Он приостановился на секунду, смакуя эффект, словно фокусник перед главным финальным трюком.
— Почему тысячи женщин среднего возраста пишут никому не нужные детские книжки, и вдруг одна из них такая — раз! — и Джоанн Роулинг? — спросил он. — Почему миллионы юношей выкладывают свои музыкальные поделки на Ютуб и имеют по три просмотра от мамы, папы и случайного бота, а потом один — бац! — и Джастин Бибер? Как это работает? Никто не знает. В том числе, Роулинг и Бибер не знают, уж поверьте мне. А я — знаю.
— И как же? — спросил я.
— О, это скучная материя, — Мефодий Исаевич махнул рукой. — Сплетения вероятностей, харизма, неявная суггестия. Я умею осознанно делать то, что ваши талантливые люди постигают интуитивно. Впрочем, давайте я вам лучше покажу.
Он вновь щелкнул пальцами, и секунду спустя меня уже не было в комнате с камином. Я обнаружил себя в уютной студии, сидящим на складном стуле перед несколькими камерами. Напротив меня сидел в заинтересованной позе светловолосый парень, лицо которого мне было, конечно же, знакомо: самый известный блогер-интервьюер.
Я ни на секунду не был удивлен тому, что оказался здесь. Я знал, что имею на это право — я знаменитый обзорщик с миллионной аудиторией, к которому игровые студии сами выстраиваются в очередь, чтобы продемонстрировать свои новые творения. С недавних же пор я обнаружил в себе еще и талант сценариста, так что новая игра студии «Норска» вышла с моим именем на обложке, и расходилась намного лучше их прежних игр именно за счет моего вклада. Именно о работе над ней я сейчас с упоением рассказывал.
Когда я терялся и не знал, как лучше ответить на какой-нибудь заковыристый вопрос, то слышал подсказку — это вкрадчивый голос Мефодия в моей голове ненавязчиво давал мне совет — всякий раз весьма уместный. Я чувствовал, как мне это нравится.
Я был не совсем собой. Это была какая-то лучшая версия меня — более уверенная в себе, сосредоточенная, не лезущая за словом в карман. Я был неповторим. Я был почти идеален. Я был таким, каким всегда хотел быть.
И вот когда я уже готов был тепло попрощаться со зрителями ролика, продемонстрировав им белозубую улыбку, в голове что-то щелкнуло, и я снова вернулся в комнату Мефодия.
Я даже поморщился от того, что снова стал собой со всеми своими недостатками. Это было тяжелое чувство. Что-то подобное, должно быть, чувствуют наркоманы, когда действие наркотика заканчивается. Мне безумно хотелось вернуться обратно в тот мир, где я достиг столь многого.
Напротив меня Ксай растерянно смотрела перед собой невидящими глазами с безмерно удивленным лицом. Не знаю, что видела она, но, должно быть, ее увиденное поразило не меньше, чем меня.
— Итак, вы согласны? — спросил Мефодий, сложив руки на груди.
Я застыл, не зная, что ответить. Искушение было слишком велико. Мне ужасно не хотелось, чтобы то, что я увидел, осталось лишь минутной иллюзией, так и не воплотившись в жизнь. Но в то же время, где-то на краю моего сознания тихий голос настойчиво твердил, что я пришел сюда не за этим, что от меня зависят судьбы других людей, застрявших в ловушке Грановского.
— Нет, — твердо ответила Ксай, так и не дав мне определиться. — У меня есть инструкции насчет этого разговора. От Ника. И я не брошу его здесь.
На губах Мефодия появилась улыбка, которая показалась мне сочувственной.
— Ник — это пройденный этап, — произнес он. — Он нашел меня в пирамиде. Я подарил ему его дар, сделал его, возможно, сильнейшим магом в этом мире. Но все это только ради того, чтобы он привел ко мне вас двоих. Более он мне неинтересен.
— Может быть, для тебя он и пройденный этап, но для меня — нет, — твердо ответила Ксай.
— Боюсь, милая, для тебя — тоже, — Мефодий покачал головой. — Он ведь научил тебя верифицировать слепки реальности?
Ксай кивнула.
— Тогда вот, посмотри, — с этими словами он протянул руку и дотронулся до ладони Ксай. Несколько секунд она смотрела раскрытыми глазами куда-то в пустоту, а затем ее лицо исказилось гримасой отвращения, руки затряслись, а из глаз полились слезы. Она зажмурилась и замотала головой, словно силясь отогнать дурной сон.
