розового цвета. Скорее детская. И все. Никакого журнала с записями или чего-то подобного. Наверное, ежедневник наш психолог носит в своей сумочке, а не держит на рабочем месте.
Я задвинул ящик стола обратно и повернулся к шкафу с ящичками. Такая сцена есть в каждом шпионском фильме. Когда герой лезет в такой вот шкаф, копается там в личных делах и за пару минут находит нужные ему подозрительные документы.
И раз все остальные варианты я исчерпал и ничего подозрительного не нашел… Ну, почти… Значит, самое время и мне изучить личные дела, или что там она хранит в этом шкафу-каталоге?
Выдвижных ящиков было восемь. Маркированы они были… гм… странно. Луч моего крохотного фонарика скользил от одного к другому.
«Мама-яма-гонг».
«Хмурый филин».
«Головоломка».
«Сусеки и сестры».
«Жгучий мох».
«Совесть пустышка».
«Кричалки и вопилки».
«Рассветные истории».
Таблички явно нарисованы той же детской рукой, что и на входной двери. Только вот что это все значит? Какие-то психологические трюки, которые простым смертным не понять?
Я выдвинул первый из ящиков, который попался мне под руку. Чтобы просто с чего-то начать. Кассеты! Надо же! Обычные такие магнитофонные кассеты, совсем как у Кости в плеере, на котором он мне давал послушать запись эфира «жужжалки»!
К счастью, на них были просто имена и фамилии. И даты. Так… Интересненько. Похоже, я открыл ящик «Двенадцати». Ну или во всяком случае, четверых из них.
Хм. Лада говорила, что ходила к Дарье, и она разложила ей по полочкам отношения со мной. Значит где-то здесь в шкафу должна быть запись этой беседы. По дате — очень просто. Она должна быть позавчерашней. Как раз между тем, как я непонятным образом переместился из вычислительного центра в собственную спальню и тем, как я вернулся под утро и застал в своей комнате Ладу.
Осталось только найти нужный ящик…
Я принялся торопливо выдвигать то один, то другой, старательно следя за тем, чтобы луч моего мелкого фонарика не скользнул в сторону окна.
Ага, вот оно!
«Совесть пустышка». Здесь хранились записи Лады, Обезьяны и какого-то Кирилла Смыгина. И как только я нашел нужную, на дорожке рядом с корпусом захрустели чьи-то неторопливые шаги.
Стоит только обзавестись привычками, и дни потекут гладко.
Альбер Камю «Чума»
— Выходите уже, — раздался веселый женский голос. — Не могу же я вас тут целую вечность дожидаться.
— Простите! — я дернул за шнурок сливного бачка и открыл шпингалет. — Был на утренней пробежке, возле домика понял, что до жилого корпуса «не донесу», вот и…
— Вы врете, Клим, — женщина улыбнулась. Если судить по голосу, то она должна была быть красивой. Но нет. Психолог Дарья, почему-то я сразу понял, что это она, была того самого типа женщин, которых не то что красивыми, но даже миленькими не назовешь. Крупная, с грубыми почти мужскими чертами лица, невыразительными светлыми глазами и почти бесцветными бровями. Кожа светлая, но не как у фарфоровой куклы, а такая, на которой при любом удобном случае появляются какие-то пятна, полосы и прыщики. Впрочем, если не присматриваться внимательно, то описать Дарью можно было словосочетанием «серая мышь». Большая такая серая мышь. Если голоса не считать. Тут ей просто равных не было, голос божественный. Глубокий, волнующий с тембром таким…
— Пойдемте ко мне в кабинет, — сказала она. — Мы с вами давно должны были встретиться.
— А может я позже зайду? — невинно проговорил я. Ну да, не очень-то мне хотелось сейчас с ней разговаривать. Если повернусь спиной, то спрятанная под футболкой папка будет, мягко говоря, заметной.
— Опять врете, — сказала Даша, повернулась ко мне спиной и направилась в сторону своего кабинета. В мою сторону она не смотрела, будто специально давая мне возможность пойти за ней и не потерять лицо. Ну я и пошел, фигли.
— Дарья, вы меня извините, конечно, но я представления не имею, для чего нам вообще нужно встречаться, — сказал я, проходя в ее кабинет и озираясь так, будто никогда здесь не был. Кажется, ящик задвинул неплотно, блин…
Я сел в высокое кресло напротив ее стола и откинулся на спинку. Которая послушно отодвинулась еще, так что внезапно оказалось, что я почти лежу. Ох ты ж…
— Тогда почему вы так волнуетесь? — иронично хмыкнув, спросила Дарья. — Если нам действительно не о чем разговаривать, то и волноваться не о чем, разве нет?
— Ну ладно, ладно, поймали, — фыркнул я. — Я не хотел к вам идти, потому что боюсь, что вы меня припечатаете каким-нибудь страшным диагнозом, и придется мне потом всю жизнь жить психом.
Я коротко хохотнул.
— Раз вы выбрали такую работу, то каких еще диагнозов вы опасаетесь? — Дарья пожала плечами и начала какие-то манипуляции со столом. Мне с моего полулежачего положения было не очень хорошо видно, так что я приподнялся на локте. Перед Дарьей стоял тяжелый металлический поднос, интересно, откуда она его взяла? Из стола что ли достала? И женщина расставляла на нем разные предметы. Полупрозрачные призмы и пирамидки, глянцевый черный куб, химическая колба с мутной зеленой жижей, обычный граненый стакан, наполовину полный. И в нем болтается одинокая алюминиевая ложка. Будто она этот стакан из отдела «Соки-воды» сперла. Ложечка для соли в томатный сок. Берешь ее из стакана с водой, зачерпываешь соль из такого же стакана, но с солью, размешиваешь с своем стакане с томатным соком, и кладешь на место. В стакан с водой.
— Зачем это все? — с любопытством спросил я, наблюдая за ее манипуляциями.
— Для постановки диагноза конечно, — усмехнулась она, сосредоточенно раскладывая на подносе четыре металлических шарика. — Как еще у меня получится записать вас в неизлечимо больные психи и призвать на помощь парочку санитаров со смирительной рубашкой?
Я издал сдавленный смешок. Ну да, шуточки шутит. Правда, понятнее ее манипуляции все равно не стали. Она встала из-за стола, взяла в руки поднос со всей расставленной на нем дребеденью. Подошла к моему креслу и нажала на педаль сбоку. Из подлокотника тут же выскочил выдвижной столик и стукнул меня по подбородку, заставляя вернуться в полулежачее положение. Дарья поставила поднос на столик и вернулась на свое место.
— Клим, сейчас я буду вам что-то говорить, а вы отвечайте, не задумываясь, хорошо? — со стороны стола раздались еще какие-то звуки. Какой-то скрип, потом два щелчка. Но теперь из-за этого столика с подносом на нем, мне вообще не было видно, что там наша странная психологиня делает. — Клим? Вы слышали, что я сказала? Я буду говорить, а вы…
— А я отвечать, ага, — перебил я. — Только давайте побыстрее закончим, а то я же с пробежки, и мне очень хочется в душ.
