пришлось взять в руки некоторые дела других малых родов. Но давайте вернемся конкретно к вашему наследству.
Мелкий кивнул.
— Хорошо. Если сейф — моё единственное наследство, то куда делось родовое поместье? — снова вслед за мной проговорил Гарри.
— К-хм… — гоблин явно занервничал. — Дело в том, что ваш сейф, вообще, единственное наследство.
Приплыли…
— И… чем это грозит? — интересуется Гарри, пока я анализировал информацию. А информация была очень и очень печальной, из-за чего меня пробило на тихий истерический смех.
— Дело в том, что при потере родового источника, уходит и родовая магия. Надеюсь, вы представляете, в каком вы положении?
— Аид?
— Поздравляю тебя, Гарри, мы — бомжи! — сквозь истерический смех даю ответ. Ситуация была и смешна, и печальна, и иронична одновременно. С одной стороны мы реально бомжи. Места прописки как такового и нет, наследие рода навсегда утеряно, а финансы машут платочком. С другой стороны, у нас на тающем счету есть целая сотня тысяч галеонов (сюда входит и компенсация за ущерб), а потому кое-какие деньги есть и на какой-нибудь захудалый домик хватит. Так же есть ещё и я, который вполне себе может заменить родовой источник, так что живём. С третьей стороны… называть бомжами тех, кто на пару может нагнуть всю Англию… это как-то не солидно, мягко говоря.
— И что теперь? — а вот мелкий реально напрягся.
— Да расслабься, доверь дело взрослым. Ща всё разрулю.
***
Банк Гринготтс. Кабинет Крахшмыга.
Этот день для гоблина определённо собирался стать одним из самых запоминающихся дней в его жизни. Ведь когда гоблины были уже готовы упразднить должность поверенного Поттеров, из-за отсутствия этого самого поверенного, неожиданно объявился молодой наследник, который переполошил не только банк, но и отдел артефакторики. Как оказалось у мальчика за спиной висел настоящий переносной сейф. Ну, а когда он узнал о том, как мальчик решил возникший конфликт, в гоблине зажглась надежда на нового молодого наследника, который сможет поднять из пепла свой угасающий род.
И гоблин стал ждать. Ждать того момента, когда наследник придёт в банк и спросит про наследство, которого нет. Гоблин хорошо помнил о тех суммах, что некогда крутились в обороте семьи Поттеров, хорошо помнил то, действительно великолепное поместье, и он хорошо помнил, как Поттеры щедро платили за службу им, а потому старался вдвойне. И теперь, старому гоблину откровенно было жаль молодого преемника, ведь у мальчика почти ничего не осталось. Лишь жалкие тридцать тысяч, которых едва ли хватит на новый дом, не говоря уже о хорошем поместье или, что уж говорить, о родовом источнике.
Но через несколько месяцев убеждения гоблина в том, что он не зря возлагает на мальчика надежды, подтвердились. В банк пришла новость, что у мальчика обнаружился забытый артефакт. Это оказалась обсидиановая палочка Певереллов, которая считается… вернее считалась безвозвратно утерянной тысячу лет назад.
Гоблины хорошо сохранили память об этом артефакте. Певереллы тогда прикладывали все силы чтобы её найти, но безуспешно. И гоблины хорошо запомнили награду, которую давали за эту палочку, что отлично говорит о её возможностях. Сомневаться же в том, что у юного мистера Поттера оказалась именно та палочка, не пришлось. Гоблин самолично просмотрел воспоминания профессора Флитвика, который передал их сюда, а потому был более чем уверен, что у мальчика всё впереди. И, помня былые дни, он хотел ему помочь.
Отправив письмо юному и перспективному (даже очень) клиенту, гоблин направился к директору банка по поводу опекунства. Как он смог выяснить, хоть директору Хогвартса и перекрыли доступ к счёту мальчика, увы, но он остался его опекуном, и это надо решать не с гоблинами, а с министерством Магии. «Обрадованный» этой новостью, гоблин стал думать, как вытащить мальчика из того капкана, в который его загнал один старик.
Но вытаскивать не пришлось. Когда же мальчик объявился, настала пора старому гоблину познавать былые дни, когда семья Поттеров удивляла его новыми фокусами. Стоило Крахшмыгу его увидеть, как он сразу увидел разницу между сыном и отцом. Это был не тот простофиля Джеймс, который растерял все богатства. Нет. Это был вполне деловой и уверенный в себе человек, знающий, что и когда делать. И хоть ему было одиннадцать лет, гоблин чётко видел отпечаток взрослого человека.
Когда он общался с мальчиком, у гоблина сложилось впечатление, что перед ним не одиннадцатилетний ребёнок, а взрослый и уверенный в себе человек. Даже слишком уверенный, ибо мальчик ни на мгновение не сомневался в своих словах.
Но дальше — больше. Мальчик собирался продать яд тысячелетнего василиска! Гоблин чуть не поперхнулся, когда услышал эту фразу. Ведь за эти несколько колб можно получить столько, что ему до конца жизни хватит, о чём он его и осведомил. Далее гоблин был удивлён тем, что мальчик признался, что не знает истинной цены яда, однако намекнул на то, что чем дороже удастся его продать, тем больше процентов получит гоблин, из-за чего старый пройдоха уже начал подсчитывать в уме сумму за такую продажу. Однако мальчику показалось мало, и он вынул из кармана Философский камень. «Как?! Откуда?» — эти мысли завертелись в голове гоблина, но молодой наследник рода Поттеров спокойно ответил, что это не оригинал. Оригинал уничтожен, а это он сделал с помощью своей палочки.
Проведя ряд экспериментов, гоблин убедился в том, что это не глюки. Перед ним действительно лежит камень, вдвое превышающий силу Философского. Но и на этом Гарри не остановился. Гоблина постигла новая волна шока, когда ему было пояснено, что этот камень был сделан с помощью той самой утерянной палочки. И теперь он просто боялся представить её силу. Даже знаменитая Бузинная палочка грустно лежала в сторонке, по сравнению с тем, что оказалось в руках у юного наследника.
Отложив камень, гоблин с утроенной силой принялся за дело. Азарт снова проснулся в его жилах,