— Что это? — спросил я ее, но она лишь отмахнулась от меня, отошла в сторону и уставилась в стену.
— Взгляни, — сказал Мефодий, отбросив свой шутовской тон. — Мне кажется, тебе тоже не мешало бы это видеть.
Он коснулся моего плеча, и я ощутил то же чувство невесомости, что и тогда, в кабинете Ника. Сходство усиливалось тем, что именно в этом же кабинете я и оказался.
Они лежали на полу, на большой бурой шкуре неизвестного зверя, расстеленной на полу возле потертого стола. Лана и Ник.
Она была сверху, и ее стоны разносились так далеко, что, казалось, их должны были слышать и двумя этажами ниже. За окном была ночь. В прорехе между тучами светила луна, заливая мертвенным светом обнаженное тело Ланы и ее лицо с закушенной нижней губой. Я с силой зажмурил глаза, а когда вновь открыл их, передо мной снова был камин, отбрасывавший кровавые блики на лицо Мефодия.
— В общем, вы теперь можете сами решать, хотите ли вы за ним идти, — вкрадчиво произнес он, поднимаясь из кресла.
Я взглянул на Ксай. Ее лицо на первый взгляд могло показаться совершенно бесстрастным, лишь чуть подрагивающее веко и уголок рта выдавали ту гамму чувств, которые боролись сейчас в ней. Она сделала небольшой шаг вперед, остановившись прямо в дверном проеме.
— Я готова, — тихо произнесла она.
— Подожди! — я поспешно шагнул в ее сторону и хотел схватить за плечо.
Но не успел.
Мефодий кивнул и протянул к ней руки. В следующую секунду он снова превратился в сгусток черной мглы, который заклубился вокруг Ксай, забираясь в ее уши, ноздри, глаза.
Она закричала. Громко, как будто черная дымка жгла ее, словно кислота. Клубящийся кокон вокруг нее становился все гуще, так что я едва мог различить за ним ее куртку и джинсы.
На секунду весь проем заволокло угольным маревом, и я с ужасом думал о том, кто сейчас появится из него. Во что Ксай могла превратиться.
Образы, роившиеся в моем мозгу, были один другого страшнее, но не один из них не был верным. Когда дымка рассеялась, на месте проема появилась гладкая черная дверь.
В следующую секунду я услышал ее голос:
— Беги, Рома! — проговорила она. — Приведи кого-то. Приведи Ника.
— Что такое? — спросил я. — Что произошло?
— Мы совершили… ошибку… — произнесла Ксай. Ее голос звучал так, словно она едва могла говорить, превозмогая чудовищную боль. — Но может можно… исправить…
— Я приведу их, но скажи, что случилось? — я осторожно приложил ладони к двери. Она была гладкой, словно металлическая пластина.
— Я не знаю, сколько смогу его держать, — ответила Ксай. — Он как-то… сжигает меня изнутри. Больно… Очень больно… Он понял, что это ловушка. Его нельзя выпустить. Нельзя, Рома. Скажи им. Скажи Нику.
Я кивнул и бросился бежать со всех ног. Лишь на секунду оглянувшись, я увидел, как на гладкой поверхности двери сами собой возникают ярко светящиеся синие буквы. Всего четыре.
Глава 19
Из светящегося прямоугольника портала я вывалился, упав на колени и хватая ртом воздух. Пальцы увязли в размокшей после дождя жирной земле.
— Что случилось? Где Ксай? — голос Ника вывел меня из прострации. Я поднял глаза и увидел, что почти все население Урда собралось на небольшой площади перед пирамидой и с волнением глядит на меня.
— Она там, — я кивнул в сторону портала. — Нам нужна твоя помощь, срочно.
— Какая помощь? — Ник нахмурился. — Я не могу попасть внутрь, и никто не может, кроме вас. Что там случилось? Вы освободили его?
— Нет, — я покачал головой. — Он совсем не то, что ты думаешь. Он нацелен не на этот мир, а на наш. Его нельзя выпускать.
— Что за бред? — Ник взглянул на меня так, словно на мне шапочка из фольги. — Ты все это только что придумал?
— Нет, — я замотал головой. — Эта тварь… это действительно не просто разрушительная сила. Это разум. Его не просто так там заперли. Ксай поняла это раньше меня.
