Раз мы организовывали мастерские в Илльгнере, то и материалы нужно было искать здесь. Но когда я сказал, что в Илльгнере не могут позволить себе закупать сырьё из других земель, Лутц скрестил руки и ответил:
— Не совсем так. Ранее я говорил об этом с Дамианом. Обработанную белую кору можно хранить, к тому же она не занимает много места. В ящик поместится немало, так ведь? Превратить её в бумагу можно и в Эренфесте, так что даже сама кора может стать хорошим товаром, который Илльгнер будет продавать в Эренфест.
— Вы планируете продавать кору шиссуира как самостоятельный товар? — удивлённо спросил я.
— Ага. Конечно, сперва придётся убедиться, что шиссуир можно будет использовать в сочетании с другими материалами, вроде плодов эди́ла или шрам-жуков, но похоже, есть шанс, что кора может стать сырьём для бумаги в землях, где нет подходящих деревьев для изготовления бумаги.
Даже если шиссуир не сочетается с дегурвой, есть шанс, что получится использовать его с чем-то другим. В таком случае кора шиссуира могла стать важным продуктом для Илльгнера. Лишь сейчас осознав это, я округлил глаза.
— Ха, — усмехнулся я, — так значит, Дамиан тоже может быть полезным. Я удивлён. До этого он всегда выглядел как полнейший неумеха.
— Пусть он и не может позаботиться о себе самостоятельно, но он сын владельца крупного магазина. У него намётанный глаз на новые продукты, и он может быстро понять их ценность. Мы могли бы многому у него научиться, — сказал Лутц, смотря в окно и выглядя несколько разочарованным.
— Хорошо, тогда давайте воспользуемся советом Дамиана. А пока будем использовать шиссуир, чтобы новички могли на нём потренироваться как делать бумагу. Нольд, попробуй найти наилучшее соотношение дегурвы и ринфая. Нужно будет сделать всё то же, что и вчера, постепенно увеличивая количество дегурвы и записывая результат. Справишься?
— Конечно, — ответил Нольд и, встав, направился к полке с дегурвой.
— Гил, как насчёт того, чтобы следующую попытку сделать с траоперлями? — спросил Лутц. — Старик ведь принёс нам гроздь тех, что успели созреть, помнишь?
Старик, который ходил с нами, когда мы с госпожой Розмайн отправились в горы, дал нам несколько белых плодов траоперля, которые можно собирать с конца лета и в течение всей осени, сказав, что поскольку они несъедобны, мы можем использовать их как хотим. Согласно его объяснению, если раздавить такие плоды, можно получить липкий сок.
— Я с нетерпением жду возможности попробовать новые материалы, — ответил я. — Интересно, какая же бумага у нас получится…
— Да, но найти правильное соотношение компонентов сложно, — заметил Лутц.
За беседой мы с Лутцем дробили траоперли. Из-за твёрдой кожуры, чтобы раздавить их, требовалось много сил. Я понял, что следовало попросить Нольда помочь нам, поскольку он был сильнее, но сейчас осталось лишь сожалеть, что поручил ему другую работу. По мере того, как мы били по траоперлям, из них выделялось всё больше липкого сока.
— Похоже, подойдёт… Он весьма липкий, не так ли? Лутц, не принесёшь ткань?
После того, как Лутц принёс ткань, мы медленно процедили через неё сок, чтобы отфильтровать мелкие остатки кожуры и мякоти. Сделав из процеженного сока и уже привычного нам фоли́на каши́цу, мы воспользовались маленькой сукетой, которую использовали для экспериментов, чтобы изготовить образцы разной толщины. Мы начали с небольшого количества траоперля и, используя большую ложку, постепенно добавляли больше липкого сока в каши́цу, чтобы получить пять образцов различного состава. Мы всегда так делали, поскольку это позволяло выбрать среди образцов наилучший, и тем самым точно подобрать состав.
* * *
Четвёртый колокол пробил сразу после того, как мы положили образцы с пятым составом на настил для сушки. Пришла пора пообедать.
— Прежде чем идти на обед, приберитесь здесь! — крикнул я, прежде чем отзвенел колокол.
Если местных не предупредить, то они просто бросят работу и сбегут из мастерской.
