***
Прогноз профессора Рогова, как всегда, оказался точным. Во второй половине дня Полуша проснулся и заявил, что уже способен работать. Он помахал у меня перед лицом руками – похвастался тем, как они преобразились за двое суток. Из распухших сарделек пальцы парня превратились в привычные сосиски. Вернули себе нормальный цвет. И орудовал он ими очень даже ловко. Что пекарь мне и продемонстрировал, поковырявшись у себя в носу.
- Я справлюсь, мастер Карп, - заявил он. – Ваше столичное средство совершило чудо. Сколько бы оно ни стоило – я отработаю! Мне и не верилось, что смогу энтак быстро поправиться. Спасибо вам огромное! Я взаправду уже могу работать. Щас я токо быстренько приведу себя в порядок… И смело можете ложиться спать: вижу, как вы устали. С делами в пекарне я управлюсь уже без вашей помощи, мастер Карп!
***
Без сожаления уступил Полуше рабочее место. Но спать завалился лишь после того, как закрыл магазин (Босс снова ушёл вместе с Лошкой) и расплатился с рекламщиками. Собирался спать целые сутки – не получилось. Потому что утром напомнила о себе Мамаша Нора.
Глава 35
Меня разбудил призрак.
«Вставай, бездельник, - твердил в моей голове голос мастера Потуса. – Просыпайся, етить тебя!»
«Что тебе нужно, старикан?» - спросил я.
Разговаривал со старым пекарем мысленно: спросонья не нашёл в себе сил шевелить языком. Приподнял веки, попытался сообразить, какое сейчас время суток. Точно не ночь – судя по яркому солнечному свету за окном. А если добавить к яркому свету гвалт женских голосов, что доносился из магазина – значит, уже и не раннее утро. Получается: как минимум пять-шесть часов я проспал. А то и все десять. Но чувствовал себя так, словно только-только коснулся головой подушки и закрыл глаза.
«Вставай, лодырь, етить тебя! Там наших собачек хотят зарезать!»
«Чего?»
Я заморгал, силясь понять, о чем говорил призрак. Ещё окончательно не проснувшийся мозг отказывался верить в то, что у кого-то хватило ума напасть на клифских волкодавов, да ещё и всего лишь с холодным оружием. Зевнул. Подумал, что раз подобные идиоты отыскались, то это даже хорошо: не придётся собак сегодня кормить. Но вот с другой стороны… Я протёр глаза, заставил себя сесть – пошарил босыми ногами в поисках сапог. Решил, что не стану приучать волкодавов к поеданию больных людей: слышал, что сумасшествие бывает заразным.
Прислушивался, пока натягивал штаны и обувь. На фоне болтовни покупателей, сливавшейся в единый гул, услышал собачий рык и чью-то ругань. Громкий мужской голос, что бросался ругательствами, доносился снизу, но не из зала магазина – скорее, бранились рядом с входом в жилую часть дома. Дверь во двор на ночь я оставил приоткрытой: чтобы клифы могли отлучаться по нужде. Воров и грабителей не боялся, потому что ничего ценного те вынести из моего дома не смогут. Даже если избегут встречи с волкодавами.
Я не поленился: велел Мяснику навесить плетения даже на бочки, где хранил медь для уплаты налогов. Все прочие свои ценности (золото, серебро, камни, документы) хранил в старом, но крепком сундуке покойного мастера Потуса. Запирал его на замок – для вида: главными запорами и защитой от воров служили заклинания профессора Рогова. По моей просьбе мэтр превратил сундук в несгораемый сейф. Причём, вмурованный в пол дома. Никто не сумел бы вынести его из комнаты или даже сдвинуть – без применения магии.
- Пекарь! – услышал я. – Выходи!
Кричал тот самый мужской голос, в чём исполнении я, пока одевался, слушал затейливую брань.
- Гости пришли, - пробормотал я. – Так бы сразу и сказал, старый. А то: режут, убивают… Нашли время ходить по гостям. Да ещё без предупреждения. Как в том анекдоте: стоит только лечь спать, как о тебе вдруг вспомнят даже те, с кем ты годами не общался. Закон подлости.
