Какие? — осторожно спросил он.
― Тёмный Лорд... как вы думаете, что означает его имя?
― По-французски, да? — Сириус нахмурился. — Полёт от Смерти?
― Что-то вроде того, — сказала я. — И я хочу, чтобы люди, работающие на меня, стали смертью. Я хочу, чтобы маглорожденные стали именно теми, кем он их назвал... теми, кто заменит его и ему подобных.
― Амбициозно, — признал Сириус. Осторожно опустил чашку. — Особенно для второгодки.
― Почти третьегодки,— сказала я. — И честно, нынешний тёмный лорд просто двоечник. Я, за свою первую пару лет в школе, уже достигла большего, чем он за шесть.
Моя организация определённо была больше его.
― Хорошо, — произнёс Сириус. — Что нужно сделать?
― Мне нужно будет связаться с моими друзьями, — ответила я. — И затем нужно будет собрать воедино ингредиенты. Мне потребуется точный список, включая то, что вы пропустили. Нет смысла выводить всех из дела, если мы не сможем достать компонентов для всех.
Сириус кивнул.
― А затем мы посмотрим, что у нас за внутренние звери.
― Вы оказали нашей семье услугу, мисс Эберт, — сказала бабушка Невилла. — Но я всё ещё не понимаю, почему этим нужно заниматься здесь.
― Место, где я проживаю, слишком маленькое, — ответила я. — Не соответствует масштабу того, чем мы займёмся. К тому же, весь смысл тут в сохранении секретности. Чем больше людей, знающих об этом, тем выше шанс, что кто-нибудь проболтается.
― И вы решили рассказать мне? — спросила она. — Кому-то, кого вы едва знаете?
― У вас репутация честного человека, — ответила я. — И что ещё важнее, Невилл — хороший друг, и он о вас высокого мнения. Я научилась доверять его суждениям.
― Высокая похвала, — произнесла бабушка Невилла. — Не думайте, что я не в курсе вашего вклада в его развитие. Он едва ли похож на того мальчика, которым был, когда я отправляла его в Хогвартс два года назад.
― Невозможно превратить свинью в рабочую лошадку, — отозвалась я. — У него всегда была способность стать кем-то бóльшим; просто пришло время ей проявиться.
Наши занятия изменили Невилла во многих отношениях. Детский жирок, покрывавший его, практически исчез, и он больше не запинался, когда говорил.
Снейп всё ещё ужасал его, но Невилл научился прятать свои чувства за стеной невозмутимости. Тот факт, что остальные помогли ему улучшить навыки в зельеварении, привел к тому, что Снейп не так уж сильно беспокоил Невилла.
― В том, что вы затеваете, есть риск, — заметила бабушка Невилла.
― Нам будет помогать тот, кто прошёл через весь процесс, — ответила я.
Она фыркнула.
Несомненно, её мнение о Сириусе было не таким высоким, как на мой счёт.
― Вы займётесь всем здесь, — произнесла она. — Под надзором, по крайней мере, в тех частях, что являются опасными.
Я кивнула.
Она застыла в нерешительности.
― Мой сын никогда не станет прежним, мисс Эберт, — сказала она. — Но вы частично вернули его мне. Я буду вам вовеки признательна.
― Я не сделала ничего такого, чего не сделал бы кто-то иной, — возразила я. — Подумай они об этом.
― Значит, вы мыслите не так, как остальные, да?
― Вот почему хорошо, когда посторонние привносят новые способы мышления, — сказала я. — Я может и вижу вещи не так, как вы, но это не означает, что я не смогу чему-то у вас научиться.
Она имела в виду, что я думаю не так, как другие маглорожденные. Происходило это потому, что система поощряла мысленный конформизм. Возьмите детей впечатлительного возраста, ослепите их магией, и затем держите их вдали от их магловских жизней. Иные секты хуже справлялись с работой по индоктринации.
― Я даю вам разрешение.
* * *
― Приклеивающие чары — это жульничество какое-то, — проворчал Сириус.
― Мне казалось, что жульничество было самым важным в ваших делах, — ответила я. — И мы не нашли никакой информации о том, что такие чары вызовут хоть какие-то проблемы с заклинанием.
Вид у Гермионы был самодовольный.
Приклеивающие чары были её идеей, так же, как и само исследование. Мы посылали Сириуса, чтобы он принёс нам книг, и просмотрели всё, что он разрешил, в библиотеке Блэков.
Все мы только что закончили пристраивать небольшой лист к внутренней стороне щеки, и моя уже онемела.
― Следующие три дня будут нелёгкими, — в третий раз повторил нам Сириус.
― Лист ядовит, — отозвалась Гермиона. — Я знаю.
Сириус улыбнулся, и улыбка эта была неприятной.
― Ты даже не представляешь.
В лице его было нечто странное. Мне потребовалось мгновение, чтобы осознать, что происходит — лицо выглядело так, словно нечто двигалось там под кожей.
Был ли этот Сириус настоящим, или его заменили кем-то под Оборотным зельем?
Я открыла рот, чтобы заговорить, но мир, казалось, завращался вокруг своей оси. Я ощутила, что соскальзываю на пол, и ощущала, как бьется сердце в груди.
Остальные выглядели не лучше.
Гермиона тоже упала, Невилл и Гарри, кажется, справлялись немного лучше, вероятно из-за того, что их размеры и вес были больше.
― Я же упоминал, что яд является галлюциногеном, правда? — спросил Сириус.
Он наклонился надо мной, и голова его раздулась, как воздушный шарик.
Ещё хуже, мое зрение при помощи насекомых тоже оказалось искажено. Я видела его тысячей разных глаз, словно в калейдоскопе.
Мир вокруг меня расширялся и сжимался, и мне пришлось прилагать усилия, чтобы оставаться в сознании. Сириус предупреждал, что процесс будет неприятным; я отмела в сторону его беспокойство.
Наверное, не следовало этого делать.
Я видела насекомых, выползающих из стен. Я не контролировала их и не ощущала чувствами моих насекомых.
Я видела, как они ползают по всем моим друзьям и слышала жующие звуки, когда эти насекомые быстро пожирали их.
Всё, что я могла делать — смотреть, и в этот момент я осознала, что осталась одна.
