волшбу. Очевидно, что колдовство его было очень энергозатратным, на лице этого волшебника выступила обильная испарина и руки его задрожали. После того, как всё было закончено, и портал погас, человек устало опустился на траву и скинул капюшон.
— Сколько же сил в этой девчонке? Но колдовство больше интуитивное, энергии она затратила раза в три больше, чем оно того стоило. Запечатать его было тоже непросто — устало бормотал колдун.
Немного проморгавшись, я поняла, что мы в нежилом помещении. Выглянув в пыльное окно, мы поняли, что находимся в том здании, где в своё время побывали на знаменитой «Битве магов». Мы с Васькой стали препираться, стоило ли так рисковать и бросаться в незакрытый портал, как подал голос тихо стоящий в углу Игорь.
— Может, мы уйдём отсюда поскорее? — и покрепче перехватил рулон с будущими трусами.
Я удивлённо оглянулась, забыв про нашего товарища. Чувствовалось, что он чувствовал себя не в своей тарелке. Васька согласно кивнула головой, мы осторожно покинули эту конуру, и вышли из здания, никем не замеченные. Точнее говоря, не так. Внимание обращал на себя только Игорь, который волок какой-то свёрток и оглядывался по сторонам. Мы дружно пошарили по своим карманам в твёрдой уверенности, что единый проездной остался в наших куртках. Собственно, так и произошло. Мы зашли в вагон монорельса, где Игорь продолжал шептать:
— Ведьмование какое! Заглядение просто!
Как только мы дружною толпой подошли к моему дому, меня захлестнуло волной сентиментальности. И обшарпанная детская площадка, и неработающий шлагбаум на въезде во двор показались мне до того родными и близкими, что я даже была готова расплакаться. Но привычно-помятая личность в окне первого этажа немного меня отрезвила. Поэтому уже во время того, как мы ехали в лифте, мысли мои потекли в более деловитом направлении: как за ограниченное время сделать максимум возможного. Из первоочередного мы с Васькой запланировали принять душ и пошарить по моему холодильнику в поисках вкусностей.
Если с первым проблем не возникло, то со вторым было не очень — Донатий выгреб всё, что мог, готовясь к нашему визиту к деду Юрасю. Но мы люди не гордые, порадовались и магазинным вареникам с картошкой. Держала специально для Васьки, иногда её визиты носили стихийный характер.
Далее следовали не менее прозаичные действия — официально закрепить наше увольнение с работы. Даже не представляю, что мы будем говорить в отделе кадров и как забирать свои трудовые книжки. Оказалось, что я вижу трудности там, где их нет.
— Я думаю, что смогу вам помочь — вызвался Игорь — как я понимаю из вашего объяснения, то судьба ваша зависит от неких людей, во благо которых вы трудились денно и нощно…
— В общем, да! — не могла не согласиться я.
— Тогда я могу внушить им, чтобы грамотки ваши вернули вам без промедления, ну хотя бы попробую. Ни у кого из людей действующих амулетов или оберегов я не заметил, разве что фонит иногда что-то на шее, но это редкость.
— Это… символ веры — пояснила Васька — а вера у людей нынче не в почёте…
Спустя час мы вышли из проходной родной фабрики, держа свои документы в руках. И это притом, что изначально для нас была проблема даже пройти через проходную — пропуска наши были аннулированы.
— Сложно было мне, словно колет что-то на груди — пожаловался Игорь — в этом безмагическом мире любой пустяк требует больших энергозатрат, как ни крути.
Мы посочувствовали ему и отправились в банк — денег, которое выдало мне дорогое предприятие, как раз хватило на оплату ипотеки за три месяца, да на зубную пасту. Этак мы далеко не уедем…
— Может, расчехлим тот кошель, что презентовал нам Игорь во время нашего прощания? — спросила Вася.
Я вздохнула и решила, что лучше один раз увидеть, чем один раз услышать. Поэтому просто полезла в карман своей косухи и вытащила на ладонь небольшую тяжёлую золотую монету с непонятными и плохо выбитыми письменами на ней.
— То есть ты намекаешь мне, что в Магнит с такими деньгами не сходишь — разобиделась Васёна, шаря по карманам широких штанов в поисках носового платка. Он обнаружился в третьем кармане на левой ноге дорогой подруженьки. А до этого свет божий увидали кусочек верёвки, которой мы связывали наши мешки, бронзовая фибула, если носить плащ во время прохлады, и прочая ерунда.
— Позволишь? — я уцепила рукой ту самую заколку.
