ты давно в детдоме? — вдруг спросила Алиса, когда мы сидели и лизали холодные рожки.
Она, кстати, испугалась, когда я всем своим длиннющим языком за раз полпорции слизнул. Но потом я сдерживался и старался аккуратнее е6сть, наслаждаясь вкусом.
-Три с половиной месяца. — кивнул.
-А почему?
-В смысле — почему?
-Ну, почему ты там оказался? Что-то случилось с твоей мамой? Ой, прости, если тебе тяжело об этом говорить!
-Да нет, я не знаю, что случилось. — я пожал плечами. — А почему именно с мамой, а не с папой?
-Хм, как-то всегда больше думаешь, что именно мамы больше любят детей, чем папы.
-Моя меня точно не любила, так что я так не считаю. — я снова пожал плечами.
-Разве так можно говорить?! — ужаснулась Алиса.
-А почему нет? Я не знаю наверняка, но моя мама была ещё той сволочью, раз я оказалась в детдоме. Возможно, что отец любил бы меня больше. Но и это не факт.
-Ты слишком мрачная маленькая девочка, Света. — выдала вердикт Алиса, с полминуты разглядывая меня.
-Может быть. Но я живу среди сотни сирот, это о чём-то, да говорит.
Мама, мама. Моя здешняя мама, насколько я могу понять, была той ещё шлюхой. И я это могу сказать абсолютно точно, промучив ради этого библиотечные компьютеры.
Мечеспины, как оказалось, это здешние негры. Серьёзно! Они живут где-то в районе экватора, в джунглях и мангровых лесах. Довольно развиты технологически, вряд ли чем-то уступают в этом Сиаму, но при этом всё же более дикие, необузданные. И что же означает то, что я родился в местной канализации? А только то, что моя мамаша поехала к мечеспинам по делам или на отдых, забеременела там, а потом, вернувшись и обнаружив залёт, избавилась от потомства, выкинув его к крысам. Хороша мамаша, да?
Причём, из-за особенностей местной генетики невозможно установить, кто она такая. Тут у живого странная особенность — практически вся видовая особенность наследуется от одного родителя, а не является смесью обоих. То есть ребёнок от разных подвидов серпент будет строго одного из подвидов, хотя и с некоторыми мелкими деталями от другого. Ну, вот я по подвиду — мечеспин, но кожа у меня не чёрная, а белая. А моя мать может быть абсолютно другого вида, одного из трёх, который обитает в Сиаме — серебристым питоном, белым ужом или коралловой гадюкой. Я, так сказать, почти весь пошел в папашу. Смешно, но расползшиеся по канализации мои братья и сёстры могут быть одного вида с матерью и не иметь ничего общего с мечеспинами. Так что неудивительно, что их не связали со мной, если они тоже выжили и вылезли из канализации, но раньше меня.
Если брать пример со старой Земли, то это как отдыхающая где-нибудь в Египте или Турции мадам по возвращению вдруг узнала, что беременна, но аборт делать поздно, родила — и выкинула младенца в мусорку. Сильно ли нужно любить выжившему малышу такую мамашу? А эта восторженная идиотка всё пытается внушить, как же мамы это хорошо. Не сомневаюсь, что хорошо, но вот здешняя моя — точно сволочь!
-Ну что, пошли? — Алиса поднялась, когда я долизал последнюю порцию мороженого.
-Ага.
Мы вернулись к пятиэтажке, какому-то культурному центру имени некоего древнего царя, предка нынешнего. У входа уже собралась прилична толпа детей — штук сорок, не меньше, вокруг которой носился весь взмыленный Максим ещё четверо кураторов. Меня присоединили к этой куче, а Алиса стала носиться вместе с остальными взрослыми. Через полчаса пришел наш транспорт — солидного размера автобус, куда мы все загрузились. Я уж думал, что мы так и поедем, но нет, автобус довёз нас только до железнодорожной станции, а там мы пересели на поезд, заняв полвагона.
Ух, прямо как в детстве! Тогда я ездил к бабушке в деревню на поезде, которая жила в полутора тысяч километров от нас. До сих пор помню этот стук колёс, варёные яйца, страшный шипящий туалет, в котором видно убегающую назад дорогу. И ощущения от новых ощущений! Особенно когда по мосту пересекали широкую реку — свист ветра в фермах моста, плоская гладь реки, которая для меня выглядела нереальной.
Я сразу же «застолбил» верхнюю полку, расстелил там матрас с подушкой, залез туда и лежал, глядя на пробегающие мимо виды. Другие поступили почти так же, даже можно было понять, кто был в этой толпе домашним ребёнком, а кто — детдомовским. Домашние меньше смотрели в окна, они больше хотели общения со сверстниками, а вот детдомовские больше разглядывали окрестности железной дороги.
-У тебя всё хорошо? — рядом с моей полкой нарисовалась Алиса.
-Да, всё в порядке.
-Хорошо. Если что-то нужно — скажи, ужин будет в семь вечера, а туалет откроется через двадцать минут.
-Ясно.
Алиса ушла, а я продолжил смотреть в окно. Целых минут пять смотрел, потом с нижней полки поднялся паренёк лет четырнадцати на вид, кроль, и потрепал меня за хвост.
-Привет! Я Кирилл! А ты?
-А я — не Кирилл! — радостно улыбнулся я ему.
-Ха-ха-ха, это понятно! Как тебя зовут?
-Светлана.
-О! Красивое имя! — интересно, он бы на любое имя так отреагировал? — А не хочешь с нами в карты поиграть? А то мы только втроём, скучно.
Ага, девушка им нужна, чтоб над ней потешаться из-за неумения играть в карты.
-А вы просто так или на что-то?
-Просто так. Ты хочешь на что-то играть? — тут парень явно удивился, а снизу поднялись ещё две удивлённые головы — обычного человека и оленя.
-Ну это же скучно, когда просто так. Давайте на ужин играть!
-Хм, а ты хорошо в карты играешь? — спросил олень, и вся троица переглянулась.
-Нет, сейчас вот впервые будет! Но вы же меня не обманете?! — очень честным тоном ответил я.
-Тогда давай!
Доверчиво улыбаясь, я сполз на нижнюю полку. Моему растущему организму требуется много пищи! Хе-хе-хе!
Парни оказались такими себе игроками, все трое. Получше девушек из детдома, но разве что на самую малость.
Тем более, я решил немного разнообразить игру. Мне же Алиса прожужжала все уши тем, что я девушка и должна быть девушкой? Прожужжала! Вот и воспользуюсь преимуществами девушки, хоть и мелкой!
В смысле, я всё время игры глупо хихикал, надувал щёки и делал губы «уточкой», взвизгивал, если приходила хорошая карта (или я хотел
