ниже. — Ты вообще на чьей стороне, Алексиар?
— На стороне здравого смысла. Твоя жестокость не оправдана. Ты безумен.
— А может ещё скажешь, что этот мусор заслуживал пощады⁈ — а вот теперь Рэм снова начал орать.
— Я скажу то, что следую согласно своим убеждениям и относительно их решаю, как поступить. И они очень сильно расходятся с твоими.
— Однажды это станет проблемой, друг.
— Определённо, — стиснув зубы ответил я, продолжая выдерживать взгляд.
— Знаешь, хоть ты меня и ненавидишь, но ты мне нравишься, — процедил Рэм, доставая из своего пространственного артефакта новую бутылку. — Ты не врёшь, не юлишь, не лицемеришь. И я тебя за это уважаю. Однако если ты станешь мне мешать, то я тебя убью.
— Сомневаюсь.
И в какой-то момент мне показалось, что Рэм сейчас снова выхватит свою рапиру и попробует на меня напасть. Всё же он и трезвым был не очень предсказуем, вспыльчив и его дружелюбная натура очень быстро сменялась кровавой маской, особенно если речь заходила про наших врагов.
Но вдруг вмешался Лучник, который редко участвовал в операциях и чаще занимался разведкой и контрразведкой.
— Закончили? — произнёс он, смотря на нас с крыши. — Нужно уходить. За вами прямо сейчас следят из-за вон того дымного облака. Скоро действовать начнут солдаты Флорианов. Нужно подрывать всё, что мы сейчас удерживаем и уходить в подполье. Хотя можете поубивать друг друга прямо сейчас, а выжившему я пущу стрелу в лоб.
— Нет, всё нормально. Идём, — произнёс я и тут вдруг ноги мои подкосились.
Сразу же я попытался рефлекторно сделать вдох, но не смог этого сделать из-за наполнившихся кровью лёгких. Тело же моё будто парализовало инсультом, лицо онемело. Рэм ещё не понял что происходит и пытался меня поставить на ноги. Однако состояние моё стремительно ухудшалось.
— Мать твою… — протянул Рэм. — У тебя всё ментальное тело разваливается!
А затем спустя паузу раздался и слабый голос Алексиара:
— Кажись, я подыхаю, друг.
Дрожала земля и рушились здания. Цеха и склады обрушивались под грохот взрывов, а там, где не удалось заложить взрывчатку действовал сам Викториан. В один миг самые яркие символы эксплуатации простых смертных объяло пламя и кровь.
Хорошо это или плохо? Большинство разделиться на два лагеря, ещё часть примет нейтральную позицию, а кто-то откажется выбирать и вовсе. Ведь несмотря на все те ужасы тяжкой работы именно она была гарантом стабильности. А на что теперь будут жить люди? Создал ли Викториан новые рабочие места? Будет ли он заботиться о калеках, стариках, детях?
Никто не мог взглянуть в будущее, хотя большинство знало ответ изначально. И всё же на пару дней народ Гроулона смог расслабленно выдохнуть. Да, возможно впереди их ждала голодная смерть, но уж завтра точно не придётся сдохнуть в цеху от теплового удара или нехватки кислорода. Ведь дворяне экономили и на системах охлаждения, и на вентиляции, и уж тем более на фильтрах.
Меня же несли под руки мятежники, пока где-то впереди бежал Рэм. Этот ублюдок ещё там наверху грозился убить меня, если я встану перед ним и его очередной жертвой. Однако уже сейчас он пробивался сквозь толпу, расчищал путь и уже позаботился о том, чтобы меня на месте прибытия ждал лекарь.
Была ли это какая-то наивная и глупая забота? Или же он видел в этом личную выгоду? Признаться, несмотря на всю свою циничность, я затруднялся ответить. Ведь Рэм много пил и был непредсказуем. Возможно, я напоминал ему кого-то из давно ушедших товарищей или родственников, а может он просто выполнял указ Викториана.
Что примечательно, в этот раз я не попал в убежище Алексиара, в ту комнату с камином. Мне приходилось находиться где-то грани, ведь моя душа ещё полностью не заняла всё тело и делило его с душой Алексиара. Он же прямо сейчас активно боролся за жизнь.
Я же пытался как-то стягивать трещины энергоканалов, однако толку от этого не было. Энергоканалы не трескались, они разрывались в клочья, а из-за этого уже рвались и кровеносные сосуды физического тела. Я умирал и ничего не мог сделать, лишь сидел на перепутье и наблюдал то за трудом Алексиара, то за суетой в физическом мире.
— У меня ещё десятки раненных, а вы отрываете меня ради трупа⁈ — вдруг раздался знакомый голос.
— Я сказал ты будешь оперировать его, — тут же раздался пьяный рык Рэма. — Он важнее, чем все они.
— Ты вообще кто такой? Меня нанял Викториан, а не ты, так что… — и тут Дарлин перевёл взгляд на моё тело, после чего узнал и пепельные волосы, и лицо. — Проклятье, ладно, кладите его здесь. И позовите ту девку, она маг света.
— Рину? — третий голос принадлежал помощнику Дарлина. — Она же сказала, что не будет помогать никому из солдат, революционеров и прочих захлебнувшихся в ненависти и злобе безумцев. И зная в кого она пошла упёртостью…
— Алексиар спас её задницу. Так что ему она поможет. А мне нужен лучший ассистент. Только у неё и у меня на все эти катакомбы есть академическое образование целителя! Так что не спорь и беги уже!
— АЛЕКСИАР!!! — прокричал я, пытаясь пробиться куда-то глубже на его участок сознания.
Ему явно требовалась помощь, но я даже не знал где нахожусь. Это просто проекция физического мира или же я уже нахожусь внутри сознания, где роль играют только эмоции и чувства? Или это всё ещё перепутье между двумя мирами? Я не знал, но продолжал идти.
Вокруг же меня находился целый калейдоскоп из прошлого, настоящего и будущего. В настоящем меня сейчас оперировал Дарлин. В прошлом находились ещё живые близкие Алексиара. Будущее же было изменчиво и запутанно.
Иногда меня омывало волнами ярких эмоций. Гнев, отчаяние, боль — всё это являлось определяющим фактором другого мира, который существовал неотрывно от физического и был непригоден для жизни простых смертных. У меня же даже никакого органа нет, чтобы ориентироваться здесь. А глаза мне только врали, поэтому я их закрыл.
— Дерьмо… — тихо протянул Алексиар, на которого я резко наткнулся. — Всё плохо, друг. Я допустил ошибку и… ментальный якорь взорвался.
— Вон те каналы ещё можно соединить. Вон, они и сами друг к другу двигаются. Должно быть Дарлин и Рина этому способствуют.
— Да, ты прав… ты… прав… — говорил Алексиар, стоящий над пропастью и держащий правой рукой цепь.
Металлические звенья протёрли его ладонь до кости, ноги его уже не держали и вот-вот он сам должен был упасть вниз. Однако Алексиар не отпускал цепь, продолжая смотреть в бездну. Не ту которая смотрит в ответ, и не которая поставит на тебе метку, дав сил. А на ту, которая является ничем и из которой появилось всё. В неё же всё и должно
