Поплотнее прижимаю приклад к плечу, задерживаю дыхание и навожусь на цель. Железный болванчик на том конце стрельбища призывно бликует на солнце, всем своим видом напрашиваясь на пулю. Ну ничего, ждать ему осталось недолго.
Выдыхаю воздух из лёгких и вместе с тем плавно тяну за спусковой крючок. Почуяв волю, ружьё больно лягается, что твой конь и в ту же секунду я глохну.
Охушки-воробушки! Так вот отчего славийскикие вои такие громкоголрсые, выходит, не молодцеватая удаль в них играет — просто глухие они всё поголовно. А как тут не стать глухим, если секунд пять уж минуло, а у меня до сих пор в ушах звон колокольный стоит. Радует хоть, что в мишень угодил, вон она лежит, на солнышке греется.
— …что ж слово своё ты сдержал, — нехотя признаёт Рогнеда.
Перед этим было что-то ещё из бранного, но я не разобрал — шум в ушах помешал. Если бы не он окаянный, может бы и ругательств новых себе в копилку докинул.
— Дозволю я тебе стрелять, — произносит десятник.
Ну это и ежу понятно, ведь делом я доказал, что рано меня со счетов списывать. А вот что насчёт второй части уговора, неужто забыла?
Нет, по глазам вижу, не забыла десятник своего обещания. Теперь вот стоит мнётся передо мной, да форму руками теребит. Ох и нелегко ей сейчас приходится. Договор — дело святое и нарушать его никак нельзя, а то ведь и боги могут прогневаться. Не будь Рогнеда славийкой, вмиг бы от слов своих отказалась, а так придётся уговор исполнять.
— В оружейке, после занятий, — с трудом выдавливает из себя славийка и тут же коршуном налетает на остальных новиков. — А вы чего лыбитесь стоите?! А ну-ка, ружья на изготовку, щас я погляжу какие из вас стрелки! А того из вас, кто хуже всех отстреляется, ждёт участь незавидная, будет он у меня гильзы стреляные собирать!
А после пошла потеха, уж не знаю, сколько патронов мы перевели, но у меня на плече живого места не осталось, да и ушам неслабо досталось.
Отходили мы от стрельб минут пять: дружно сидели на корточках, руки отбитые баюкали, да рты безмолвно разевали, будто рыбы на берег выброшенные. Одна лишь Колышек, как ни в чём не бывало, стояла неподалёку да глядела куда-то вдаль.
Ну оно и понятно, у витязей оружейные залпы навроде колыбельной. Сразу видно, не впервой Колышку на стрельбище бывать — отстрелялась-то она лучше всех, ещё и с большим запасом. Да и могло ли быть иначе — витязь как-никак, чему тут удивляться?
А вот дальше пошли странности. Я то думал, что второе место за мной — не зря же мы с Кузнечиком столько практиковались, а нет, Рябой меня обошёл. Где этот паренёк выучился стрелять, оставалось только догадываться.
Ну а хуже всех отстрелялся Мотыга. Здесь без сюрпризов — уж очень сложно выцеливать мишень, когда у тебя оба глаза подбиты и толком не открываются. Знатно же я его отделал, может не стоило так сурово?
— Вы чего козлодои, расселись?! А ну, подъём! — командует подошедшая Рогнеда.
Смотри-ка повышение, были свинопасы, стали козлодои — растём не по дням, а по часам. Интересно, как нас дальше величать станут?
— Оружие кто за вас чистить будет, мамка?! Зарубите себе на носу, вас тут в румяный зад целовать никто не станет! Живо ружья подобрали и бегом к разборному столу.
Вот и подошли мы к самому интересному. Чистка оружия — это в первую очередь что? Правильно, его разборка. Стало быть, и внутрянку Спиночёса удастся изучить, а там глядишь и сковать его получится.
После короткого инструктажа приступаем к разборке ружья и вот тут-то я и понимаю, что кое-чего не учёл. Оказывается, не так-то просто разбирать Спиночёс одной рукой. В этом деле я отстаю от сослуживцев, как минимум на шаг — пока остальные новики легко изымают затворы и вытягивают шомполы, я с горем пополам отцепляю крышку магазинной коробки. Колышек же ушла ещё дальше, она уже вовсю отделяет ствол от прорезиненного ложа.
