– Не вопрос, Василий. Будет вам в лицах. Тем более что главной «изюминки» вы все равно пока не знаете, хотя про «дядю Влада» и Николашу – бешеного кобеля – уже сами упомянули. А что смешного, Петрович? Так Николая Николаевича горячие финские парни величают. Кстати, отдать ему должное надо. После убийства генерала Бобрикова он с чухонцами разобрался решительно и не церемонясь. С ходу ввел военное положение, и – понеслось по кочкам. Одних висельников под восемь десятков по приговорам полевых судов. Лепшая подруга финской аристократии Мария Федоровна до сих пор с ним не разговаривает. Однако генерал-губернаторство замирено, причем конкретно. Они там…
– Стоп! Так чего такого главного мы не знаем? – прервал Василий Вадиков экскурс в новейшую историю Финляндии. По тому, как он заметно напрягся, было понятно, что новые вводные относительно активности родни императора воспринимаются им весьма серьезно. Тем более если речь идет о фигурах такого калибра.
– Если коротко. Сладкая парочка, дядя Вова и Николаша, собралась произвести маленький, аккуратненький дворцовый переворотик. Руками гвардии, естественно. А меня перед этим разобрать на запчасти до самой говорящей головы. Дурново и Зубатов, не без помощи кой-каких ноу-хау дяди Фрида, гнойник обнаружили. А Николай лично вскрыл и выдавил. Оба деятеля каялись, целовали туфлю и клялись в вечной верности. Письменно.
– Что?! Прелестно… Твою ж ма-а-ать…
– Погоди, Петрович… Вадим, почему не доложил?
– Приказ, Василий Александрович. Он приказал. Причем сказал, что, в принципе, не возражает, когда я докладываю вам обо всех наших делах, но это – особый случай, дело семейное. И настоятельно просит меня на эту тему письменно не распространяться…
– Та-ак… давно чувствовал, что мы под колпаком. Порадовал. Хотя я не удивляюсь, Дурново и Плеве – не дураки. И что, душка Ники дядюшкам на самом деле поверил?
– Это вряд ли. Но, во-первых, он категорически не желает выносить сор из избы. А во-вторых, как я понимаю, он решил познакомиться с тобой и обсудить это тонкое дело. Владимира Александровича и его супругу Марию Павловну, а она-то, похоже, как раз и есть «главное мутило» в этой семейке, он из Питера уже спровадил. Тот долго выбирал – Варшавское или Тифлисское генерал-губернаторство принять, но, похоже, остановится на Варшаве.
– А Николашу «чухонского», или «черногорского»? Как его теперь правильно?
– А Николаша, Петрович, в отличие от Владимира Александровича, включил дурака. Приехал к Николаю со Станой, пали на колени. Икону с собой привез, на которой клялся, что ни сном, ни духом! Пьян был, бес попутал и прочее… Это при том, что подробные стенограммы его изречений Ники читал. Ну и что ты думаешь?
– Простил?!
– Не забыл, конечно. И что простил – это тоже вряд ли. Но, скажем так, – извинил. Во всяком случае, пока что высылка в Тьмутаракань ни Николаше, ни его черногорской пассии не грозит. Думаю, из-за большой политики он его не унасекомил. Никола Негош лично к нам в гости собирается, а у него еще одна из дочек – итальянская королева.
– Да, дела веселые в вашем гадюшнике…
* * *
Выслушав до конца рассказ Банщикова о вынужденном «посвящении» императрицы в тайну их пришествия, а также о засекреченной Николаем попытке госпереворота, Балк несколько минут хранил мрачное молчание. После чего, хмуро взглянув на «компаньонов по несчастью», тяжко вздохнул и, пробарабанив пальцами по столу, многозначительно изрек:
– Пипец, господа… Вокзал уехал, клоуны остались. С дамами Николаевичей что-то надо делать. Страшнее дурака – только дурак с инициативой. А страшнее его – такая же инициативная дура. А уж если пара таких идут дуплетом… Убирать их от царицы надо. И срочно. Иначе, кроме прочих нежданчиков, могут и Распутина подогнать.
Персонально к тебе, Вадим, у меня больше вопросов нет. Поскольку просто слов нет. Детский сад! Хотя, если Николай пока с дядюшками и своей маман в контрах – это не так уж и плохо. Но в связи с вновь открывшимися обстоятельствами у меня к вам обоим вопросик возник. И серьезный. Поэтому, прежде чем думать, как жить дальше, давайте-ка придем по нему к общему знаменателю. Нет возражений?.. Тогда излагаю пропозицию.