— Да знаем, знаем! Ты каждый день об этом напоминаешь, так что не нужно кричать, — ответила Кая, недовольно надувшись.
Только Кая приходила в мастерскую каждый день, чтобы изучить процесс изготовления бумаги, поскольку так ей приказал гиб, но все остальные заходили лишь, когда у них не имелось другой работы. Именно для них я и кричал.
Заперев дверь мастерской после того, как люди, стремящиеся поскорее покинуть мастерскую, закончили уборку, я и остальные направились в сторону особняка гиба. Как оказалось, запирать двери в Илльгнере было не принято. Когда я поинтересовался у Каи, а что если к ним заберутся воры, она недоумённо уставилась на меня и сказала: «О чём ты, какие воры? Да и зачем кому-то брать чужое?». Я даже не мог ей что-то возразить, поскольку наш здравый смысл явно отличался. Однако на всякий случай мы продолжали запирать дверь мастерской. После возвращения из Илльгнера в Эренфест возникли бы сложности, если бы мы отвыкли запирать двери.
— Гил, ты не против, если я отдам вещи Фольку, а сам пойду помогу Дамиану? — обеспокоенно спросил Нольд.
Оглянувшись, я увидел бредущего вдалеке Дамиана, которого вовсю шатало. В трясущихся руках он держал корзину с нашим обедом. Казалось, что он вот-вот её уронит. Я сразу понял, чего так опасался Нольд, а потому кивнул, позволяя ему пойти и помочь.
— Эй, Лутц. Ты точно думаешь, что можно оставить заботу о еде на Дамиана и после полудня?
До сих пор ответственным за еду до полудня был один человек, а после эту обязанность брал на себя другой. Однако утром Лутц сказал, что это задача Дамиана на весь день. Честно говоря, я не верил, что Дамиан сможет собирать еду ещё полдня.
После моих слов Лутц слегка приподнял бровь и ответил:
— Торговцы всегда стараются сделать так, чтобы обстоятельства складывались им на пользу. Пусть Дамиан и выглядит измученным, но в последнее время по его лицу видно, что он начал привыкать к такой работе. Это доказывает, что ему вполне по силам со всем справиться. Не поддавайтесь на его уловки. Нет нужды относиться к нему снисходительно.
* * *
Пообедав солёным овощным супом, твёрдым хлебом и свежими горными фруктами, мы отправили Дамиана собирать еду на ужин и вернулись в мастерскую.
— Эй, Гил, посмотри. Не слишком ли быстро сохнут листы? — позвал меня Лутц.
Я подошёл к настилу для сушки. Находящаяся там бумага уже затвердела.
— Может, попробуем вынести их ненадолго на улицу? — предложил я. — Не наклеивать их отдельно на доску, а просто вынести весь настил. Мне интересно, что будет, если оставить листы на улице до вечера.
Заметив, что бумага, сделанная с использованием траоперлей, высыхает необычайно быстро, мы с Лутцем вынесли настил с образцами на улицу. При свете солнца бумага начала белеть. Она сохла прямо у нас на глазах. И кажется, чем больше содержание сока траоперлей, тем быстрее сохнет бумага. При виде этого, я перевёл взгляд на Лутца и спросил:
— Кажется, нам даже не придётся ждать до вечера. Не лучше ли будет пока побыть тут и проследить, как бумага сохнет?
— Ну да, сто́ит проследить за ней. У меня такое чувство, что если оставить её без присмотра, она превратится во что-то совершенно другое.
Мы принесли чернила и несколько дощечек, чтобы записывать, как бумага меняется в процессе высыхания. На улице она сохла быстрее, при этом становясь гладкой. Под лучами солнца она даже начала блестеть.
— Эм-м, Лутц… Мне кажется, или бумага сжимается? Размер первых и последних листов отличается.
Среди пяти типов бумаги, тот, в котором содержалось больше траоперлей, сох быстрее и постепенно сжимался. Если дотронуться до любой бумаги, которую мы делали до сих пор, пока она сохла, то на ней оставалась вмятинка от пальца, но когда я попробовал ткнуть пальцем в эту, не осталось ни следа. Другими словами, она уже полностью затвердела.
— Если это особенность траоперлей, то они могут стать уникальным продуктом Илльгнера. Давай завтра попробуем их с разными видами дерева.
