— О чем это ты задумался, Синдзи-кун? — подозрительно спросила Майко, прищурив глаза. Мой внутренний Синдзи с огорчением констатировал факт наличия на ней фартука. Видимо даже Майко понимает, что ее «домашний наряд» без этого фартука может взорвать подростку голову. Бах — и мозги по стенкам. Или что там у подростков в голове. О чем это я задумался? О прелестях Майко под этим фартуком и топиком, а также под шортиками. Так, надо срочно переводить разговор на другую тему.
— Забавный факт, но несмотря на то, что карри является не сколько названием блюда, сколько смеси специй, изначально доставляемых из Индии — в самой Индии такого понятия как карри нет… — глубокомысленно сказал я, подняв вилку вверх. Ая-чан посмотрела на меня и нахмурила брови, видимо переваривая факт.
— Конечно, через некоторое время карри появилось и в Индии, но изначально само понятие «карри» зародилось в Англии. Это как пицца — сама пицца произошла от остатков пищи, собранных вместе. — продолжал умничать я, отводя разговор от опасных тем: — так и карри изначально существовало как остатки специй в мешках, смешанных вместе. Специи продавались и были весьма дорогими, а вот в мешках оставалась пыль и остаточки красного перца, имбиря, конечно же куркумы, кориандра и прочего. Из этих остатков и стали делать карри. Поэтому слово «карри» фактически означает «смесь приправ» и у каждого есть свой рецепт. А именно «карри» оно называется по имени капитана — Джеймса Карри, который первым предложил использовать смесь специй и этим своим блюдом вылечил от хандры Королеву Британии и несколько герцогов. После этого ему поставили памятник в его родном городке и наградили орденом, а также…
— Разрешили содержать гарем. — добавила Майко.
— Гарем?! — Ая-чан как всегда верит во всем, что скажут старшие, особенно если с таким вот серьезным лицом.
— Да, да, гарем. А так как Синдзи-кун у нас в далеком родстве с английскими лордами, то и ему разрешено тоже. Чур, я буду первой женой! — Майко покачала из стороны в сторону своими внушительными достоинствами, подчеркнутыми туго наткнувшимся фартуком.
— Но ты не расстраивайся, Ая-чан. Ты вполне сможешь стать второй женой, если вовремя спохватишься. Ну, или третьей женой. Или пятой там.
— Вовсе я не хочу быть его женой! — вспылила Ая-чан: — больно надо!
— Вот и зря. — укоризненно покачала головой Майко: — ты на него посмотри внимательно, Ая-чан, готовый жених же. Не пьет, не курит, спортом вон занимался несколько раз. К девочкам добрый, готовить умеет. Вот только бабник…
— Почему это бабник? — это уже я возмутился.
— А что, не бабник, скажешь? — прищурилась Майко.
— Хм… да нет вроде. Когда бы я успел? Дел было много…
— А если бы не было много дел, неужели ты бы не захотел пообщаться с симпатичными и веселыми девчонками?
— Ну… да. Но это любой бы захотел.
— А ты разговор не переводи, Синдзи-кун. Речь о тебе сейчас. Ты — бабник.
— Да с твоей точки зрения, Майко-чан, любой мужчина бабник.
— И это правильно, но нас это не интересует. — Майко подняла вилку вверх, словно трезубец Нептуна, призванный править семью морями: — нас интересует что ты бабник, а потому Ае-чан надо поторопиться, пока какая-нибудь девчонка не обскакала тебя. Вот прямо не поверю, что там в школе вашей никто вокруг него не крутиться.
— Иошико-чан. — сузила глаза Ая: — вот кто там крутится!
— Аааа! — торжествующе ткнула вилкой в потолок Майко: — вот и имена пошли! Вот! Против истины не пойдешь! Кто такая эта Иошико и что ей надо?
— Она как будто и не интересовалась им, пока Синдзи-кун с Цудзи не подрался. А потом началось! Что она о себе думает вообще!
— Именно! Что она о себе возомнила! — и две головы закивали в такт, видимо сойдясь во мнениях и настроившись на какую-то свою волну. Я с ужасом посмотрел на этот заговор матриархата у меня на кухне.
— И пригласила его к себе в клуб тхэквондо, представляете?! — выдала Ая-чан, баюкая свою чашку с зеленым чаем в руках.
— Ты подумай, какая стерва… — сочувственно отозвалась Майко: — пригласила парня в клуб.
— Ой, да не надо, Майко-сан, все вы понимаете. Она его наедине пригласила. Ну, так, чтобы только она была и он, понимаете? Она капитан команды и председатель клуба тхэквондо, она может. Мне то до этого Синдзи-куна вообще все равно, но какова наглость! Совсем распустились эти гяру!