Во-первых. Согласны ли вы с тем, что, хотя за этот год напряга мы помогли матушке России отползти от края братоубийственной мясорубки, в довесок мы поспособствовали дворянству вообще и господам Романовым в частности усидеть на верхушке пищевой пирамиды? При этом наступив на горло не только революционерам-отморозкам и прочим бунтарям-экспроприаторам, но также вполне вменяемым, умным и патриотичным людям. Понимающим не хуже нашего, что жить под господством зажравшегося, паразитического класса народу уже невмоготу. Думаю, Вадюш, насмотревшись на нравы столичного дворянства и буржуазии, ты понял, что наш общий знакомый «успешный предприниматель и эффективный менеджер» Анатом и здешние существа типа Рябушинских – духовно-ментальные братья?
– Типа того…
– Василий, а ты что, лично революционный процесс возглавить хочешь?
– Боже упаси, Петрович. Пока просто расставляю акценты. Я вовсе не отметаю, что среди дворян есть и вполне разумные, дальновидные люди, понимающие не хуже нас, что так дальше жить нельзя. Если на горящие усадьбы отвечать лишь «столыпинскими галстуками», нагайками и залпами в упор, катастрофа неизбежна. Не сомневаюсь я и в том, что среди здешних российских буржуёв есть вменяемые и даже патриотичные люди. И раз мы выбрали консервативную сторону баррикад, путь реформ, то и на тех, и на других нам и нужно будет опираться. Если все с этим согласны, тогда продолжу.
Во-вторых. Петрович, как ты думаешь, какая последняя мысль у меня крутилась в башке, когда проф с Фрилансером меня к саркофагу подключали? Не в курсе? А я вот прекрасно ее помню: сразу тебе мозги вышибить или сперва – в тушку, а уж потом – контролечку… А чему удивляться, Вадик? И «задача, которую папа озвучил», тут совсем ни при чем. Вы себя хоть на минуту в моей шкуре представляли? С тобой-то, Петрович, все ясно и просто. Как с котелком без ручки. Тебе только дай «Микасу» утопить по принципу «D квадрат πR»: «Давай-давай! Потом разберемся!» Да и с тобой, Вадик, не сильно сложнее: свалить из этого дерьма самому, но сперва к нам подлизаться да папаню потом сюда вытащить. Я представляю, как ты прифигел, когда ясно стало, что четвертый – это Фридлендер. А вот как мне все это?! Страны – нет. Всех, кого знал, с кем вместе под пулями на брюхе ползал, на караван ходил или к козлопасам на огонек, тоже нет. Прикончил их всех твой папик. Одним щелчком тумблера. Вопросик наводящий: я ему что-то должен?
Так что перспектива на дальнейшее рисовалась вполне логичная. Петровича – за борт без мозжечка. Знал вьюнош дофига как много. Самому – на «Варяге» до первого порта. А оттуда – на Гудзон. С моими-то знаниями, умениями и молоденькой-то тушкой, а я знал уже перед переносом, кого они тут зацепили… О-го-го, робяты! Я бы так устроился, что любому Арику Шварцу и не снилось! Но когда я прочухался тут, все это благое намерение сдулось. Потому как Вася Балк… он оказался не просто молодым. И не просто храбрым парнишкой. Он еще и только что побывал в первом своем бою. И кроме присяги, Родины, прочих звонких словесов, которые в его черепушке были не просто звуком, он теперь еще и обожал своего героя-командира. И такой у нас с ним интересный диалог вышел… типа, «сам с собою я веду беседу», что дальше все было так, как было. Спасибо тебе, Петрович, что коньяку вовремя плеснул. Крыша уехать могла. Или моя, или его. А совсем едины мы стали в Артуре. Веруньчику за то спасибо скажите. После ее кумулятивного взгляда вы оба и получили окончательную амнистию. А не отсрочку. Ясно я выражаюсь? Хотя именно сейчас, если рассуждать «по-коловски», самое милое дело – мне вас всех валить и рвать когти. Ага? Теперь оба вылупились…
Ладно. Для наивных поясняю. И это будет как раз в-третьих: войну мы Николаю выиграли, революцию в зародыше притушили. До фига чего ценного на тему кто, что, где и как – слили. Молодцы? Молодцы!.. Теперь ставим себя на его место.