Я помнила, откуда она — кузнец — Некрута, мой несостоявшийся супруг дал такую Ваське в наш первый визит в его лавочку.
Васька равнодушно пожала плечами и продолжала суетиться.
— Завязывай с этим, давай поедем к Петьке — предложила я.
Сказано — сделано, так что уже через некоторое время мы стояли перед табличкой «Милохов и сын», очень рассчитывая на то, что Игорю ещё нескоро наскучит просмотр телевизора. По крайней мере, когда мы уходили, он был в полном восторге от «Бандитского Петербурга».
Нам нужен был тот самый «сын». Пётр Милохов — наш старый друг и товарищ, ещё по детскому дому, которому в своё время посчастливилось быть усыновлённым бездетной парой. Папенька Петюни занимался антиквариатом, а маменька была искусствоведом. У них даже квартира, в которой они проживали, сильно напоминала лавку зажиточного старьёвщика. Как-то раз мы с ребятами там были, очень уж нам хотелось порадоваться за Петьку и посмотреть, как ему «фортануло», но… папенька попросил нас больше не приглашать, а мы не навязывались, сами понимаем.
Но Петьку из друзей всё же не выбрасывали, более того, он даже как-то помог Васе, когда нам было совсем трудно во время нашей учёбы в техникуме…
— Привет! Заходите, был рад слышать ваш голос! Родичи твои, Васька, бухать не бросили? — Петька приобнял нас и повёл в свой кабинет.
— Не думаю — хмуро ответила Васька — давно их не видела.
— Ребята, давайте потом… — вмешалась я — дела у нас скорбные, хотим предложить тебе самое ценное, что у нас имеется, кроме чести девичьей… вот, заколочку, полюбопытствуйте!
— Интригующее начало! — пробормотал Петька, натягивая линзы — Новодел! — уверенно сказал он спустя пару секунд — Но штамповки не вижу, ручное литьё, да и сделано под старину — не подкопаешься. Качественная работа. Фибула ваша — уникальное произведение, даже и не знаю, кто такое бы смог изготовить. Идеальная проволока, только ручная работа…
После восторгов Петьки мы ушли из его дома, став немного богаче. Ту самую «заколочку» Петюня всё — же у нас приобрёл по сходной цене.
— Ну что? — поинтересовалась Васька — Оплатим ещё полгода ипотеки?
— Мелко мыслишь, подруга! Для начала мы приобретём туалетной бумаги и писчебумажных принадлежностей. А ещё…
— А можно мне подушку? — спросила подружка, которая засмотрелась на вывеску «Постель, с которой хочется спать».
Я молча кивнула, и мы зашли внутрь. Васька тут же кинулась к скучающему продавцу с просьбой продать ей то, что просит душа близкого мне человека.
— Спасибо, что обратились к нам! У нас огромный выбор подушек. Какой наполнитель у вашей нынешней подушки? — вежливо спросил консультант.
— Сейчас? Лебеда и гречишная шелуха, я в грубую холстину заворачиваю и так сплю — честно ответила Вася.
— А у вас? — несмело подняла на меня глаза девочка за кассой.
— Холофайбер — не задумываясь, отчеканила я, но потом добавила — но то же хочу сменить.
В результате мы вышли из магазина, прижимая к себе две подушки из синтепуха. Нам вслед смотрел весь коллектив магазина, прижав носы к стеклу.
К вечеру мы поняли, что нам стоит остановиться в покупке «самого необходимого», ведь иначе мы будем таскать вещи в ту каморку телецентра из грузового такси. Мы вернулись домой, ожидая увидеть всё, что угодно, но всё равно были удивлены. Игорь сидел на диване, немного расстроенный.
— Челищева всё-таки убили в конце — доверительно поведал Донатий, рыская по пакетам в поисках морковки, выудил одну и пошёл, довольно напевая — там для меня горит очаг, как вечный знак забытых истин…
Я уснула, едва только коснувшись подушки…
В кабинете директора Велибора собрались преподаватели.
— Я не понимаю этих ваших уступок, которые вы делаете для тех пришлых, которые вчера висели на нашей ограде! — негодующе скривил губы профессор Пересвет — Я полагаю, что вы возлагаете особые надежды на этих двух колдуний, но…
Судя по лицу дорогого профессора, он был бы очень удивлён, если бы эти девушки смогли оправдать хоть какие-то из этих надежд.
— Вступительные экзамены только через месяц, и поступать они будут на общих основаниях, никаких поблажек с моей стороны не будет.