Ворчал себе под нос, пока спускался по лестнице. Вел себя вовсе не как двадцатилетний парнишка – вспомнил свои вредные привычки из прошлой жизни: недовольно бубнить я там научился не в старости, а уже к сороковому годику. У входной двери увидел светящуюся фигуру призрака. Неутомимый мастер Потус вновь находился в гуще событий. И раз он торчал в прихожей, значит: здесь сейчас ему было интереснее, чем в магазине или даже в зале пекарни. Голос старика вторил моему ворчанию – плохие привычки у нас оказались схожими.
Рядом с привидением стояла пара клифских волкодавов: Барбос и Вера (Надя, похоже, сейчас дежурила в магазине, потому что не в её характере было упускать возможность поскандалить). Клифы прижимали к голове уши, скалили зубы, рычали на застывшего у порога мужчину – преграждали ему путь. Я невольно порадовался, что поленился вернуть на место ту полку, что раньше маячила на стене около входной двери. Не упади она тогда ночью, непременно бы грохнулась сейчас: от рыка клифов вибрировал едва ли не весь дом.
Гостя я узнал, как только разглядел его лицо. Ведь с нашей предыдущей встречи не прошло и трёх суток. Тот самый бородатый мужчина, что встретил меня в доме Мамаши Норы. Изменилась лишь его одежда. Да тесак теперь не болтался у бедра – бородач размахивал им: пытался потеснить волкодавов. Рисковый мужик: не боялся лишиться руки. Лично я бы не решился дразнить клифов железкой. Появление бородача не стало для меня неожиданностью. Подобный визит я ожидал со дня на день.
Прикинул, сколько прошло времени после моей встречи с Белецкой. Выходило, что пока меньше трёх суток. Мой прогноз не оправдался. Рогатый призрак справился со своей задачей раньше, чем я предполагал. А Мамаша Нора обратилась сразу ко мне, а не к жрецам Чистой силы, как я думал. Неужели испугалась костра? Похоже на то. Я и сам бы его испугался. Но рогатый – молодец. Заслужил поощрение. Обязательно придумаю, чем его вознаградить – потом, когда придёт время.
- Пекарь! – прорычал бородач. – Ты украл у Мамы собак!
Указал на меня тесаком. В другое время я бы наверняка заинтересовался этим ножичком переростком. Уж очень внушительный клинок тот имел – явно с историей. На его поверхности заметил множество следов, оставленных частым использованием. Этим инструментом не только хлеб нарезали – наверняка не раз использовали и как оружие. Но сейчас моё любопытство гасилось желанием вздремнуть ещё часок-другой.
«Хорошее приветствие», - мысленно произнёс я.
«Да уж, етить его».
- Что ты несёшь, уважаемый?
Зевнул.
Пробормотал:
- Наверное, я ещё не проснулся.
Потёр глаза.
- Как можно украсть трёх клифских волкодавов? – спросил я. – Моей фантазии не хватает, чтобы такое представить.
Прошёл сквозь призрачное тело старого пекаря: обходить его было попросту лень. Остановился в двух шагах от острия тесака. То чуть сдвинулось – уставилось мне в левый сосок. Я не отреагировал на его перемещение. Отметил, что в воздухе стоит запах медового хлеба. Вновь испытал радость от того, что не я теперь слежу за печами. Занял позицию между рычавшими клифами. Погладил волкодавов по загривкам – поздоровался. Собаки вильнули хвостами.
- Клифы – не маленькие щеночки, чтобы их можно было утащить в мешке, - сказал я.
Пригладил на голове волосы: почувствовал, как торчавшие в стороны хохолки покачивались на сквозняке.
- Ты несёшь ерунду, уважаемый.
Я пока не чувствовал в себе сил на то, чтобы обрушить на оппонента шквал построенных на безупречной логике аргументов. Боролся с желанием послать бородача далеко и надолго, прикрыть дверь и вернуться в спальню. Пока побеждал в этой битве. Наблюдал за тем, как «уважаемый» хмурился и кривил губы. Взгляд гостя переместился на морду Барбоса, потом метнулся к мордашке Веры.
- Прикажи собакам вернуться домой, - сказал бородач.
Тесак в его руке покачнулся – острие клинка чуть приблизилось к моей груди. Мне показалось странным, что гость угрожал оружием мне, а не собакам. Ведь это те рычали на него – не я. И всем своим видом выказывали обещание разорвать мужика на части. Но гость почему-то тыкал своим ножичком переростком в сторону полуголого сонного пекаря – в меня. Может, ещё с прошлой нашей встречи затаил обиду?