Но всё плохое рано или поздно заканчивается, вот и мои мученья с ружьём подошли к концу. Ух и настрадался я с этим Спиночёсом, словами не передать. Одно радует, теперь лежат его детальки передо мной как на ладони да промасленной воронёной сталью поблёскивают. Осталось только в руку их взять да изучить получше, жаль, время для этого ещё не пришло. Сначала надобно детальки эти как следует почистить.
Под руководством строгого десятника мы принимаемся ухаживать за ружьём: щёточкой да промасленной тряпкой проходимся по деталям, а во концовке прочищаем ствол шомполом. Ну всё, теперь-то можно и Свароговой наукой заняться.
— С чисткой закончили пора бы и с внутрянкой разобраться, — подтверждает мои домыслы Рогнеда. — И для начала поведую я, как какая деталька прозывается и зачем каждая из них нужна.
Деталей было ни то, чтобы много, поэтому и рассказ у десятника выходит хоть и основательным, но весьма коротким. А после приступаем мы к тому, для чего всё и затевалось.
И пока остальные новики вовсю рассматривают детали, дабы запечатлеть те у себя в голове, я, наоборот, прикрываю глаза. А зачем мне на эти железки глядеть? Пока Рогнеда говорила я только этим и промышлял, теперь же трогать буду да ощущения запоминать. Потому-то глаза и прикрыл, так и нагрузка на мозг слабже и факторов отвлекающих меньше. Я бы ещё и уши заткнул, да за такое прилететь может — вдруг команду какую пропущу?
Поочерёдно перебирая детали, я стараюсь запомнить всё: вес, текстуру, плотность материала, размеры и углы, если таковые имеются.
Спустя какое-то время понимаю, что всё с меня хватит. Знаний накопилось предостаточно и вслед за этим пониманием в голове складывается трёхмерный макет Спиночёса. Натренированное годами сознание не подвело, да и могло ли быть иначе — начинка ружья оказалась совсем уж простецкой.
— Госпожа десятник, дозвольте попробовать? — произношу я, наконец распахнув глаза.
— Новик, ты совсем страха не чуешь? — шипит в ответ Рогнеда. — Я же сказала, после занятий!
Эх, Бабы. Только одно у них на уме.
— Госпожа десятник, да я не о том. Мне дозволение ваше требуется, чтобы Спиночёс сковать.
— Ты и ружьё сковать? — усмехается в ответ женщина. — Новик, ты пуха-то на себя не накидывай, первое занятие как-никак, успеешь ещё.
— Так уверен я в силах своих и даже доказать готов, а потому ставлю договор наш на кон. Ежели не сумею Спиночес сковать, то к заду вашему ни в жисть не притронусь, а ежели получится у меня, то доступ в оружейку хочу.
Эх и заманчивое предложение я Рогнеде выкатил. По глазам её зелёным вижу, что сумел её зацепить. Ну а как тут не суметь, с таким-то крючком?
— Согласна, — решительно кивает десятник. — Договор!
— Договор, — повторяю я следом.
— Ну, давай Длань Сварога, покажи своё уменье, — подначивает Рогнеда.
А чего бы не показать, когда такая ладная девица просит, сейчас и покажу.
— Горн к горну…Жар в дело…Молотом оземь, — скороговоркой выдаю я заученную речь, подкрепляя слова действием.
По прикидкам уложился секунд в пять — н-да, до Твердислава ещё далеко. Ну ничего мне тоже есть чем похвастать. Например, новеньким Спиночёсом, что как верный пёс ластится к ногам.
— Испытывать будете? — спрашиваю я у Рогнеды.
В этот момент нахальству моему нет предела, а десятник между тем пребывает где-то далеко-далеко. Она даже ротик распахнула от изумления. Да и не только она, остальные новики тоже пребывают в растерянности.
— Буду, — наконец оттаивает брюнетка. — Это ж оно только снаружи такое ладное, а внутрянка поди как башмак пережёванный.
Хоть Рогнеда и продолжает злословить, но уверенности в её голосе уже поубавилось.
Десятник нехотя принимает у меня ружьё, отводит затвор, одним глазом осматривает внутренности оружия и только после этого начинает его заряжать.
— На, сам стреляй, — заявляет Рогнеда и отдаёт мне обратно снаряжённого Спиночёса. — Был у нас уже случай, когда такой же новик буйный неправильно ружьё сковал да глаз себе выстрелом выбил. Дело конечно, хозяйское, но я бы стрелять поостереглась.
