Смотрю на решительное и серьезное лицо Цветочка и понимаю, что нет у меня права им указывать. Хотят кого-то ненавидеть — пусть ненавидят. Бороться с этим, все равно что плевать против ветра — занятие утомительно и неблагодарное, да еще и вся рожа в плевках будет… а вот помочь людям — в меру своей испорченности, это я могу.
— Отлично! — говорю я: — в таком случае я прошу разрешения вступить в ваш клуб!
— Что?! — в первый раз вижу растерянный Цветочек.
— А что? Я вот лично испытываю порой жгучую ненависть к себе. Так что по этому критерию я вполне себе подхожу. — объясняю я: — только человек, который сам себя ненавидит мог записаться на это дурацкое шоу. До сих пор покоя нет. И готов приложить усилия к тому, чтобы свергнуть с пьедестала этого ложного идола, разрушить псевдорелигию и открыть людям глаза на истинного меня! Так кажется?
— Но… ты не можешь! Ты же и есть то, против чего мы боремся!
— Давайте бороться вместе! У вас будет такой союзник! Как говаривал Маккиавелли и Хироши-кун с ним вместе — держи друзей близко, а врагов еще ближе! Со мной в вашем клубе у вас будет как минимум отличная разведка — я вам все расскажу, что именно я планирую и куда лучше нанести удар! Более того я покажу как именно его нанести и как разрушить репутацию идолища и ниспровергнуть ложные верования! — тут же предлагаю я: — какой враг вам такое предложит?! Вам просто повезло со мной! Вы еще даже ничего не успели, только проклятья в конвертики положить, а я вам уже помогать готов! Вместе мы справимся!
— Это… неожиданно. Ты наш враг и пытаешься ввести меня в заблуждение! Ничего у тебя не выйдет! — тычет в меня пальцем Цветочек Аой: — тебе не соблазнить меня, председателя Движения «Ненависть и Тьма!»
— Какое классное название! Хотя… можно было, допустим «Ледяные Секиры Хель» назваться. Ну или там «Ниспровергатели»… эээ… «Ниспровергатели Основ Бытия»? Круто звучит, не? — спрашиваю я.
— Ну нет. Слишком сложно и школа решит, что мы тут террористическую ячейку формируем — отвечает Цветочек Аой: — и это довольно серьезно! Ты думаешь мы тут шутки шутим? Меня избрали, чтобы я сказала тебе — Берегись! Война начата!
— Так я же только за! Вы даже меня не спросили, а уже войну начали! Я ж ваш союзник, у нас с вами общие цели! — тут же подхватываю я: — вот смотрите, я же всем критериям подхожу — я испытываю жгучую ненависть сам к себе. Потому что живу по Ницше, а Ницше говорил что человек это всего лишь мостик между животным и сверхчеловеком и вообще — тут я вздеваю палец к потолку и меняю голос, говоря голосом воображаемого Заратустры (на мой взгляд это должен быть голос старого и усталого менеджера среднего звена в офисном аквариуме) — «что такое обезьяна в отношении человека? Посмешище или мучительный позор. И тем же самым должен быть человек для сверхчеловека: посмешищем или мучительным позором.» — и продолжаю уже нормальным голосом: — Вот! Я же сам для себя — посмешище или мучительный позор! Дайте мне возможность реализовать эту жгучую ненависть к Кенте, к этому приглаженному и прилизанному образу на телеэкранах, позвольте же мне наконец сорвать с этого образа маску и показать меня такого, какой я есть на самом деле… Да, я самый первый в вашей армии ненавистников и фанатиков, именно я и заслуживаю права возглавлять крестовый поход против Кенты!
— Ты не можешь! — протестует Цветочек: — ты — это он! То есть… он это ты! Не сбивай меня с толку! Идет война! И…
— Любая война имеет цель! Победить! И сегодня я приношу тебе победу на блюдечке! Что важно настоящему полководцу — просто воевать, растрачивая ресурсы и жизни своих воинов или победить? Чем с меньшими потерями ресурсов одержана победа, тем выше искусство лидера, нет? Ты — лидер и тебе я приношу победу! Готов сдаться и вступить в ваше движение, содействовать делу ненависти и тьму словом и делом! — поднимаю руки вверх: — готов договариваться о условиях почетной капитуляции, сдам личное оружие и предамся в руки правосудия! Или что там у вас будет? Военный трибунал? Кстати, могу выполнять роль обвинителя на процессе, прокурор из меня как надо, не прощу ничего этому гаду, то есть мне!
