень даже ухом не повел.
— Раз анархия, то давай представителя, драться будем, — абсолютно невозмутимо произнес парнишка.
Ярыжники стушевались, а я напрягся. Не хватало еще сразу по прибытии подраться с представителями власти.
— Что, служивые в штаны наложили? — разошелся Пашка. — Или вспомнили, кто вам содержание платит?
По рядам прокатился шепоток.
— Ага! — продолжил наступать парнишка. — А теперь, дружно развернулись и слиняли отсюда, как будто вас и не было.
— А змея? — выкрикнул кто-то сзади.
— Со змеей вопрос улажен, можете доложить своему приказчику, что Владимир Григорьевич держит все на контроле.
Ярыжники принялись нехотя расступаться, освобождая путь экипажу.
Павел заскочил на козлы и приказал кучера трогать. Сам остался стоять пока мы ехали через ряды и козырнул ярыжникам, как только мы миновали заслон. Уселся и с облегчением выдохнул.
— Кто такой Владимир Григорьевич? — тихо спросил я паренька, пересев на сиденье поближе к козлам.
— Понятия не имею, — довольно ответил Павел.
— Так это все было блефом? — удивился я.
— Тонкой актерской игрой, — серьезно поправил меня парнишка. — Я в театре служил на младших ролях, пока к Олегу Матвеевичу не перешел работать.
— То есть ты их провёл? — спросила Настя, слушающая наш разговор.
— Да что там провёл⁈ — воскликнул Павел. — Развел я их, как деток мамкиных.
Парнишка гордо задрал голову.
Вот это талант! Я был восхищен. Надо же так все преподнести.
— А почему они повелись? — спросил я.
Мне действительно было интересно.
— Город у нас большой. А службу только недавно реформировали. Мало кто знает, что сейчас и как. Кто кому подчиняется, кто деньги платит? Вот и выходит, иногда, голову им запудрить так, что и сами ярыжники не поймут правду я говорю или нет.
Отличное знание дела. Вот только не уверен я, что смог бы доверять такому человеку. Но, возможно, Олег Матвеевич его лучше знает и понимает. Что ж оставим это на усмотрение управляющего.
Мы ехали широкими улицами, по бокам которых стояли небольшие деревянные здания. Крохотные домики чередовались с длинными низкими амбарами без окон и, как правило, с одной дверью. Судя по всему, это был торговый район, где купцы хранили и продавали свой товар. На некоторых домах были вывески. Я не стал разбирать затейливые надписи.
Павел заметил, что я рассматриваю дома и пояснил:
— Сюда с окрестных деревень урожай свозят. Местные купцы выбирают и покупают, что приглянется. Потом в центр по своим магазинам развозят.
Ух ты! Значит здесь что-то вроде оптовой торговли идет.
Мы миновали складские улицы и вокруг стали появляться жилые дома. Где одно, где двухэтажные. Сначала домики были незатейливыми, но по ходу нашего маршрута они становились все богаче и богаче. Мы пробирались в центр.
По большей части, дома были деревянные, но стали попадаться и каменные строения.
Чем ближе к центру, тем больше людей на улице. Навстречу начали всё чаще попадаться экипажи, несущиеся по широким проспектам, казалось, одновременно во все стороны. Как они тут не налетают друг на друга?
Столичная суета, так мной нелюбимая, пробралась на триста лет назад и снова донимает меня.
Не думал, что так будет. Суздаль показался мне спокойным провинциальным городом и была надежда, что столица тоже предстанет передо мной большой деревней. Но все оказалось иначе. Тут был виден размах. Я бывал в крупных городах в своем мире и помимо Москвы. Там везде был муравейник. Суета и много гонора. Раздутое самомнение, которое неспособна вместить ни одна агломерация.
Здесь до этого было еще далеко, но потенциал был заметен.
Настя сидела и рассматривала красивые вывески магазинов, засматривалась на разодетых дам, улыбалась нарядным франтам, которые не обращали на нее особого внимания. Еще бы, девушка с криво подстриженными волосами, да еще в мужской одежде. Уверен, им и без того было на что посмотреть. Вот только они не знали мою спутницу так, как знал её я. С Настиной фигурой, надень на нее платье, и она тут же начнет приковывать взгляды. В этом я был уверен.
Наш экипаж тем временем свернул в проулок, избавив нас от созерцания толп народа.
Еще метров триста, и мы остановились рядом с добротным деревянным домом. Одноэтажным, но довольно большой площади. Квадратов триста, не меньше. Здание находилось во второй очереди от проспекта и со стороны улицы заметно не было. Со всех сторон дом был зажат каменными громадинами, образующими словно защитную стену. Внутри же получался небольшой тихий дворик с пышными кустами вокруг деревянного здания, которые практически полностью скрывали его от посторонних глаз, даже если те случайно заглянут в переулок.
Хорошо устроился Олег Матвеевич. Такой уголок в Москве нужно было еще найти. Что ж, не имение моего отца, но весьма впечатляющая недвижимость.
Павел соскочил с козлов и открыл нам дверь.
Не успели мы выйти, как на крыльцо выскочил и суетливо направился к нам невысокий толстый человек лет сорока с пышной шевелюрой и выбритым начисто лицом.
— Никита Васильевич! — первым делом воскликнул он, уставившись на меня. — Милости просим, вас и вашу спутницу! Проходите, проходите. Павлик принесет ваши вещи.
Павел скривился при звуках своего уменьшительно-ласкательного имени. Судя по всему, парень пытался выглядеть более серьезным и взрослым, а детское имя
