что, это же правда. Причастен — да, но идея была не моя, значит и крал не я. Я, можно сказать, друзей спасал. Жрица раздумывает несколько секунд, но не цепляется за мою игру слов.
— Что же, пусть Хепет-седежет решает, правда это или нет.
Имя бога, не любящего воришек, тысячью плетьми обрушивается на спину. Меня сгибает и чуть не выворачивает. Перед глазами темнеет, я не могу вдохнуть, грудь сжимает тисками. Жрица продолжает обход, а я так и стою, сжавшись и учась дышать заново.
Мне вот интересно, хоть одно имя я получу, не корчась от боли? Или можно как-то сразу несколько? Только призыв силы помогает мне разогнуться и вздохнуть. Спина горит, постепенно затихая. В ушах пульсирует, а перед глазами горит имя.
— Пусть, — соглашаюсь я, обретя голос и вспоминаю наставления верховной бабушки. — Да будет ко мне справедлива Маат.
— Приходи, Белый волчонок, если получится, — вдруг говорит она. — Вижу, что тебе это нужно. Тут, на родине богов, ты сможешь получить больше ответов.
Я благодарю, хотя и сомневаюсь. Обычно у меня получается накопить больше вопросов. Так что желание гоняться за ответами как-то уменьшилось.
Но, возможно, у нее можно узнать еще парочку имен. Всех грехов я не знаю, но что-то мне подсказывает, с нашей группой мы найдем несколько. Опытным путем.
После обеда доставляют мой важный груз и приходится проходить целый квест, чтобы получить колокольчик. Явиться в здании администрации, получить указание передать важные бумаги на ворота, там взять груду писем и посылок и отнести на склад. Принести одну из них конкретному пустыннику и уже у него получить желаемое.
Почему нельзя было сразу пойти к нему, я не понимаю. Просто бегаю туда-сюда по базе то с бумагами, то с коробками. Мне кажется им просто весело меня погонять лишний раз.
К слову, заветный предмет оказывается бывшим в употреблении. Судя по остаточному аромату, который улавливает мой обостренный нюх, его недавно сняли с полуживого копытного.
Но хоть командир остается довольным, даже орет всего пару минут, доходчиво объясняя что мне сделать с колокольчиком. И разрешает ужин и вечер в городе.
В столовой на раздаче молодых нет. Подкосила Афродита свежий состав. Старшие, ничуть этим не расстроенные, выдают мне поднос с такими порциями, что еле доношу до стола. Их улыбки немного утешают меня.
Соглашаюсь отправиться в Александрию вместе со всеми, только взяв с каждого слово княжича. Не навлекать неприятности. Не лезть в проблемы. Вести себя как лапоньки. Последнее Саша добавляет в шутку, но никто не спорит и ему приходится клясться и в этом.
И даже его не расстраивают строгие рамки сегодняшнего вечера. Потому что мы, наконец, покидаем базу. Нас подвозит в открытом кузове добродушный почтальон, отчего-то допоздна задержавшийся у ворот.
Выгружаемся в центре города и идем любоваться на главную достопримечательность. Колоссальный маяк на длинном моле. Он высится над низким городом и сияет огнями. Полторы сотни метров светлого мрамора. Настоящий небоскреб этого мира.
Вдоволь насмотревшись на чудо, решаем что делать дальше, растирая затекшие шеи.
— Надо поесть, — тут же предлагает Покровский и оправдывается: — У меня от впечатлений аппетит разыгрался.
— У меня есть адрес! — сообщает нам Саша тоном абсолютного чемпиона по поиску неприятностей.
И, видя на наших лицах недоверие, спешит добавить:
— Нет, там почти все наши и безопасно. Мне старшие рассказали, завсегдатаи. Да и держит это место один из своих, осел после нескольких лет службы. В общем, там целая улица увеселительных заведений на любой вкус. Местная достопримечательность! Мы просто не можем не сходить туда.
Я переглядываюсь с Богданом, он пожимает плечами. У Володи горят глаза. Ну еще бы, достопримечательность — ключевое слово. Олег, по обыкновению уставший, неожиданно соглашается, добавив:
— Чувствую, целитель вам пригодится…
Знаменитая улочка оказывается плохо освещенной и очень узкой. По обеим сторонам низкие строения с плоскими крышами, в основном двух- и трехэтажные. Тут и там висят пестрые фонарики, отовсюду доносится аромат благовоний и табака.
Кое где стоят низкие диванчики, оттуда звучат приглушенные голоса и скачут угольки сигарет. Все окна или плотно занавешены, или закрашены. Что внутри — узнаешь, только когда войдешь.
Мы идем, разглядывая разномастные номера домов, пока Каритский сверяется с какой-то запиской. Судя по хаотичному порядку нумерации, то ли тут достраивали новые дома между зданиями, то ли изначально просто выбирали себе любимую цифру.
Темное стекло заведения перед нами рассыпается осколками и через него на улицу вылетает человек. Тело перекатывается по тротуару и со стоном тормозит о кадку с пальмой.
— Это низко! — слышу я из кадки удивительно знакомый голос.
— О, это наш адрес! — радуется Каритский, переступает тело и направляется ко входу.
Я уже было следую его примеру, плююсь и резко разворачиваюсь на пятках. Игнат Вяземский с выражением вселенской печали на лице полулежит, облокотившись одной рукой на кадку с пальмой. Поза, мало того, что неестественная, так еще и неудобная. Но он старательно делает вид, что все нормально.
— Эй, ты как? — подаю ему руку.
Он щурится, силясь рассмотреть меня против света, хлынувшего на улицу из разбитого окна. Но руку принимает и я рывком поднимаю парня на ноги.
— Благодарю вас, не стоило, все в полном порядке, — Игнат отряхивается с невозмутимым видом. — Я…
— Вы чего натворили? — слышится надрывное изнутри.
Двери распахиваются перед носом у моих друзей, застывших в ожидании. Целитель резво и изящно уходит в сторону. Володю отбрасывает на Богдана, а Сашу сбивает с ног мощный темный силуэт. Рыжий улетает в сторону, оттуда слышится треск ломаемого дерева.
— Смотри, куда прешь! — гаркает ему фигура голосом Эратского и обращается к Вяземскому. — Ты! — но затем замечает меня: — Ты?
— Ты… — вздыхаю я.
— Ты? — наконец разглядывает меня Вяземский.
Наши оригинальные реплики повисают в наступившей тишине. Где-то ниже по улице громко стрекочут цикады. Из окна доносится взрыв хохота и звон разбитой посуды.
Из дверей выскакивают еще пятеро, один за другим врезаясь и отпружинивая от Эратского. Тощий, тощий и высокий, два амбала и, внезапно, девчонка. Интересно, они все вместе в одной палатке живут?
Подкрепление, видя нас, тут же собирается и занимает тыловую оборону предводителя.
— Господа, — Саша с кряхтением поднимается. — Вы меня уронили. Требую извинений!
Мы с Эратским оглядываемся. Силы равны численно, но вряд ли качественно. Целитель если и впишется, то после — залечивать раны. Из актива у меня, считай, только Богдан и рыжий.
Покровский, конечно, может и за двоих сойти, если не заглючит. Если заглючит сильно и в