— Я не позволю тебе вступить в наши ряды!
— Что? Ты не позволишь мне принести тебе победу? Так ли сильно ты на самом деле хочешь одержать ее? Задумайся, ведь я прав по всем пунктам! И потом — на каком такой основании ты не примешь меня в свой клуб ненавистников Кенты? Я и есть главный Кентоненавистник!
— Ты себя слишком любишь! — взрывается Цветочек Аой: — самодовольный самец!
— Кто я?! Да я себе даже не нравлюсь! Ни в зеркале, ни по описанию! Примите меня в общество ненавистиков Кенты!
— Ты и есть наш враг! Ты и есть Кента! — не сдается Цветочек.
— Да, и это моя стигма! — подхватываю я: — Вот тут уж я не виноват, кем родился, тем родился, но дай мне шанс! И я докажу, что самый эффективный саботажник своего собственного счастья! Вы же не хотите, чтобы я был счастлив, верно? И я тоже не хочу! Мы с вами союзники и только действуя вместе мы преодолеем этого коварного Кенту. А я его знаю — он умен, коварен и хладнокровен, без меня у вас никаких шансов! Этот негодяй втирается в доверие к людям на раз-два, а вместе мы сможем его разоблачить! Вместе — ты и я, Аой-тян! Ты умная девушка и сразу разглядишь обман и подвох, а я научу тебя всему, что умею сам и так ты сможешь различать все трюки и уловки коварного врага и сможешь бороться с ним. А если я встану на твою сторону, то и бороться не нужно будет! О! Когда вы там собираетесь? Давай я приду и предложу это всему вашему обществу, думаю мы найдем способ сотрудничать… когда вы собираетесь?
— Не скажу! Война — это путь обмана! — говорит Цветочек и подозрительно смотрит на меня: — не знаю, как именно ты собираешься меня обмануть, но чувствую подвох! Ты… достойный противник! Знай, твоему царству тьмы и обмана будет положен конец! Я не прощу тебе тот факт, что…
— Какой именно факт ты не собираешься прощать, Аой-тян? — раздается мягкий и спокойный голос откуда-то сзади. Голос тихий, но на удивление — его очень хорошо слышно. Словно бы шум окружающего мира, весь этот гул постоянных разговоров в коридоре внизу, топот ног и хихиканье подружек — все это будто бы расступается перед этими тихими словами. Простре же Моисей руку на море, и возгна Господь море ветром южным сильным всю нощь, и сотвори море сушу, и разступися вода.
— Н-натсуми-сан! — тут же подпрыгивает на месте Цветочек Аой. Несмотря на всю свою кажущуюся отмороженность и детерминизм в преследовании своей цели, несмотря на фанатичный блеск во взоре и алые пятна румянца на ланитах, она таки нутром чувствует эту скрытую иерархию социальной пирамиды школы и потому мгновенно взбадривается при виде Высших Хищников. Кто не знает Натсуми? Все знают Натсуми. Черно-белый плавник над водной гладью, что приближается к тебя под зловещую музыку из «Челюстей». И кто ее родители — тоже все знают. И никому не говорят. Заговор такой… иногда мне кажется, что вообще никакой Натсуми нет, это как старый детектив, который был с Широ со своей воображаемой подружкой… а если Натсуми всего лишь образ идеальной одноклассницы? Но нет, она реальна… насколько вообще все в этом мире может быть реальным, как говаривал Розенкранц — тогда весь мир тюрьма. Со множеством затворов, темниц и подземелий, причем Япония — худшая из них.
— Скоро перемена закончится — говорит Натсуми, я не оборачиваюсь, но знаю, что она где-то там, за моим плечом: — что вы в коридоре стоите? А по фактам и прочему… можете и потом поговорить… вечером, например. Да, Аой-тян?
— Д-да, Натсуми-сан! Вечером! — Цветочек разворачивается на месте, бодрее чем солдат Екатерининской армии по команде «Кру-гом!», юбка вздымается вокруг ее бедер и она испаряется со скоростью проносящегося мимо болида NASCAR. МакЛарен?
— А тебе бы, Кента-кун, меньше головы задуривать этим молодым девчонкам. — советует мне Натсуми: — не оберешься с ней потом. И с ними вообще… оно тебе надо?
— Оно мне не надо — соглашаюсь я: — да только кто бы меня спрашивал. Мимо нуждающегося в моральной помощи и поддержке пройти не могу… мимо дома матери жены без шуточек не хожу я, или жестом покажу признание или делом выражу благодарность.