— Даже наедине? Хм, пользуешься популярностью, Синдзи-кун. — взгляд в мою сторону. Я поежился и отпил чаю. Надо пить больше зеленого чая, это успокаивает нервы. А то они у меня в последнее время ни к черту. Впрочем всему на свете приходит конец, даже этому светопреставлению под названием «тихий семейный ужин с Майко». Ая-чан раскланялась и убежала (мне еще уроки готовить, Майко-сан), я допил чай и засобирался.
— Куда это ты? — подозрительно спросила Майко, убирая посуду в раковину.
— К Нанасэ-онээсан. Надо бы ее навестить, а я сегодня еще не был. С одной спортсменкой на школьном дворе дрался… — сказал я, накидывая пиджак и проверяя есть ли кошелек в кармане и сколько у меня с собой наличных.
— Давай подвезу. — неожиданно предложила Майко: — я на машине, тут, рядом припарковалась.
— А… ну давай. — согласился я, подумав. Что может быть плохого в том, что тебя подбросит Майко? Ничего, верно?
Глава 11
— Выздоравливай. — говорю я Нанасэ-онээсан. Нанасэ недовольна. Она считает себя здоровой и она хочет домой. У нее отдельная палата с телевизором и холодильником, за ней следят тут круглосуточно (потому что Джиро-сама так попросил!), но ей не нравится в больнице. И еда здесь не такая, и то душно, то холодно, а по телевизору какую-то чушь показывают. Как любой японец — белый воротничок, Нанасэ- трудоголик. Ей вот так вот валяться на казенном харче как ножом по горлу. Она полезный член общества и готова приносить этому самому обществу пользу и прочие дивиденды. Насколько общество страдает от отсутствия Нанасэ на работе у Ноды-сан в розовом салончике — неизвестно. Я уверяю Нанасэ, что все прекрасно обойдутся и без нее, что нужды в том, чтобы бежать на работу сломя голову нет и надо отдохнуть и восстановить силы и вообще Джиро-сама оставил у нас дома в чашке для чипсов миллион иен, так что и с деньгами все нормально. Нанасэ-онээсан начинает волноваться еще больше, говорит, что нельзя брать у Джиро-самы такие деньги и мы люди не бедные сами и надо бы их вернуть. Я закатываю глаза вверх и меняю тему разговора. Лично я считаю, что если дает деньги — значит должен и все тут. Тем более, что хату нам разбомбили нахрен, руки мне отрезали к чертям собачьим, а все из-за того, что нарвалась Нанасэ на этого придурка мага. И где? Правильно — в салончике, который у нас на секундочку, крышевал сам Джиро-сама. То бишь, защищал, если по цивильному говорить, а не слэнгом 90-х. Защитить не удалось, значит виноват. В общем, да ремонт и денежная компенсация, все как положено. Может еще и мало дал, с учетом моего с Нанасэ морального вреда. Может быть, я по ночам просыпаюсь и кричу от страха. А мог бы, если бы психика оставалась Синдзи-куна, а не моя. Я-то уж по ночам сплю крепко, потому как и не такое видел, циник и прагматик, тертый калач, ветеран и все такое. А пацан бы по ночам вскакивал, да. И снилось бы ему как Майко-чан выкручивают в воздухе, словно половую тряпку над ведром, или что у него снова культи вместо рук, а ширинку застегнуть-то и нечем. Так что за все мои страдания и разочарования вполне могу брать наличными. Миллионом иен. Или больше. Страдаю-то я тут за двоих — за себя и за Синдзи-куна.
— Как ты назад-то поедешь? — начинает волноваться Нанасэ-онээсан: — темно уже за окном и поздно. — я опять закатываю глаза. Вот это самое отношение и вырастило из парня нежную розу Востока, блин. Тепло ли ты одет, Синдзи-кун, не обижают ли тебя в школе, есть ли у тебя деньги на карманные расходы, не гуляй затемно, а то тебя маньяк утащит. И изнасилует. Развели тут. Сопли и телячьи нежности. Парням вообще вредно такое отношение, парня воспитывать — это как по лезвию ножа пройти, сам знаю, у меня два сына. Было. В прошлом мире. С одной стороны парня нельзя совсем загнобить — бывали примеры подобные, особенно если отец суровый слишком и требует многого, а с другой стороны нельзя дать пацану и охренеть в край, избаловать его. У парней механизм доминации в крови заложен и если ты его балуешь, то он сразу тут начинает доминировать и характер показывать. Однако в школе-то он никто и звать никак. А потому у него в голове хрень и происходит — начинает дома истерики катать, а в школе тише воды ниже травы. Так вот истерики и маменькины сыночки и вырастают.
